Проблемы взаимодействия естественного и позитивного права в рамках российской политико-правовой действительности

     Тем не менее, на сегодняшний день общество наиболее остро нуждается в обеспечении определенного морального стержня. Прежде всего, это связанно именно с глобализацией уровня социальных отношений. Председатель президиума – научный руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин отметил следующее: «В условиях баснословно благоприятной, а по некоторым значимым направлениям и продолжающей улучшаться внешнеэкономической конъюнктуры, благодаря которой государство и крупнейший бизнес буквально захлебывается от потока «нефтедолларов» и тонут в болоте еще более развращающего их показного потребления, нарастает всесторонняя деградация человеческого потенциала. Прежде всего эта деградация проявляется в форме распада социальных связей и нормальной, позволяющей успешно существовать системы человеческих ценностей»⁶². Можно по-разному относиться к данной автором оценке действий нашей власти в международных отношениях, но трудно спорить с тем, что Российская Федерация играет далеко не последнюю роль в рамках мирового оборота нефти. Мы действительно наблюдаем два факта: нарастание международных отношений посредствам внешнеэкономического сотрудничества и общую для страны моральную деградацию. Соответственно, следует, проследить взаимосвязь указанных явлений.

     В дореволюционной России нравственным стержнем служила общая на всей территории страны официальная религия. Вера по своему значению служила как отправной точкой в деятельности государственной власти, так и каждодневным императивом всякого верноподданного, что создавало некий нравственный фундамент, на котором существовала вся система отношений внутри страны. Церковь составляла опору государству, а библейские заповеди подтверждали справедливость закона в глазах народа. Таким образом, мы имели крепко налаженную систему взаимодействия естественного и позитивного права. Всякого человека сдерживал от преступления не только страх перед наказанием, предусмотренным законодательно, но и определенный моральный запрет, крепко закрепленный в общественном сознании. При этом и политика государственной власти всегда имела свое оправдание в естественном праве, если она в своих действиях демонстрировала почтение к традициям, обычаям и общенародной вере.

     После 17-го года союз республик официально признан атеистической странной. Взамен религиозного стержня в бывшей империи строится новая мораль. Пропаганда коммунистических ценностей и полная закрытость от стран с другими идеалами позволяют в достаточно короткие сроки воссоздать новый этический стержень, который, по-смыслу, осуществляет те же функции, что и ранее православие. Политика государства всегда имеет народную поддержку, как оправданная с точки зрения естественного права, существовавшего на тот момент, как совокупность социалистических ценностей. Минус заключался лишь, в том, что именно государство в одном лице служило как источником позитивного, так и естественного права. Но общество, тем не менее, как и прежде помимо позитивного закона имело моральные критерии в рамках собственного сознания, которые и служили обоснованием перового.

     После смены политического режима в  начале 90-х годов ценности коммунистического характера устарели, как несоответствующие новому политическому режиму. А универсальные критерии морали стали терять свой авторитет, в связи с отсутствием замкнутости общественного сознания. Так называемое «падение занавеса» размыло твердо устоявшиеся ценности, до настоящего времени существовавшие как единственно возможные. Конституция закрепила права и свободы, но оставила вопрос по поводу их использования. Новое естественное право полностью слилось по смыслу с позитивным, составляя лишь охрану свобод человека и гражданина. Действительно, если некая общность людей существует в рамках тесного круга общения, то и императивы существуют как существенно значимые лишь в данной плоскости, при расширении границ этого сообщества и его взаимодействии с другими группами данные критерии морали теряют свой авторитет. Более того, независимо благотворной или ненужной является та или иная норма поведения, сам её характер, как социалистической подразумевает её дискредитацию в рамках капиталистических идеалов. При чем, суть последних в нашей стране понимается как вседозволенность. Выводом из этого следует необходимость прививания в нашей стране определенной системы ценностей, основанной на переосознании старых. Развитие правосознания является возможным лишь при наличии естественного права, которое будет содержать в себе ясный нравственный смысл.

     При этом острая необходимость развития морального стержня в нашей стране продиктована реальной ситуацией, остро подчеркиваемая многими современными аналитиками. Так в указанной работе Михаил Делягин отметил следующее: «На фоне разрушения общественного здоровья, массового алкоголизма и нарастающей пандемии наркомании происходит чудовищное падение интеллектуального потенциала общества, позволяющее говорить о его уже не оглуплении, но прямой дебилизации». Помимо этого разнообразные СМИ периодически возвращаться к проблеме деградации системы ценностей, так, например, в номере газеты Аргументы и Факты от 25 апреля 2007 года была напечатана статья о насильственных преступлениях в отношении детей, где автор подчеркнул проблему отсутствия нравственного стержня в общественном сознании в сравнении с прошлыми периодами: «… в начале ХХ века громогласная статья Толстого, призывавшего земляков к милосердию, могла перевернуть души миллионов. Голоса же наших кумиров – Окуджавы, Разгона и др. – утонули в пустоте. Из-за отсутствия нравственных резонаторов в душах тех, к кому они обращались»⁶³.

     Явный дефицит моральных императивов, а также полное отторжение обществом категории законности выражается помимо прочего и в том, что в нашей стране огромной популярностью пользуется такое музыкальное направление как шансон. Не имеет смысла говорить, что эта музыка ни как не связанна с французским шансоном. Более подходящим названием для данного жанра «творчества» может служить словосочетание «Воровская песня». Глубокое сочувствие к криминальному миру на сегодняшний день это уже не христианское сострадание, имевшее место в девятнадцатом веке, а уважение и выражение общественного отношения к государству и закону. Такое резкое распространение данной субкультуры есть показатель общественного непонимания и непринятия власти и законов создаваемых ею. А культивирование, по-сути, преступного образа жизни, по-видимому, и есть общественное понимание демократического принципа свободы мысли.

     Нарастающая неприязнь народом власти и современного права явилась необходимым следствием государственного переворота конца прошлого века. Как известно, наиболее динамичной составляющей общества является молодежь. И она в целом поддерживала первые реформы нового режима, получив главным образом свободу и перемены, о которых пели кумиры того времени. «В начале реформ и на протяжении всех 90-х годов молодежь в массе своей либо в целом поддерживала Ельцина, либо сохраняла непробиваемую аполитичность. Причина этого была тривиальна: она в наибольшей степени нуждалась в личной свободе и новых возможностях самовыражения, которые реформы действительно дали всем, кто имел возможность ими воспользоваться, а молодежь, безусловно, имела для этого больше сил, чем любая другая категория населения»⁶⁴. Но взамен требования «свободы от» вскоре пришел вопрос, на что её использовать, то есть последовала совершенно логичная потребность в «свободе для», а вместе с тем, и понимание полного неучастия в определении направления последней. Вследствие этого понимания, а так же показательных реформ, подтверждающих данную позицию, вероятно и последовало развитие недоверия общества к государственному аппарату. Таким образом, в нашей стране наблюдается постепенное ослабление легитимации власти, последними средствами которой остались бюрократический метод, и возвышение личного авторитета президента.

     Общая картина взаимоотношений государства  и общества на сегодняшний день собирается из следующих элементов: практически  абсолютная не подконтрольность с одной стороны и полное непонимание смысла законов, а, следовательно, и не желание их соблюдать – с другой. Не подконтрольность заключается в том, что помимо возможности следить за действиями власти, чего наше общество лишено в силу недоработки позитивного права, контроль включает в себя также и возможность, что-либо менять, что является следствием уже отсутствия естественного права. Действительно, если в проведении той или иной политики власть не имеет критериев направленности (за исключением неприкосновенности прав и свобод человека, что тоже является спорным), она может вести ее совершенно любым курсом. Непонимание же законов является следствием все того же отсутствия нравственного ориентира, но уже в обществе. Весьма разумно полагать, что для того, что бы было возможным правосознание, необходимо сначала наличие осознание того, что есть плохо и хорошо, морально и аморально, в обществе в целом должны присутствовать некоторые общие для всех критерии должного и недопустимого.  

     В странах Шариата, где баланс естественного и позитивного права не нарушен, а критерии морали являют собой действительное содержание права, столь дерзкие проявления преступности, которые имеют место в западных странах и России немыслимы: насилие над детьми, вопиющий садизм некоторых преступлений и прочее⁶⁵. Тоже касается и политики, проводимой лидерами этих стран, чтобы не говорили западные СМИ, народ при всем недовольстве своей властью (что является в некоторой степени естественным для любого государства), все же видит в её представителях почтение к традициям и религии. Сказанное, безусловно, относится к развитым странам Востока.

     Важно понимание, что, если право позитивное отражает состояние законодательства, то естественное право – состояние общества. При том эти два института находятся в постоянном взаимодействие, как уже было сказано выше, в законах общество закрепляет минимум того уровня нравственности, который оно достигло, в свою очередь закон служит отправной точкой для последующего развития, и имеет в себе нормы являющиеся нравственными дефинициями. Но порок в том, что Конституция РФ, так же как и иные законы, таковых норм практически не содержат. Законодательство на сегодняшний день своим ориентиром имеет исключительно защиту свобод граждан. Соответственно, в остальном оно строится по принципам выгоды представителей власти. Именно потому стали возможны многие реформы, совершено неодобряемые обществом: монетизация льгот, новый порядок выборов руководителей субъектов федерации и ограничение их полномочий, право списания налоговыми органами средств со счетов юридических лиц и индивидуальных предпринимателей в досудебном порядке (налоговая реформа) и прочее. Здесь нет прямого нарушения свобод граждан, во всяком случае, оно юридически грамотно завуалировано, но при этом большая часть общества считает подобную политику безнравственной. Именно отсутствие некой нравственной базы, а, значит, и конкретного содержания делает современное право в руках законодателя послушным инструментом для проведения практически любой политики, если она не затрагивает напрямую интересы граждан.

       При этом некоторые нравственные  критерии закреплены в части законов РФ. Так, например, Арбитражный процессуальный кодекс в пунктах 5 и 6 статьи 2 среди функций Арбитражного суда называет «формирование уважительного отношения к закону и суду; содействие становлению и развитию партнерских деловых отношений, формированию обычаев и этики делового оборота»⁶⁶. Категории этики и уважения, безусловно, носят характер нравственных понятий. Возникает вопрос: почему подобным образом нельзя закрепить среди функций правительства, например, содействие осуществлению правды и добра, развитию в обществе представлений о чести и справедливости? Потому что это, безусловно, ограничит их деятельность.

     Статья 80 Конституции РФ указывает, что «Президент Российской Федерации в соответствии с Конституцией Российской Федерации и федеральными законами определяет основные направления внутренней и внешней политики государства»⁶⁷, но чем он при этом руководствует, кроме законов и актов, которые направлены на охрану прав граждан, разве не категориями доблести, чести и справедливости?

     Статья 1 Семейного кодекса РФ среди прочего  указывает, что «Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов»⁶⁸. Таким образом, мы можем видеть, что критерии, носящие исключительно нравственный оттенок могут совершенно лаконично закрепляться в юридической форме.

     При этом можно возразить, что при юридическом закреплении нормы естественного права потеряют свой смысл и сольются с позитивным правом. Как уже было сказано выше, нравственность в отличие от права не исчерпывается конкретными предписаниями, а так как закон в демократическом государстве является основной формой волеизъявления народа, то в нем, по смыслу, должны содержаться отправные точки направления государственной политики. 

     Но  деятельность государства не ограничивается нормотворчеством, она также проявляется в проводимой им политике. В действиях тех или иных органов. Пункт 2 статьи 13 Конституции РФ указывающий на то, что «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной»⁶⁹ не препятствует проведению общественно-государственной пропаганды высоконравственных свойств и воспитанию их в нации.

     При этом следует отметить, что на сегодняшний день государственными органами создаются различные организации и фонды на первый взгляд, ставящие перед собой соответствующие задачи по восстановлению национального морального стержня. Так, например, «Фонд славянской культуры и письменности». Но как справедливо отметил Михаил Делягин «Якобы либеральные, или по отдельным направлениям, даже патриотические преобразования, осуществляемые на деле в интересах сначала связанного с реформаторами, а затем и прямо контролируемого ими бизнеса, служат не только прикрытием, но и главным механизмом тотального, разрушительного и буквально опустошающего страну, небывалого даже в нашей богатой истории массового воровства»⁷⁰.

     Таким образом, можно прийти к выводу, что  естественное право необходимо как  для существования российского  общества как такого, являя собою  обоснование деятельности государства  с одной стороны и действительно  служа направлением политики последнего, не допуская антиобщественной реформации – с другой. И в то же время естественное право нуждается в закреплении в форме дефиниций, как морально-нравственных основ законодательства, поскольку именно закон представляет собой высшую власть в рамках демократического государства. И главным образом оно необходимо как ценностный императив, без которого невозможно существование никакого сообщества.