Основные направления в русской социологии Конца Х1Х – начала ХХ века

 

Но, несмотря на все эти препятствия, в России шло становление “русской социологической школы”. По этому  поводу Кареев писал следующее: “Каждый  раз при ироническом отношении  к "русской социологии" я стараюсь напомнить или поставить на вид одно обстоятельство, которое необходимо принимать в расчет и при оценке значения Михайловского как социолога. Когда в конце шестидесятых годов писалась его первая социологическая работа, собственно говоря, социологической литературы почти не существовало. То громадное количество книг, брошюр, статей, которые на разных языках составляли эту литературу, целиком обязано своим происхождением последней трети XIX века. Если в других областях знания, т.е. в более старых пауках, русским ученым и мыслителям приходилось всегда быть только пришедшими на общую работу в последний час, то в такой молодой науке, как социология, русские выступили одними из первых, одновременно с другими нациями, опередившими нас на пути культурного развития, а некоторые нации даже позже нас, напр., американцы, итальянцы, поляки. Это раз, а во-вторых, у нас одним из самых первых начал работать в новой научной области Михайловский. Далее, если в настоящее время социология начинает входить в число предметов академического преподавания, то тридцать пять лет тому назад “кафедральная” наука или совсем игнорировала социологию, или относилась к ней недружелюбно, и честь введения у нас социологии в умственный обиход интеллигенции принадлежит как раз той передовой журналистике, наиболее влиятельный орган которой, “Отечественные Записки”, сделался первой, если можно так выразиться, социологической кафедрой в России. В названном журнале, в котором появились наиболее крупные социологические труды Михайловского, и в “Знании” за очень короткое время было напечатано такое большое количество статей социологического содержания, что уже тогда зашла речь об особой “русской социологической школе” /52, с.138—139/.

 

Систематическое социологическое  образование во многих странах начало появляться в последней трети прошлого века. В это время в Европе, Америке и России предпринимаются первые попытки ввести преподавание социологии высших учебных заведениях. Это был период самоопределения социологии как научной дисциплины и начало институциализации. В связи с этим появилась потребность в подготовке образованных специалистов по социологии.

 

В последней трети XIX века на Западе социология стал; занимать видное место  в духовной жизни общества. С одно: стороны, она выступала как важная область научного познания социальных явлений, а, с другой стороны, это было новое утонченное средство идейной защиты интересов буржуазии и борьбы с материалистическим пониманием истории.

 

В России социология как учебная  дисциплина эпизодически стала появляться в высших учебных заведениях уже в конце 70-х годов XIX века. Так, в конце 70-х — начале 80-х годов Ковалевским были предприняты первые попытки чтения лекций по социологии. В Московском университете на кафедре государственного права он начал читать курс лекций по эволюции общественных форм на основе сравнительного анализа. В это же время в Петроградском университете профессор Н.М. Коркунов свой курс по энциклопедии права стал все больше оснащать социологическим материалом. Это привело к тому, что в 80-е годы студентам вместо “Энциклопедии права” уже читался курс пропедевтики обществоведения. Кареев писал, что для того, чтобы этот курс с полным на то основанием назвать курсом социологии, не хватало только экономического материала.

 

В начальный период звучали многочисленные возражения против социологии как новой  самостоятельной науки общего характера. Социологию или сводили к какой-либо уже сложившейся конкретной науке, либо представлял как совокупность всех конкретных наук. Это было связано с рядом причин. Одна из главных причин была связана с мнением о том, что социология не имеет своего специфического объекта, что социология не имеет своего объекта для проведения самостоятельного эмпирического изучения, а поэтому она способна только суммировать выводы, полученные другими науками. В связи с этим Кистяковский отмечал, что “каждый из последующих социологов вкладывал в свою "социологию" свое собственное содержание, которое соответствовало его научным интересам и его запасу знаний” /55, с.6/.

 

С 80-х годов слова “социология” и “социологический” становятся очень популярными и появляется масса сборников статей, называющихся “Социологические очерки”, или “этюды”, хотя настоящее содержание статей было совершенно не связано с социологией.

 

Другой причиной было то, что русские социологи, в основном, не имели специальной социологической подготовки. Если проанализировать уровень их образования и род профессиональной деятельности, то можно заметить, что среди них много историков, юристов и политэкономов, имеются также выпускники военных учебных заведений, естественнонаучных факультетов, чиновников и даже лиц, не имеющих законченное высшее образование.

 

Следующая причина заключалась  в том, что господствовал методологический редукционизм разных оттенков в социологии начального периода, согласно которому объявлялись ее главным союзником, а значит, и моделью для подражания, то биология, то психология и т.п.

2. ВТОРОЙ ЭТАП

НЕОКАНТИАНСТВО

 

В конце XIX века позитивистская социология в России столкнулась с глубокими теоретическими трудностями, стало явным внутреннее противоречие натуралистического редукционизма. Кризис механического естествознания приводит к усилению антипозитивистского течения, которое выступило против изучения общества с помощью естественнонаучных методов, против сближения социологии с естествознанием. Это стало причиной появления НЕОКАНТИАНСТВА, которое критиковало вульгарный натурализм, эволюционизм и механицизм.

 

Представители русского неокантианства, хотя и признавали, что истории  присущи закономерности, но сущность последних получала у них идеалистическую трактовку как чисто психологическую. Для них, как и для всей русской социологии, было характерно стремление способствовать прогрессу общества, улучшению условий жизни.

 

Они считали невозможным рассматривать общественную жизнь как естественно-натуралистический процесс. Считали, что нет единства гуманитарного и естественнонаучного знания, отрицали детерминизм. В связи с этим можно выделить следующие основные моменты неокантианской концепции социологии /46, с.46/:

 

1. Приоритет логических основ  (использование априоризма, а не  наблюдения).

 

2. Критика понятий и языка  социологии.

 

3. Гносеологическое философствование.

 

4. Акцентирование внимания на  проблемах культуры ценностном  аспекте человеческого поведения. Лозунг “Назад к Канту” увлек за собой многих исследователей, одних полностью, других частично. Неокантианство России условно можно разбить на три группы /132, с.256/.

 

— ортодоксальное ядро (СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ  ГНОСЕОЛОГИЯ) — А. С. Лаппо-Данилевский, Б.А. Кистяковский;

 

— концепция, близкая к философскому иррационализму (СУБЪЕКТИВНО-НОРМАТИВНАЯ) — П.И. Новгородцев, В.М. Хвостов; .

 

— вариант “индивидуального психологизма” (ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ  НЕОКАНТИАНСТВА) — Л.И. Петражицкий  и его последователи.

 

Идет дальнейшее развитие и МАРКСИСТСКОЙ СОЦИОЛОГИИ (исторического материализма). Марксизм стал рассматриваться как  возможный вариант, возникающий  при объяснении и поиске путей  эволюции России. Можно выделить два  его основных направления: ОРТОДОКСАЛЬНЫЙ МАРКСИЗМ (Г.В. Плеханов, В.И. Ульянов-Ленин) и неортодоксальный, “ЛЕГАЛЬНЫЙ МАРКСИЗМ” (П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановский, Н.А. Бердяев и др.).

 

Ортодоксальный марксизм, в свою очередь, можно также разделить  на два течения. Первое было ортодоксальным как по форме, так и по содержанию и обосновывало в духе исторического детерминизма пути естественной социальной эволюции (Плеханов).

 

Второе было ортодоксальное по форме, но неортодоксальное по содержанию, т.к. пыталось соединить теорию сущего и  теорию должного (Ленин). В конечном итоге это привело к соединению исторического материализма с положениями русской субъективной социологии, т.е. к единству, при этом научно обоснованному, политического тоталитаризма с субъективизмом.

 

В этот период идет также дальнейшее уточнение представителями старых школ (Ковалевский, Кареев и др.) своих прежних позиций.

 

Рассмотрим взгляды основных представителей неокантианства. Александр Сергеевич  ЛАППО-ДАНИЛЕВСКИЙ (1863 —1919), историк  и социолог, наиболее яркий представитель русского неокантианства, выступавший за создание СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ГНОСЕОЛОГИИ. Он был председателем первого Русского социологического общества имени М.М. Ковалевского (1916 —1918), а после Февральской революции руководил кафедрой социологии в Петроградском университете. Основное его произведение — “Методология истории” (т. 1, 1910; т.2, 1911).

 

Он выступил за переход от “публицистического любительства” в социологии к  ее специализации, т.е. к научному профессионализму. В центре его внимания оказались вопросы синтеза истории и социологии. Вариант данного синтеза был им разработан.

 

Лаппо-Данилевский считал, что цель гуманитарной науки — это выяснение  психического содержания социальных и  культурных фактов, а на основании  этого построение типологической конструкции. Основными типологизирующими дисциплинами, по его мнению, являлись история и социология. Так же, как и М. Вебер, он указывал, что данную двоякую задачу нельзя решить, используя только номотетические или только идиографические методы. Так как первые направлены на отыскание закона, а вторые на фиксацию фактов. Социология рассматривалась как “номотетическая” наука, а история — как “идиографическая”. Выход он видел в синтезе “истинно позитивных” моментов этих методов с помощью методологического осмысления их различия и границ применения как в социологии, так и в истории. Решение этой проблемы впервые позволит сформулировать основы теоретической социологии. Все предшествующие социологические школы не смогли выявить ни специфический “социальный фактор”, ни принципы социологического познания, поэтому он подверг критике как позитивизм О. Конта, так и экономизм К. Маркса.

 

Лаппо-Данилевский считал, что социология — это абстрактная, обобщающая наука, которая не может опираться безусловно на понятия физики, механики или энергетики. Она изучает психологическую форму законосообразности, каузальности и необходимости. Под ней Лаппо-Данилевский понимал абсолютно безусловную цель, которая определяет структуру массовой человеческой деятельности, а также формы ее развертывания и реализации. Исходя из этого, по его мнению, исторический прогресс заключается в осознании людьми этой цели и все более последовательной ее реализации. Общество, состоящее из индивидов, осознает конечную идеальную цель и выступает как сгусток воли, общность.

 

Богдан Александрович КИСТЯКОВСКИЙ (1868—1920), также приверженец социологической  гносеологии, выступал за строгое логическое подразделение наук об обществе (разграничение  юриспруденции и социологии, исследований социальной действительности и нормативных наук).

 

Основные работы: “Общество и  личность” (1899), “Социальные науки  и право” (1916).

 

Общество, по его мнению, это психическое  взаимодействие людей. А так как  общество — психическое явление, его нельзя рассматривать при  помощи пространственных категорий, ведь психические процессы очень отличаются от физических процессов и количественно неизмеримы.

 

Кистяковский правильно отметил, что психика индивида под воздействием общества изменяется. Общественная эволюция — это сложное понятие. Исследовать его можно только после рассмотрения более простых социальных законов, которые составляют основу данных процессов развития и действуют всегда одинаково. Он считал, что соотношение социальных законов и законов развития общества такое же, как физических и химических законов, с законами геологии. Геология изучает явления, которые являются результатом сложного взаимодействия основных физических и химических законов. Социальная эволюция, по мнению Кистяковского, это сложный результат пересечения ряда различных причин, которые можно проанализировать в отдельности и объяснить при помощи основных социальных законов. При этом пересечение разных причин и сведение их в ту или другую комбинацию — чисто историческая случайность. Для открытия закона необходимо изолировать однородные явления, которые находятся в причинной связи между собой. Только знание нескольких пересекающихся рядов причин даст возможность вывести закон. Он выступал против проведения аналогии между обществом и организмом.

 

Кистяковский, как и все неокантианцы, отмечал наличие кризиса в современном социальном познании и считал, что выход из него надо искать в области методологии. Он писал: “Надо знать, для какой специальной цели создается понятие, т.е. орудием какого познания оно будет служить для того, чтобы решить, существенен ли или несущественен гот или иной признак. Указания на специальные цели познания дает не формальная логика и методология. Так, например, понятие человека будет совершенно различно, и существенными надо будет признать совершенно различные признаки, смотря по тому, будет ли это понятие образовано для целей анатомии, физиологии, психологии или социологии. Определение понятия человека, данное Ла-Меттри в "L'homme machine", человек это машина, годится для анатома, для которого человек прежде всего есть механическая комбинация целесообразно устроенных органов и их рудиментов, но оно не удовлетворило бы даже физиолога, не говоря даже о психологе и социологе. В противоположность этому с аристотелевским определением человека, как животного общественного, анатому и физиологу нечего делать, и оно годится только для социолога и отчасти для психолога. Все это заставляет нас признать громадное значение методологии для научного образования понятий, несмотря на то, что собственно учение о понятии относится к формальной логике. Вырабатывать научные понятия, пригодные для той или другой специальной науки, нельзя, не разрабатывая методологию ее” /54, с.98 —99/.

 

Он убедительно показал, что  большинство понятий социологии были или некритически перенесены из сферы донаучного, обыденного сознания, или взяты из сферы других наук, отсюда их бессодержательность, неопределенность, произвольность. Одна из основных причин кризиса, по его мнению, заключалась в некритическом заимствовании позитивизмом категорий и методов естественных наук, что привело к игнорированию специфики предмета социального знания. Поэтому он настаивал на “пересмотре всех основ” социального познания.