Теория поля в практике гештальт-терапии

    Если  бы, пока я говорю, неподалеку взорвалась бомба, то произошло бы большое количество изменений в поле. Вы бы прекратили здесь сидеть, а я остановил  бы лекцию, мы бы полностью реорганизовались. Все внутри этой новой полевой структуры приобретет другое значение. Эта комната могла бы превратиться во временный госпиталь, либо командный пункт неотложной помощи, а то и в морг. Свойства вещей определены контекстом их использования. Мы могли бы обнаружить, что мы составили стулья для организации временных кроватей для раненых, столы могли бы стать носилками. Значение определяется контекстом использования вещей в "совокупности … особого поля как целого" (Lewin, 1952, pр. 150).

    Иными словами, едва ли имеет смысл думать о свойствах объектов, как о чем-то устойчивом и неизменном. Характеристики объектов определяются, скорее, общей организацией всецелого значения и смысла, "расставляющего акценты" на тех или иных конкретных особенностях.

    Конечно, большую часть времени поле, структурированное так, как сейчас, остается постоянным: лекционная комната сохраняет свои каждодневные функции как лекционная комната, включая обычные ожидания того, как могли бы быть использованы, ее мебель и пространство. Следовательно, поля отличаются по континууму того, является ли их организация знакомой или новой. С одной стороны, функции могут быть "встроены" в кирпичи и архитектурные решения, с другой стороны, структура может быть по-новому сымпровизирована для изменяющихся и промежуточных целей текущего момента. Иначе говоря, "структура" и "функция" не строго разделены, а наоборот, обе являются попытками выразить свойства взаимосвязанного целого.

    Несколько слов о случайности. Большинство из того, что может показаться случайным или нелогичным, на самом деле является фактом организованным (закономерным): то есть, значимым в некотором контексте, который частично или полностью нами не осознан. Если мы заметим человека, почесывающего колено, пощипывающего собственный мизинец, или просто суетящегося, мы порой обращаем внимание на эти обычные либо преходящие эпифеномены. Мы поступаем так, потому что знаем из опыта, что эти события чаще всего далеко не тривиальны: при дальнейшем исследовании мы обнаружим, что они являются частью большой схемы, возможно, незавершенной ситуации, в которой импульс был ретрофлексирован. Значение маленького события обнаруживается в контексте более широкой ситуации, которая и проясняет это событие. Поведение и феноменологический опыт, рассматриваемые как часть целого поля, или в конкретном контексте, оказываются организованными, закономерными и имеющими значение. 

    2. Принцип единовременности

    Этот  принцип указывает на факт того, что существует группа факторов в  настоящем поле, которые определяют и "объясняют" поведение в настоящий момент. Нет какой-то особенной специфической связи с событием прошлого, которое во многих других системах расценивается как предопределяющее события настоящего. Таким же образом, будущим события, которые человек планирует и о которых фантазирует, не приписывается специальный статус "цели" или "побудительной причины" того, что, как нам кажется, случается в настоящем.

    Левин указывает, что характер ситуации в  данное время может включать прошлое-помнимое-сейчас или будущее-предвидимое-сейчас, которые формируют часть экспериментального поля личности в настоящем. "Индивид видит не только его настоящую ситуацию, у него также есть определенные ожидания, желания, страхи, мечты по поводу будущего" (Lewin, 1952, pр. 53). Такие идеи, вместе с его понятиями о прошлом, составляют часть его настоящей реальности: "…психологическое прошлое и психологическое будущее одновременно являются составляющими психологического поля в данный момент времени. Перспектива времени постоянно меняется. Исходя из теории поля, любой тип поведения зависит от всего поля, включающего в себя временную перспективу в это время, в текущий момент, но не от любого поля прошлого или будущего и их временной перспективы. (Lewin, 1952, pр. 54).

    Отнюдь не актуальные события прошлого или будущего тревожат и беспокоят нас, потому что условия поля прошедшего времени не существуют более. Время изменилось, изменилось и поле.

    Мы  можем заметить здесь, сколь радикально отличается данная концепция каузальности от общепринятой в нашей культуре и в других направлениях психотерапии. Внимание акцентируется на переживании настоящего, не объясняя феномен, ссылаясь на его прошлые или будущие причины. Вместо этого, скорее, важно то, "что происходит сейчас", чем "что было" или "что будет", не потому, что мы хотим игнорировать историю Клиентки или ее будущие планы (например, опыт сексуального насилия над ней в прошлом или планы на замужество) но потому, что наше внимание направлено, в случае насилия, в первую очередь, на то, как оно вспоминается, или какое оно имеет сейчас значение, а, в случае с планами на замужество, мы интересуемся не столько самими планами, сколько тем, как они определяют часть ее настоящей действительности, или используя термины Левина, ее "жизненное пространство".

    Рассматривая  этот пример далее, мы можем видеть, что в самой терапии, собственно человек и присутствие терапевта также формируют часть настоящего поля. Припоминание или предвидение (прошлого насилия или будущей женитьбы соответственно) таким образом, имеют место в контексте настоящего дня человека, в котором также, в большей или меньшей степени, есть и доверие к терапевту, много или мало поддержки от терапевта, и где у терапевта могут быть более или менее ясные границы. Эти одновременные обстоятельства с неизбежностью являются частью настоящего поля, и, в свою очередь, будут влиять на то, каким именно образом прошлое и будущее будут проявляться так же, как и отклики прошлого опыта влияют на общую ситуацию (возможно, на курс терапии в целом). гештальт-терапия как феноменологический подход, т.о. рассматривает события актуального настоящего внутри самой терапевтической ситуации.

    3. Принцип сингулярности

    Каждая  ситуация и каждое поле "человек-ситуация" являются уникальными. И пусть некоторые  психологи пытаются отыскать нечто "общее", подвести уникальный опыт под некие генерализованные законы, наш непосредственный личный опыт свидетельствует об ином. Обстоятельства никогда не бывают одинаковыми для всех, и у каждого человека неизбежно возникает своя перспектива и точка зрения, даже если несколько человек оказались в одном и том же месте в одно время. Все мы вместе находимся в данной лекционной комнате, но наши актуальные феноменологические переживания различны. Как мы неоднократно наблюдали в группах, интересы и фокусы внимания людей весьма различны, в зависимости от их "фона" неоконченных дел, текущих потребностей, распространяющихся на текущие заботы. Похожим образом, каждый, кто слушает или читает то, что я говорю, делает свои собственные выводы, принимая во внимание одни вещи и игнорируя другие. Значения будут индивидуально разными, и выводы - не идентичными.

    Таким образом, обобщения (генерализации) неточны. Они привносят порядок и предсказуемость, которые часто отрывают внимание от того, "что есть". Фрустрирующим  моментом для новичков в гештальт-терапии, желающих получить ответ на вопрос "как вы работаете с анорексиями в гештальте?", является ответ, что нет общих процедур, которые вывели бы из состояния анорексии. Вместо этого терапевт будет обращать внимание на индивидуальные обстоятельства, на уровень самоподдержки клиента, степень его осознанности, характер сопротивлений, неотложность текущих потребностей и того, как человек прерывает контакты. Из множества аспектов всей ситуации в настоящем терапевт может сосредоточиться лишь на некоторых, имеющих отношение к делу. Уважение к сингулярности, единственности каждой совокупности событий для каждого человека требует, таким образом, как уважения, так и стремления терпеть неоднозначность и неуверенность. Обобщение (генерализация), привносящая требуемую "похожесть" и "общность", - путь к преждевременному априорному структурированию переживаемой реальности, что легко может привести к "обнаружению" того, что ищет исследователь.

    4. Принцип изменяющегося  процесса

    Этот  принцип относится к полю, подверженному постоянным изменениям: "нельзя в одну и ту же реку войти дважды". В то время как принцип сингулярности акцентировал потребность в уникальном отношении к уникальному событию, принцип изменяющегося процесса постулирует, что опыт скорее временен, чем постоянен. Ничто не является зафиксированным или абсолютно статичным.

    Даже  для одного и того же индивида поле заново конструируется в каждый момент времени. Мы не можем дважды иметь  в точности идентичный опыт. Как  отмечал Уильям Джеймс (James, 1905): "Очевидно и явно, что состояние нашего сознания никогда не бывает одним и тем же… Когда идентичный факт вновь повторяется, мы вынуждены смотреть на него свежим взглядом, видеть его под несколько другим углом, понимать его в отношениях, отличных от тех, в которых он последний раз появлялся".

    "Timing - это все" - это теоретическая  аксиома работы гештальта. У  нас у всех есть опыт ситуаций, когда специфическое вмешательство  (интервенция), совершенное в определенное  время, кажется абсолютно "правильным" ("эстетическое" суждение), т.е., оно адекватно воспринимается и полезно для клиента. Равным образом, у всех практикующих терапевтов случалось, что вмешательство запаздывает на мгновение или два, когда опыт индивидуума или группы уже изменился, и интервенция являлась отвлечением, или, если вмешательство было немного преждевременным, это не позволило клиенту получить его собственный опыт и смысл.

    В более длительных отношениях также  существует необходимость "отвечать требованиям времени". Реальность разворачивается всякий раз непредсказуемо, и то, что было точно известно, может больше не являться аксиомой. Существует неизбежная "внутренняя" неопределенность в том, каким образом люди адаптируются к новым обстоятельствам, приспосабливаются к изменениям в их ситуации и научаются новым способам справляться с возникающими проблемами.

    "Полевое"  мышление т.о. является релятивистским. Если поле подвижно, если наше  восприятие реальности постоянно  изменяется, и стабильность и  равновесие поля заново создаются  шаг за шагом, очевидно, не существует абсолютно прерванных моментов (например, "Здесь восприятие заканчивается и начинается проекция") или фиксированных или/или дихотомий ("либо ты ассертивный человек, либо нет"). Жесткие и быстрые различия возникают в результате концептуализирования, классифицирования; они заложены в природе языка, а не собственно в феноменологическом опыте.

    Соответственно, гештальтисты избегают как категорий, которые зачастую превращаются в  ярлыки, так и описаний, которые  становятся фиксированными определениями в меняющихся ситуациях. Вместо того, чтобы делить людей на "ретрофлектов" и "неретрофлектов", мы предпочитаем рассматривать ретрофлексию как процесс, свойственный всем нам порой при определенных обстоятельствах. Даже тот, кто ретрофлексирует, не всегда делает это. Левин высказался по этому поводу: "Состояния и личностные обстоятельства связаны с поведением и могут быть рассмотрены и узнаны лишь в комбинированном определении поведения и ситуации".

    5. Принцип возможной  значимости

    Этот  принцип утверждает, что ни одна часть целого поля не может быть исключена заранее как внутренне незначимая, сколь обычной, мирской, вездесущей, несущественной она ни казалась бы. Все в поле является частью общей организации и потенциально значимо. гештальт-терапевты заинтересованы в "очевидном", что стало невидимым и автоматическим или само собой разумеющимся, как бы "не имеющим никакого отношения к…".

    Таким образом, в терапии, например, внешние  манеры, способ поведения, стиль речи могут быть рассмотрены большинством людей, включая клиента, как постоянные черты его/ее характера, устойчивые характеристики и поэтому, как бы, данные, не относящиеся к делу. Все же, в гештальт-терапии и в теории поля ничего нельзя исключить априори из исследования.

    Если  воспользоваться аналогией посещения выставки картин, то это будет похоже на то, как если бы гештальтист, знакомый с теорией поля, не остался доволен простым осмотром картин. Он был бы, по меньшей мере, открыт и готов увидеть стиль рамки или обратить внимание на контекст выставки в целом, как нечто, влияющее на восприятие картин.

    Эта открытость ко всему, что существует в поле, не является призывом к доскональному, утомительному исследованию всех факторов, влияющих на реальность человека или  группы. Это не является необходимостью: поле организовано определенным образом, и то, что наиболее важно и существенно, проявляется и обнаруживается в настоящем. Вместо тщательного исследования того, что есть в поле, внимание должно быть направлено на то, что интересно, что вспоминается или насыщено энергией сейчас. Это и будет показателем того, как организовано поле в данный момент. Смысл в том, чтобы для любой части поля сохранялся принцип возможной значимости.