Изучение защитных механизмов подростков с нарциссической организацией личности

      Зигмунд Фрейд в своей работе «Психология  масс и анализ человеческого «Я»», предполагает, «что до расщепления  на «Я» и «Оно» и до формирования «Сверх-Я» психический аппарат использует различные способы защиты из числа тех, которыми он пользуется уже после достижения этих стадий организации».[13, с.92]

      Все способы защиты, открытые и описанные  в психоанализе, служат единственной цели - помочь «Я» в его борьбе с инстинктивной жизнью. Они мотивированы тремя основными типами тревоги, которой подвержено «Я», - невротической тревогой, моральной тревогой и реальной тревогой. Кроме того, простой борьбы конфликтующих импульсов уже достаточно для того, чтобы запустить защитные механизмы.

      Однако  «Я» защищается не только от неудовольствия, исходящего изнутри, но и научится выносить неудовольствие вовне. В этот период незрелости и зависимости «Я», помимо того, что оно предпринимает усилия по овладению инстинктивными стимулами, стремится всеми способами защитить себя от объективного неудовольствия и грозящих ему опасностей.

      Из  всех периодов человеческой жизни, в  которых инстинктивные процессы обретают постепенную важность, период полового созревания всегда привлекал  наибольшее внимание. Психические явления, свидетельствовавшие о наступлении полового созревания, долгое время были предметом психологического исследования. В неаналитических работах мы находим много замечательных описаний изменений, происходящих в характере в эти годы, нарушений психического равновесия и в первую очередь непонятных и непримиримых противоречий, появляющихся в психической жизни [13, с.94].

      В подростковом возрасте возрастающее либидо не может быть использовано, и для того, чтобы держать его под контролем, необходимо постоянное действие антикатексиса, защитных механизмов и симптомов. И определяется относительными факторами: во-первых, силой импульсов «Оно», которая обусловлена физиологическими процессами в пубертате; во-вторых, толерантностью или интолерантностью «Я» по отношению к инстинктам, которые зависят от характера, сформировавшегося в период латентности; в-третьих, — и это качественный фактор, который определяет количественный конфликт, — природой и эффективностью имеющихся в распоряжении «Я» защитных механизмов, варьирующей в зависимости от конституции индивида (т.е. его предрасположенности к истерии или неврозу навязчивости) и направлений его развития.

      Важно сосредоточить внимание на периодах возросшего либидо и на исследовании «Я». Так как, косвенным следствием усиления инстинктивных импульсов является удвоение усилий индивида по овладению инстинктами. Общие тенденции, которые в периоды спокойствия инстинктивной жизни едва заметны, становятся яснее очерченными, и выраженные механизмы «Я» латентного периода или взрослой жизни могут оказаться настолько преувеличенными, что приводят к патологическим искажениям характера. Из различных установок, которые «Я» может принять по отношению к инстинктивной жизни, выделяются две. Акцентуируясь в пубертате, они поражают наблюдателя своей силой и объясняют некоторые из характерных особенностей этого периода. Фрейд имеет в виду аскетизм и интеллектуальность в подростковом возрасте.[1, с.83]

      1. аскетизм в подростковом возрасте

      Чередуясь с инстинктивными крайностями и  вторжениями из «Оно», а также с другими явно противоречивыми установками, в подростковом возрасте иногда проявляется антагонизм по отношению к инстинктам.

      При активизации механизма защиты «вытеснение» инстинкта подростком перед нами предстает следующая картина, например, «истерики, вытесняют генитальные импульсы, связанные с объектными желаниями Эдипова комплекса, но более или менее индифферентны или толерантны в своей установке по отношению к другим инстинктивным желаниям, например анальным или агрессивным импульсам»[1, с.84]. А «навязчивые невротики вытесняют анально-садистские желания, которые вследствие вытеснения становятся носителями их сексуальности, но терпимо относятся к оральному удовлетворению и к эксгибиционистским импульсам, которые у них могут возникнуть, до тех пор, пока они не связаны непосредственно с ядром их невроза. При меланхолии вытесняются в основном оральные тенденции, а пациенты с фобией вытесняют импульсы, связанные с комплексом кастрации. При неврозе всегда существует связь между вытеснением инстинкта и природой или качеством вытесненного инстинкта». [1, с.84]

      При действии такого механизма защиты, как «отвержение» инстинкта подростком, перед нами предстает другая картина, а именно «здесь также исходная точка процесса отвержения может быть найдена в инстинктивных образованиях, подверженных особому торможению, например в фантазиях об инцесте предпубертатного периода или возросшей тенденции к онанизму, в которых эти желания находят свою разрядку. Но из этой точки процесс распространяется на всю жизнь».[1, с.85]

      Фрейд отмечает, что «подростки озабочены не столько удовлетворением или фрустрацией конкретных инстинктивных желаний, сколько удовлетворением инстинктов или фрустрацией как таковой». Молодые люди, проходящие через аскетическую фазу, которую имеет в виду Фрейд, бегут словно бы от количества, а не от качества своих инстинктов. Они остерегаются наслаждения вообще, и поэтому самой безопасной стратегией для них является встреча наиболее настоятельных желаний максимальным торможением. Каждый раз, когда инстинкт говорит «Я хочу», Я отвечает: «Ты не должен», во многом на манер строгих родителей при раннем обучении ребенка. Это подростковое недоверие к инстинктам имеет опасную тенденцию к распространению; оно может начаться с собственно инстинктивных желаний и распространиться на самые обычные физические потребности.

      Молодые люди, сурово отвергающие любые импульсы с привкусом сексуальности, избегающие общество сверстников, отказывающиеся принимать участие в увеселениях и, как истинные пуритане, не желающие иметь ничего общего с театром, музыкой и танцами. Это позволяет сделать выводы о том, что связь между отказом от красивой и привлекательной одежды и торможением сексуальности есть [1, с.87].

      К примеру, взрослые начинают тревожиться, если отказ начинает распространяться на безвредные и необходимые вещи, как в случае, когда подросток отказывает себе в самой обычной защите от холода, умерщвляет свою плоть всеми возможными способами и подвергает свое здоровье ненужному риску, не только отвергая конкретные виды орального наслаждения, но «из принципа» сокращая свой дневной рацион до минимума. Родители начинают беспокоиться, когда вместо того, чтобы насладиться долгим ночным сном, этот юноша принуждает себя рано вставать, когда он неохотно смеется или улыбается или когда в крайних случаях он сдерживает дефекацию и мочеиспускание до последней возможности на том лишь основании, что нельзя немедленно уступать всем своим физическим потребностям.

      Этот  тип отвержения инстинктов отличается от обычного вытеснения еще в одном  отношении. При неврозе мы привыкли видеть, что, когда удовлетворение конкретного инстинкта вытесняется, для него находится некоторое замещение. Но в отвержении инстинкта, характерного для подросткового возраста, не остается лазейки для такого замещающего удовлетворения: механизм в этом случае, по всей видимости, иной. Вместо образования компромисса (соответствующего невротическим симптомам) и обычных процессов смещения, регрессии и обращения против себя мы почти неизменно обнаруживаем поворот от аскетизма к излишествам; невзирая на любые внешние ограничения, подросток внезапно погружается во все то, что он ранее тормозил. По причине своего антисоциального характера такие подростковые эксцессы сами по себе являются нежелательными; тем не менее, с аналитической точки зрения они представляют собой временное выздоровление от аскетизма. Когда такого выздоровления не происходит, и «Я» каким-то необъяснимым образом оказывается достаточно сильным для того, чтобы без всяких отклонений удержаться в своем отвержении инстинктов, в результате парализуется витальная активность человека — возникают своеобразные условия, которые следует рассматривать уже не как нормальное явление пубертата, а как психотическое расстройство [1, с.88].

      По-видимому, внезапное возрастание инстинктивной  энергии в пубертате и в других жизненных периодах усиливает исходный антагонизм между «Я» и инстинктами до такой степени, что он становится активным защитным механизмом. Если это так, то аскетизм пубертатного периода можно рассматривать не как ряд качественно обусловленных деятельностей вытеснения, а просто как проявление врожденной враждебности между «Я» и инстинктами, которая неразборчива, первична и примитивна [1, с.88].

      2. интеллектуализация в пубертате

      В периоды, характеризуемые возрастанием либидо, общие установки «Я» могут развиваться в другие способы защиты. Если это так, то этим можно объяснить и другие изменения, происходящие в пубертате.

      Большинство изменений этого периода происходит в инстинктивной и аффективной жизни и, что «Я» претерпевает вторичные изменения, когда оно непосредственно участвует в попытке овладеть инстинктами и аффектами. Но это ни в коем случае не исчерпывает возможностей изменения подростка. С возрастанием инстинктивной энергии он в большей мере оказывается в их власти; это естественно и не требует дальнейшего объяснения. Подросток также становится моральным и аскетичным, что объясняется конфликтом между «Я» и «Оно». Но, кроме того, он становится более интеллектуальным, и его интеллектуальные интересы углубляются. Вначале мы не видим, каким образом это продвижение в интеллектуальном развитии связано с продвижением в развитии инстинктов и с усилением образований «Я» в их сопротивлении неистовым атакам, направленным против него [1, с.89].

      В целом можно было бы ожидать, что  натиск инстинкта или аффекта будет снижать интеллектуальную активность человека. Даже при нормальном состоянии влюбленности интеллектуальные возможности человека снижаются, и его рассудок становится менее надежным, чем обычно. Чем более страстно его желание удовлетворить свои инстинктивные импульсы, тем меньше, как правило, он склонен использовать интеллект для их рассудочного исследования и подавления.

      На  первый взгляд, кажется, что в подростковом возрасте все происходит наоборот. Резкий скачок в интеллектуальном развитии молодого человека, кажется, не заметен и неожидан, чем его быстрое развитие в других направлениях. Мы знаем, как часто все интересы мальчиков в латентном периоде сосредоточены на реальных вещах. Некоторые мальчики любят читать об открытиях и приключениях, изучать числа и пропорции или «проглатывать» описания странных животных и предметов, тогда как другие посвящают время механике, от ее простейших до наиболее сложных форм. Общим у этих двух типов является то, что объект, которым они интересуются, должен быть не продуктом фантазии наподобие сказок и басен, доставивших удовольствие в раннем детстве, а чем-то конкретным, что имеет реальное физическое существование.

      Когда начинается предпубертатный период, тенденция смены конкретных интересов  латентного периода абстрактными становится все более выраженной.

      В частности, подростки того типа, который  Зигфрид Бернфельд в своей  публикации «Uber eine typische Form  der  mannlichen 
Pubertat» в 1923 году рассматривал проблему подросткового развития в норме с учетом влияния внутренней фрустрации и внешних воздействий и описывает, как «затянувшийся пубертат», обладают ненасытным желанием думать об абстрактных предметах, размышлять и говорить о них. Часто дружба в этом возрасте основана на желании вместе размышлять и обсуждать эти предметы. Диапазон таких абстрактных интересов и проблем, которые эти молодые люди пытаются разрешить, очень широк. Они обсуждают свободную любовь или замужество и семейную жизнь, свободное существование или приобретение профессии, скитания или оседлую жизнь, анализируют философские проблемы, такие, как религия или свободомыслие, различные политические теории, такие, как революция или подчинение власти, или саму дружбу во всех ее формах. [14, с.89]

      Напрашивается вывод, что подростковая интеллектуальность больше способствует мечтам, чем  выработке правильной линии поведения в различных ситуациях в любви или о выборе профессии. Даже честолюбивые фантазии предпубертатного периода не предназначены для перевода в реальность. Когда мальчик фантазирует о том, что он великий завоеватель, он не чувствует никакой необходимости доказывать свою храбрость и выносливость в реальной жизни. Точно так же он явно получает удовлетворение от самого процесса мышления в ходе рассуждений или обсуждений. Его поведение определяется другими факторами, и на него необязательно оказывают влияние результаты подобной интеллектуальной, гимнастики.

      Интеллектуальные  процессы у  подростков проявляются в повышение интереса к различным предметам, что в итоге усиливает конфликты между разными психическими образованиями.

      Поэтому обдумывание инстинктивного конфликта — его интеллектуализация — кажется подходящим способом. При этом аскетическое бегство от инстинкта сменяется поворотом к нему. Но это осуществляется в основном в мышлении и является интеллектуальным процессом. Абстрактные интеллектуальные обсуждения и размышления, которым предаются подростки, — это вовсе не попытки разрешить задачи, поставленные реальностью. Их мыслительная активность есть, скорее, показатель напряженной настороженности по отношению к инстинктивным процессам и перевод того, что они воспринимают, в абстрактное мышление.

      3.  любовь к объекту и идентификация в пубертатном периоде