Движущие силы развития личности в психоаналитических концепциях

      Таким образом, для Адлера практически  весь прогресс есть результат наших  стараний компенсировать чувство неполноценности. Это чувство подталкивает нас к более значительным достижениям. Патологическим же это чувство становится только тогда, когда в человеке побеждает чувство неадекватности. В такой ситуации комплекс превосходства может стать одним из методов избежать своих трудностей. Человек с комплексом неполноценности притворяется лучшим, чем он есть на самом деле, и этот фальшивый успех компенсирует чувство неполноценности, ставшее для него невыносимым. У нормального человека нет ни тени комплекса превосходства. Конечно же, он стремится превосходить других в том смысле, что нет отчуждения к амбициям и желанию добиться успеха, но пока это стремление выражается в работе, оно не ведет к ложным оценкам, лежащим в основе душевных расстройств. 

2.2. «Базисная тревога» как движущая сила в теории развития личности К. Хорни

      Невротические конфликты могут быть связаны  с теми же общими проблемами, которые сбивают с толку и нормального человека. Но конфликты невротиков и обычных людей настолько различны, что был поднят вопрос, допустимо ли использование одного и того же термина для их обозначения. Какими же тогда характерными признаками обладают невротические конфликты? Их фундаментальное различие определяется тем, что несоответствие конфликтующих влечений для нормального человека намного менее значимо, чем для невротика. Выбор, который должен делать нормальный человек, ограничен двумя способами действий, каждый из которых вполне доступен нормально развитой личности. Нормальный конфликт может протекать осознанно, но невротический конфликт всегда бессознательный. Невротик, подавленный конфликтом, не свободен в своем выборе. Он разрываем в равной степени принудительными силами, действующими в противоположных направлениях, ни одной из которых он на самом деле не хочет следовать. Поэтому принятие решения в общепринятом смысле для него недоступно. Конфликт может быть разрешен только работой с невротическими влечениями и таким изменением отношений невротика к другим и к самому себе, чтобы он смог освободиться от этих влечений полностью. Эти характерные особенности объясняют остроту невротических конфликтов. Однако их выявление не является легким делом — отчасти из-за того, что они носят бессознательный характер, но большей частью из-за того, что невротик не останавливается ни перед чем, чтобы отвергнуть их существование. Иногда конфликт появляется на поверхности, воспринимается сознанием именно как конфликт. В действительности же то, что осознается, представляет искажение или модификацию реального конфликта.

      Чтобы понять происхождение конфликта  Хорни вводит понятие «базисной тревоги», подразумевая под ним чувство, которым обладает ребенок, будучи изолированным и беспомощным в потенциально враждебном мире [14]. Большое число враждебных внешних факторов может вызвать у ребенка такое чувство опасности: прямое или косвенное подчинение, безразличие, неустойчивое поведение, отсутствие руководства, унижение, дискриминация, невыполненные обещания, враждебная атмосфера и др. Так, по мнению Хорни, обычно существует некоторая комбинация вызывающих страдание факторов, которые могут оказаться совершенно скрытыми. Поэтому в процессе анализа можно только постепенно осознавать их воздействие на развитие ребенка [15]. Для базальной тревоги характерны ощущения отсутствия безопасности, собственной беспомощности и враждебности окружения. Чтобы справиться с ними ребенок часто бессознательно прибегает к помощи защитных стратегий. Хорни выделила несколько таких стратегий, которые получили название невротические потребности. Другими словами невротические проявления в личности и соответствующие им стратегии поведения. По мнению Хорни, такие потребности, как например, во власти, всеобщем признании, самодостаточности и независимости, руководстве и партнерстве, присутствуют у каждого человека [16]. С их помощью человек справляется с такими неизбежными в жизни чувствами, как отверженность, враждебность или беспомощность. Нормальный человек легко заменяет одну потребность другой, если это требуются изменяющиеся обстоятельства. Например, когда возникает потребность в любви, он стремится ее удовлетворить. В той ситуации, когда возникает потребность власти, он также старается удовлетворить ее. Таким образом, изменяет стиль поведения в зависимости от возникшей потребности. А в отличие от здорового поведения невротические личности избирают только одну потребность, используют ее во всех социальных взаимодействиях, не разбираясь в ситуациях. Чтобы понять, как развиваются конфликты необходимо рассмотреть общую картину основных направлений поведения, в которых ребенок действует в поиске ощущения безопасности, посредством приспособительных действий в отношении своего окружения. Хорни выделяет три основных стратегии поведения: ребенок может двигаться к людям, против них и от них. Двигаясь к людям, он признает собственную беспомощность и вопреки своему отчуждению и страхам пытается завоевать их любовь, опереться на них. Когда ребенок движется против людей, он принимает и считает само собой разумеющимся состояние вражды с окружающими его людьми и побуждается сознательно или бессознательно к борьбе с ними. Когда он движется от людей, он не хочет ни принадлежать, ни бороться; его единственное желание - держаться в стороне [15].

      Можно сказать, что конфликт, который берет  начало отношения к другим, с течением времени распространяется на всю личность в целом. Хорни утверждает, что конфликт, рожденный несовместимостью аттитюдов, составляет ядро личности и по этой причине заслуживает быть названным базисным. Говоря о концепциях Хорни, важно отметить одну их отличительную особенность: по ее мнению, тревога предшествует инстинктивным желаниям. То, что Фрейд называл инстинктивными влечениями, вовсе не является чем-то фундаментальным, но напротив, как полагает Хорни, является продуктом тревоги.

По мнению же Хорни, импульсы и желания не становятся "влечениями", если их не мотивирует тревога.  

2.3. Архетип коллективного бессознательного как движущая сила

развития  личности в теориях К.Г. Юнга

      Архетипы (от греч. arche – начало, typos – образ) — элементы коллективного бессознательного. Представляют собой врожденные диспозиции, обусловливающие появление у конкретного индивида определенных мыслей, представлений, отношений, действий, снов. Архетипы, сохраняясь в форме коллективного бессознательного, присущего каждому индивиду, являются результатом многовекового опыта наших предков [2]. При этом речь идет не о конкретном, четко очерченном представлении, образе, или эмоции, но о некоторых врожденных предписаниях общего плана, побуждающих к активности или реагированию на ситуацию. Данные предписания приобретают конкретную, в том числе образную, форму уже в рамках той или иной культурной среды и могут выражаться в продуктах творческой деятельности как типичные персонажи мифов, сказок или священных писаниях (Большая мать, Мудрый старик). Архетипы коллективного бессознательного, взятые в аспекте исходных форм, а не дальнейших конкретных выражений, Юнг соотносил с инстинктивным поведением животных. Архетипы имеют не содержательную, но исключительно формальную характеристику, да и ту лишь в весьма ограниченном виде. Содержательную характеристику первообраз получает лишь тогда, когда он проникает в сознание и при этом наполняется материалом сознательного опыта. Юнг опирался на мифологию и сознательно использовал образы, наработанные культурой, в своей практике, как и для описания психологических явлений. Таким контекстом для Юнга были художественные произведения искусства и литературы, а также алхимия и мифология. Устойчивые образы, встречающиеся во всех этих областях, он назвал архетипами. Юнг понимал под архетипом содержание бессознательного, которое раскрывает себя с некоторым искажением, привносимом в непосредственное восприятие культурой и самим человеком [19]. Мифологические образы, если рассмотреть их сущностные черты, очень похожи в разных концах Земли, несмотря на различие истории и культуры разных народов. Это позволяет выделить универсальные образы, общие для всего человечества — древнейшие архетипы, среди них есть более древние и более новые, и каждый из них отразил особое, непосредственное и по-новому яркое отношение людей к миру. Эти образы обычно связывают с античным миром богов. Анализ мировой мифологии в целом даёт возможность проследить, как боги одного типа сменяли других, фиксируя достижения людей в создании культуры. История мифологии позволяет увидеть, как, разрабатывая образы новых богов и забывая прежних, общество постепенно создавало сферу своих форм, которая на сегодняшний момент ушла в бессознательное. Юнгу помогал выделять архетипы его личный психиатрический опыт. Архетип божественен, бессознателен и невидим в том смысле, что он представляет собой некую устойчивую психическую вибрацию, которая является отражением вибрации космической. Архетипы выявляют корни вневременных проблем личности. Сегодня они касаются удачи и престижа (Персона), личных комплексов (Тень), партнёров по любви и браку (Анима и Анимус), судьбы (Дух) и покровительства (Великая Мать), но идут намного глубже этих формулировок, что и побуждает обратиться для их сущностного описания к древней мифологии.

      Персона. Первый архетип, наиболее сильно довлеющий над сознанием человека и одновременно наиболее поверхностный и доступный оценке, относится к социальному образу человека. Общество ждёт от человека исполнения определённых норм поведения, но с течением времени они устаревают, лишаются прежней жизненной силы. Это ведёт к формированию маски, за которой живёт большинство людей. Юнг называет эту социальную маску персона — так у актёров античности назывались маски, обозначавшие характер роли. Общество ожидает и должно ждать от индивида, чтобы он играл приписываемую ему роль так хорошо, как возможно. Конечно, люди выбирают себе те роли, которые им близки, и в этом смысле персона — это человек, но не весь. Человеческая природа непостоянна, что проявляется и в исполнении роли, и тогда неизбежна фальшь. Персона необходима: она упрощает контакты, указывая, чего нам ожидать от людей. Тому, кто пренебрегает развитием персоны, сложно устроиться в мире, и он нередко оскорбляет окружающих вызывающим поведением. Однако всегда остаётся опасность отождествить себя с исполняемой ролью, хотя она неочевидна тогда, когда маска хороша и подходит человеку. Другая опасность в том, что при перемене маски и усвоения нового способа реагирования на внешнее может произойти кризис потери привычных опор, который человек воспринимает как разрушение личности. Образ Персоны принадлежит к коллективному, а не личному «я» человека. Представление об эго не всегда было таким, как сейчас: оно имеет долгую историю. Как наиболее внешний образ человека, персона соответствует самым проявленным чертам личности. Но суть образа Персоны не только в этом. Окружающие люди хотят в Персоне образ, идеальный не только с социальной, но и с нравственной точки зрения.

      Тень. В смысле коллективного бессознательного Тень — это природный инстинктивный человек, и она почти не изменилась с тех времён, когда человек впервые пошёл по земле. Тень не может быть до конца преображена воспитанием, и во многом она осталась с детства, когда действия чисто импульсивны. То, что в Тени общего для всех, выражает себя в таких образах коллективного бессознательного, как властитель скрытого, невидимого, подземного мира. Для иллюстрации образа Тени Юнг нашёл также мифологический образ обманщика-трикстера (трюкача), который в сказках выступает не тем, кто он есть на самом деле, выставляя на всеобщее обозрение свои самые худшие качества, соответствующие более низкому уровню развития сознания человечества [19]. Тень понимается как скрытое, а потому наиболее зловещее и опасное в человеке. Тень — это подсознательные желания, несовместимые с социальными стандартами. Это некий низший уровень сознания по отношению к современному обществу, и это некто, кто хочет делать то, чего мы себе уже не позволяем. Человек под влиянием Тени оправдывает себя: «Это не я, на меня словно что-то нашло». То, что на него «нашло» — это неконтролируемая, животная часть личности — Тень. Тень имеет свои олицетворения: и когда мы кого-то особенно ненавидим, мы на самом деле не любим наши собственные качества, которые находим в другом. Называя этот аспект бессознательного «тенью», Юнг хотел не только обозначить его как нечто темное и зыбкое [18]. Тень — «нижняя», наиболее внутренняя функция человека, неизбежна, и он без неё нецелостен. Образуя противовес сознанию, она служит толчком внутреннего развития. Человек не обязательно отрицает Тень: порой теневые качества личности спокойно сосуществуют с ней. Если над индивидом не слишком довлеет социальный идеал Персоны, он склонен позволять себе иметь недостатки, которые заполняют его внутренний мир и в то же время позволяют расслабиться и уйти от внешней жизни, которая требует постоянных усилий над собой. Поэтому, человек, которым владеет Тень, всегда стоит на своём собственном пути. Бросая тень отрицания на всё своё существование, он производит на других неблагоприятное впечатление и сам отвергает свои реальные жизненные перспективы. Удача проходит мимо него, заставляя его жить ниже уровня своих возможностей в вечной неудовлетворённости и борьбе за жизнь. Юнг пришёл к выводу, что бесполезно отрицать Тень или пытаться её подавить [Юнг, 19]. Человек должен найти пути жить в тёмной стороне своей личности, от этого часто зависит его психическое и ментальное здоровье. Принятие тени требует значительных моральных усилий и часто разрушает идеалы, но только потому, что они слишком завышены или основаны. Опасность полного подавления Тени в том, что тогда она вырастает в бессознательном до огромных размеров и только ждёт случая, чтобы проявиться наружу, возобладав над остальной личностью. Но и выявление Тени также уводит человека внутрь себя, и с ней связаны опасности чисто внутренней жизни (прежде всего социальная неадекватность и потеря интереса к миру). Поэтому Тень для Юнга — это моральная проблема, которая затрагивает «я» целиком, проблема огромной важности, которую не надо недооценивать.

      Анима. Это архетипическое явление, не представляющее характера какой-то одной женщины, хотя осознаётся через реальных женщин, и, прежде всего через образ матери.  В сферу бессознательных страстей человека увлекает не только отрицание и вражда, но и притяжение любви. Оба пола равно имеют Персону и Тень, при этом Тень у мужчины обычно олицетворяется как другой мужчина, у женщины — как другая женщина. Но подсознание мужчины содержит дополняющий женский элемент, вытесняемый из его внешней жизни, а подсознание женщины — мужской. И своё бессознательное дополнение мужчина воспринимает, прежде всего, через женский образ, а женщина — через мужской. Эти образы, которые выступают посредниками между сознательной и бессознательной природой человека, Юнг называет соответственно «Анима» и «Анимус» [19]. В этой идее он в некоторой степени следует за своим учителем Фрейдом: бессознательные идеи души, наиболее доступные человеку (а потому и психическая патология) нередко связаны с образом другого пола. В мужском сознании существует коллективный образ женщины, с помощью которого он постигает женскую природу. Каждая мать и каждая возлюбленная становится воплощением этого вечно присутствующего и не имеющего возраста образа, который соответствует глубочайшей реальности человека. Образ женщины, поскольку он является архетипом коллективного бессознательного, может несколько меняться в разные эпохи, но сохраняет некоторые неизменные характеристику, так, например, Анима обычно выглядит молодой. Она мудра, но не слишком, она скорее обладает «скрытым секретом мудрости». Она часто связана с землёй и с водой, несёт в себе «хаотическое требование жизни» и может быть наделена великой властью. Она также имеет два аспекта — светлый и тёмный: она может отличаться чистотой и благонравием, а может быть обольстительницей и изменницей. Иногда она похожа на эльфа или фею, отвлекающую мужчину от работы и дома, или сирену, русалку, нимфу, затягивающую его в свою стихию воды, чтобы он навсегда полюбил её или утонул. Анима непостоянна как женщина, в образ которой она воплощается, и для её описания Юнг обычно обращается к мифологическому подходу, который прослеживает жизненный процесс души гораздо более аккуратно, чем абстрактная научная формула. Юнг считает Аниму душой мужчины, причем в том смысле, как её понимали древние, то есть, как часть личности. Юнг использует слово «анима» вместо слова «душа», объясняя  его как восприятие полубессознательного психического комплекса, имеющего частичную автономию функций. Отражая женские качества мужчины, Анима выражает также настроение человека, его предчувствия и эмоциональные вспышки. Однако, человек, которым владеет Анима, подвержен неконтролируемым эмоциональным перепадам, что складывает не самое благоприятное впечатление о мужчине в обществе. Юнг говорит о том, что образ Анимы может совпадать у человека с понятием Тени. Юнг негативно оценивает ситуацию, если Анима сливается с Тенью: это говорит о слишком большой власти бессознательного над человеком. И действительно, в этом случае более древний архетип противоборства природных сил, лежащий глубоко в подсознании, не даёт проявиться архетипам более развитого сознания — и вместе с ними чувствам преданной и плодотворной любви. Власть Анимы над человеком, если рассматривать не патологические, а общие для всех людей процессы, соответствует бессознательной привязанности к матери и первой влюблённости, а потом и любви. Привязанность к матери выявляет инстинкт самозащиты. Но самозащита — его первое осознание себя, и значит, первый шаг от бессознательного к разуму. Влюбленность — влечение к тому, что нравится, а значит, и первое определение склонностей души, её оформление. В этом смысле Анима становится первым мостиком между сознанием и бессознательным.