Творческая биография Н.А. Бердяева

Список  использованной литературы

1. Бердяев Н.А.  О назначении человека - М: Республика, 1993. - 388с.

2. Бердяев Н.А.  О русских классиках. Миросозерцание  Достоевского. - М.: Высш.шк., 1993. С. 108-152.

3. Бердяев Н.А.  О русской философии /сост., вступ.ст. и примеч. Б.В. Емельянова, А.И.  Новикова. - ч.1. - Свердловск: изд-во Уральск. Ун-та, 1991. - 288 с.

4. Бердяев Н.А.  Самопознание (опыт философской  автобиографии). М: «Книга», 1991. - 449с.

5. Бердяев Н.А.  Самопознание. Проблема человека. К  построению христианской антропологии. - Л. 1991. С. 341-366.

6. Бердяев Н.А.  Философия свободы: Смысл творчества. М.: «Правда», 1989. - 610с.

7. Ермичев А.А. Три свободы Николая Бердяева. М.: Знание, 1990. - 64с.

8. Ермишин О.Т. Экзистенциональная трактовка русской мысли (Л. Шестов, Н.А. Бердяев) // Философские науки, 2004, №5, С. 103-112

9. Новикова М.В.  Н.А. Бердяев о православном  персонализме // Человек, 2003, №4, С. 123-127

10. Новейший Философский  словарь: 3-е изд., исрав. - Мн.: Книжный Дом, 2003. - 1280с.

11. Хрестоматия  по философии. - Учебное пособие. - М.: Проспект, 1996. - 415 с. 
 
 
 
 

Этические идеи. Рассмотрим их по книге “О назначении человека. Опыт парадоксальной этики”. В этой книге Бердяев различает три типа этики – закона, искупления и творчества.

Этика закона – это всем нам известная этика моральных норм и запретов. Она делит людей на добрых и злых. Добры те, которые выполняют нормы и запреты – не убий, не кради, не прелюбодействуй, чти родителей... Злы и греховны те, кто эти нормы не выполняет. Роль этики закона состоит в том, чтобы смирять, обуздывать и дисциплинировать инстинкты человека и организовывать порядок в жизни больших масс людей. В этом великая и вечная правда морального закона. Конечно же, я должен любить ближнего, но, даже если у меня нет этой любви, я во всяком случае должен исполнить закон по отношению к ближнему, должен быть справедлив и честен по отношению к нему. И этот ближний не должен зависеть от того, насколько лично я совершенен или несовершенен.

В то же время  этика закона не интересуется конкретным человеком и миром, для нее  важны добро и справедливость как таковые. Ее формула “Да совершится правосудие, хотя бы погиб мир!”  Этика закона регулирует жизнь абстрактной  личности, от нее ускользает конкретная человеческая индивидуальность. Закон  по своей сути всегда запугивает, он не преображает человеческую природу, не уничтожает греха, но через страх  держит грех в известных пределах. Закон стремится, пишет Бердяев, сделать человека автоматом добродетели. Этика закона возникает в дохристианских обществах и остается необходимой  на любом обозримом этапе развития человечества.

Этике закона Бердяев  противопоставляет этику искупления, которую провозгласило христианство в Новом Завете. В основе этой этики лежит не отвлеченная и всегда в конечном счете бессильная идея добра, а личное отношение человека к Богу и к ближнему. Конкретное живое существо выше всякой отвлеченной идеи, в том числе и идеи добра. Поэтому всякая нравственная задача для христианства есть неповторимо индивидуальная задача, а не механическое выполнение раз и навсегда данной нормы.

Например, есть новозаветное правило: подставь левую  щеку, если тебя ударят по правой. Правило звучит абсурдно, но эта абсурдность заставляет впервые задуматься над тем, а что действительно нужно предпринять, если ударят по щеке, нанесут обиду, оскорбление. Раньше было ясно: око за око, зуб за зуб. Действуй не размышляя, как автомат, отвечай злом на зло, и все. И вот теперь я задумываюсь впервые над тем, как же мне все-таки поступить. Тем самым я отстраняю свой гнев и мои вполне понятные эмоции, т.е. перестаю зависеть от собственной психологии, отстраняю от себя ожидание окружающих: струсит или не струсит ответить ударом на удар, отстраняю от себя также различие в социальном положении...

В результате я  оказываюсь в состоянии свободы  от всего этого. И в этой свободе  я вдруг сознаю, что нечаянным  словом оскорбил честь этого человека или честь его семьи, и он был  вынужден ударить меня, чтобы защитить свою честь. И поэтому мне необходимо не ударить в ответ, а извиниться, если, конечно, у меня хватит на это  духа. Но может быть, в этом состоянии  свободы я увижу, что передо мной хам и наглец и ответным ударом его надо поставить на место. Таким образом, нет общего и абстрактного правила, в отличие от этики закона, но есть каждый раз неповторимая ситуация, требующая единственно правильного и поэтому тоже неповторимого действия.

За основу теперь берется отношение к конкретной личности, т.е. к “ближнему”, а не к отвлеченному добру; в результате исчезает резкое деление людей на “добрых” и “злых”, ведь злодей может  превратиться в праведника, а праведник  в злодея. И до часа смерти никто  не знает, что с человеком может  произойти. Поэтому не судите, да не судимы будете.

Почему новозаветная этика называется этикой искупления? Христианство исходит из преодолимости  прошлого, оно знает тайну забвения и стирания прошлого. Это и есть тайна искупления. От прошлого не тянутся  бесконечные нити в будущее, они  могут быть перерезаны покаянием  и отпущением грехов. Человек сам  себе не может простить греха и  низости, но Христос может снять  грех и простить, поэтому человек  освобождается через Христа. Ибо  Христос пришел не для праведников, а для грешников, так как “не  здоровые имеют нужду во враче, но больные”.

Различие между  этикой закона и этикой искупления состоит еще в том, что первая требует исполнения закона и нормы  от другого. Этика искупления требует, прежде всего, строгости к себе и снисходительности к ближнему.

Бердяев также  различает этику творчества. Для этики творчества борьба со злом состоит не столько в пресечении и уничтожении зла, сколько в творческом осуществлении добра и творческом преображении злого в доброе.

Главный трагизм  нравственной жизни состоит, по Бердяеву, не только в столкновении добра со злом, но в столкновении одного добра  с другим добром или одной ценности с другой. Например, могут сталкиваться любовь к Богу и любовь к человеку, любовь к отечеству и любовь к  близким, любовь к науке или искусству  и любовь и жалость к близким. Человек жертвует любовью, в которой видит величайшую ценность и благо, во имя семьи и жалости к другим людям, страдающим от этой любви. Но и наоборот, человек может жертвовать несомненной ценностью семьи и ценностью сострадания к людям во имя бесконечной ценности любви. И никакой закон, никакая норма не в силах помочь разрешить возникший нравственный конфликт. Закон может, например, сказать, что человек не должен быть жестоким, но он не учитывает тех случаев, когда человек принужден быть жестоким вследствие неизбежности жертвовать одной ценностью во имя другой.

Согласно этике  творчества, трагические конфликты  жизни разрешаются творческой свободой человека, той самой, в которой  он подобен Богу. Человеку предоставлена  свобода не только поступать хуже или лучше, но и самому решить, что есть хуже и что есть лучше, и здесь ни один человек не имеет преимущества перед другим.

Нравственный  опыт учит нас сложности и парадоксальности отношений между добром и злом сложны: со злом нужно бороться, и  в то же время к злу нужно  относиться терпимо; к злу должно быть беспощадное отношение, и в  то же время должна быть свобода  зла, хотя и небезграничная. Известно, что самые непримиримые к злу и злым совсем не являются самыми добрыми и праведными. Во имя высших целей добра, истины, веры, даже во имя Бога люди делаются жестокими и бессердечными, ничего не способными понять в других людях, никому и ничему не сочувствующими.

Парадокс в  том, что зло должно присутствовать в мире, чтобы было возможно добро. Например, совершенное общество, в  котором были бы невозможны никакие  безнравственные поступки (о чем  столько мечтали утописты), сделало  бы ненужными и невозможными свободные  нравственные усилия человека, и это  привело бы к окончательному порабощению  человеческой личности. 

Литература

1.  Волович В.И., Горлач Н.И., Головченко Г.Т., Губерский Л.В., Кремень В.Г. История философии: Учебник для высшей школы / Н.И. Горлач (ред.). — Х. : Консум, 2002. — 751с.

2.  Евлампиев Игорь Иванович. История русской философии: Учеб. пособие для студ. вузов. — М. : Высшая школа, 2002. — 584с.

3.  Зеньковский Василий Васильевич . История русской философии: В 2 т. — М. : Аст, 1999. — 542с. Т. 1 — 542с.

4.  Лосский Николай Онуфриевич. История русской философии. — М. : Академический Проект, 2007. — 551с. 
 
 
 
 
 

Пол  как  проблема  этическая.  "Проблема  сексуальной  и эротической

этики,  -  пишет  Н. А. Бердяев, – одна из самых трудных  и самых  глубоких

проблем,   наиболее  метафизическая  из  этических  проблем"46.  Возникает

впечатление, что  Бердяев, возможно сам того не желая, следует по  тому  же

логическому пути, что и Ницше, который критикует  традиционные нравственные

ценности: "сама ценность этих ценностей должна быть однажды поставлена под

вопрос".  Он,  как  и Ницше, высказывает "недоверчивость"  к  "морали,  ко

всему,  что  доныне чувствовалось на земле как  мораль"47. (Конечно,  Ницше

говорит  в  самом  общем плане, тогда как Бердяев  – об этике  пола).  Исто

рический подход к критике моральных ценностей необходим и для Ницше, и для

Бердяева  потому,  что они стремятся обосновать право личности  на  личную

мораль,  в  противоположность  морали коллективистской. "В моей голове  нет

ничего,  кроме  личной морали, и сотворить себе право  на  неё  составляет

смысл  всех моих исторических вопросов о морали"48, – пишет Ницше.  "Этика

должна  быть десоциализирована и индивидуализирована"49, – пишет Бердяев.

Ницше  весьма  выразительно показывает, что различные  моральные  принципы

играют  "служебную" роль по отношению к целям своих  создателей:  "Есть  мо

рали,  назначение  которых  – оправдывать его создателя перед другими;

назначение  одних  моралей – успокаивать его  и возбуждать  в  нём  чувство

внутреннего довольства собою; другими – он хочет пригвоздить  самого себя к

кресту и смирить  себя; третьими – мстить, при помощи четвёртых – скрыться,

при помощи ещё  других – преобразиться и вознестись на недосягаемую высоту.

Одна  мораль служит её создателю для того, чтобы забывать, другая –  чтобы

заставить  забыть  о  себе или о какой-нибудь стороне  своей  натуры..."50.

Бердяев  считает,  что с помощью этики пола, традиционно  находящейся  под

властью  социальной обыденности, т. е. путем объективации  и  социализации

    nrmnxemh полов, хотят решить проблему, которая по сути своей выходит за

границы  объективации  и  социализации, т. е.  проблему  экзистенциальную.

Основой  этики, по Бердяеву, должно стать сознание достоинства личности  и

духа51, и это  должна быть творческая этика.

    Творческую  этику Н. А. Бердяев связывает  с мистическим смыслом  любви

(он замечает, что  этот смысл любви не раскрыт  в церковном сознании), т. е.

с  любовью-эросом. В самом деле, христианство связывает  с личностью  культ

девства, презирая утерю девственности. Грехопадение (отпадение человека от

Бога)  означало одновременно утрату девственности, целостности, вследствие

чего  мужская  и женская природа стали внешними по отношению друг к  другу.

Отсюда  и  возникает  нравственный идеал девственности  как изначальной,  не

нарушенной целостности. Однако такой идеал далеко не бесспорен, ведь  даже

чисто логически  существует принципиальное различие между  изначальной нерас

члененной  целостностью  и  целостностью как результатом  синтеза,  т.  е.

внутренне   расчлененной  целостностью  –  последняя   неизмеримо   богаче

содержанием.  То  же  самое  можно сказать об  изначальном  нерасчлененном

единстве мужского и женского начал и об их восстановленном единстве;  имен

но эротическое  восстановление андрогинной целостности (которая не означает

бесполости52) соответствует  требованиям творческой этики, ибо  только таким

путем возможно духовное освобождение личности от власти пола.

    Освобождение  от  власти  пола  – это   не  только  сублимация,  т.  е.