Нравственное решение проблемы истины Владимира Соловьева

          Кант различает следующие виды знания:

1. происшедшие из опыта;
2. происшедшее из общего правила, которое когда - то было заимствовано из опыта.

По Канту  предметом логики являются субъективные формы мышления, оторванные от материальной, объективной действительности. Обосновывая данное положение, Кант писал в своей работе «Логика» следующее: «Логика есть наука о разуме не по материи, но по форме, наука о необходимых законах мышления, и не для особых предметов, но для всех предметов вообще, но не о субъективном употреблении, то есть не об употреблении по эмпирическим принципам, не о том, как рассудок мыслит, а об объективном употреблении, то есть об употреблении по принципам о том, как он должен мыслить». Развивая эту мысль дальше, Кант в предисловии к «Критике чистого разума» писал: «Границы логики совершенно точно определяются тем, что она есть наука, обстоятельно излагающая и строго доказывающая исключительно лишь формальные правила всякого мышления» [4, с.145 - 147].

          Характерные особенности Кантовской трансцендентальной логики сводится к следующему:

1. Если общая логика абстрагируется от вопроса о происхождения знания и рассматривает только логическую форму в отношении знаний друг к другу, то есть форму мышления вообще, то трансцендентальная логика должна также исследовать происхождение наших знаний о предметах.
2. Отдел трансцендентальной логики, называемой аналитикой, является, как говорит Кант, «логикой истины».
3. Одной из задач трансцендентальной логики являются объединение формы и «материи», то есть содержание знания.

В основу трансцендентальной логики Кант кладет идею науки о чистом знании, происходящем из рассудка и разума, о знании, посредством которого предметы мыслятся вполне. Такая наука, определяющая происхождение, объем и объективное значение подобных знаний, должна называться трансцендентальной логикой, потому что она имеет дело исключительно с законами рассудка и разума [4, с.212 - 213].

Кант  предпринял попытку создать новую  логику, существенным образом отличающуюся от старой, формальной логики. Трансцендентальная логика есть, по его замыслу, логика истины, логика единства содержания и  формы, логика, исследующая происхождение  знания. Трансцендентальная логика имеет  своей задачей доказать непознаваемость  вещей в себе, а следовательно, и недостижимость объективной истины. Для понимания предмета, задач, и  значения науки логики необходимо решить вопрос о правильности и истинности мышления. Для решения этого вопроса  надо обратится к теории истины Канта.

В «Логике» Кант выражал мысль о том, что истинность состоит в согласии знания с предметом.

Отстаивая свои взгляды на истинность мышления, Кант ставит следующие вопросы:

1. существует ли всеобщий материальный критерий истинности?
2. существует ли всеобщий формальный критерий истинности?

На первый вопрос Кант дает отрицательный ответ, на второй - положительный. С его  точки зрения, всеобщего материального  критерия быть не может, ибо само существование  такого критерия он считает противоречивым. Обосновывая это утверждение, Кант пишет в «Критике чистого разума»: « Если истина состоит в согласии познания с предметом, то посредством нее этот предмет должен быть отличен от других предметов». В самом деле, знание заключает в себе ложь, если оно не согласуется с тем предметом, к которому относится, хотя бы оно и содержало в себе что-либо такое, что могло бы иметь значение для других предметов. Между тем всеобщим критерием истины мог бы быть лишь такой критерий, который имел бы значение для всех знаний, без различия их предметов.

Отвергая  всеобщий материальный критерий истины, Кант считал возможным существование  частичного материального критерия истины, понимая под «материальным» и «материей» недействительную материю, как объективную реальность, а состояние сознания. Этот критерий для Канта состоит в соответствии знания «материи», то есть ощущениям и восприятиям, и поскольку последние не могут характеризоваться свойством всеобщности, то и «материальный» критерий может быть лишь частичным.  
          Отвергая объективную истину, Кант пытается обосновать истину формальную. По этому поводу Кант указывает в «Критике чистого разума»: «Что же касается познания со стороны одной лишь его формы, то ясно, что логика, поскольку она излагает всеобщие и необходимые правила рассудка, дает критерий истины именно в этих правилах». То, что противоречит им, есть ложь, так как рассудок при этом противоречит общим правилам мышления, то есть самому себе. Однако эти критерии касаются только формы истины, то есть мышления вообще, и потому недостаточны, хотя и вполне правильны. В самом деле, знание вполне сообразное с логическою формою, то есть не противоречащее себе, тем не менее, может противоречить предмету. 
          Итак, чисто логический критерий истины, именно согласие знания с всеобщими формальными законами рассудка и разума есть правда, то есть отрицательное условие всякой истины, но дальше этого логика не может дать никакого признака, чтобы открыть заблуждение, касающееся не формы, а содержания [4, с.327 - 328].

Таким образом, Кант делает следующий за Аристотелем шаг. В его учении достаточно убедительно показывается «субъективный характер истины». Поэтому невозможен всеобщий критерий истины. Познание мира осуществляется разумом человека на основе априорных форм рассудка. Процесс постижения истины должен идти по пути исследования законов разума. 

3. НРАВСТВЕННОЕ РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТИНЫ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА

Владимир  Соловьев - один из представителей классической эстетики, существовавшей в европейском мире около двух с половиной тысячелетий и опиравшейся на онтологию прекрасного. Наверное, можно согласиться с мнением автора вступительной статьи к работе Владимира Соловьева «Философия искусства и литературная критика»: «Уже заезженная назойливыми моралистами троица Истины, Добра и Красоты на самом деле, как и многие другие «банальности», заключает в свернутой форме целое философское здание: Здание это стоит на предпосылке идеальной благоустроенности бытия, на фоне чего всякая дисгармония воспринимается как отклонение. Благая, добрая основа бытия есть его сущностная истина, в плане выразительности и являющая себя красотой» [11, с.10].

Владимир Соловьев принимает как достижение разработку автономной эстетики у Эммануила Канта, который, назвал красоту «бесцельной целесообразностью». Но, соглашаясь с этим определением, Соловьев считает определение Канта «чисто отрицательным» - недостаточным в главном. Ибо, если красота не служит ничему средством, значит сама она, в своем положительном содержании, есть не что иное, мировая цель, состояние, к которому должен стремиться мир и которое наступит в результате воплощения в нем истины и добра.

Говоря  о красоте в природе, Соловьев утверждает, что «она не есть выражение всякого содержания, а лишь содержания идеального, что она есть воплощение идеи». Определение красоты как идеи воплощенной первым своим словом устраняет тот взгляд, по которому красота может выражать всякое содержание. А вторым словом исправляет и тот  взгляд, который хотя и требует для нее идеального содержания, но находит в красоте не действительное осуществление, а только видимость или призрак идеи. В этом последнем воззрении прекрасное как бы субъективный психологический факт, то есть ощущение красоты, ее явление или сияние в нашем духе, заслоняет собою саму красоту как объективную форму вещей в природе. 
          Поистине же красота есть идея действительно осуществляемая, воплощаемая в мире прежде человеческого духа, и это ее воплощение не менее реально и гораздо более значительно, нежели те материальные стихии, в которых она воплощается [11, с.41].

Говоря  о красоте как о воплощенной идее, Владимир Соловьев говорит, что она есть лучшая половина нашего реального мира, «именно та его половина, которая не только существует, но и заслуживает существования. Идеей вообще мы называем то, что само по себе достойно быть» [11, с.55].

Таким образом, в красоте, как в одной из определенных фаз триединой идеи, необходимо различать  общую идеальную сущность и специально- эстетическую форму. Только эта последняя отличает красоту от добра и истины, тогда как идеальная сущность у них одна и та же - достойное бытие, или положительное всеединство, простор частного бытия в единстве всеобщего. Этого мы желаем как высшего блага, это мы мыслим, как истину и это же ощущаем как красоту, но для того, чтобы мы могли ощущать идею, нужно, чтобы она была воплощена в материальной действительности. Законченностью этого воплощения и определяется красота как такая в своем специфическом признаке [11, с.58].

Ни одно из произведений философа нельзя рассматривать  в отрыве от нравственных вопросов, исследованию которых была посвящена вся жизнь Соловьева. «Истина сама по себе то, что есть, в формальном отношении - соответствие между нашею мыслью и действительностью. Ложь - в отличие от заблуждения или ошибки, обозначает сознательное, а потому нравственно - предосудительное противоречие истине». В нравственной философии также имеет значение вопрос о необходимой лжи, то есть о том, позволительно или непозволительно делать сознательно несогласованные с фактическою действительностью заявления в крайних случаях, например для спасения чьей - нибудь жизни [13, с.31].

Читая Соловьева  необходимо учитывать нравственно - религиозную направленность его творчества. Отношение к любой проблеме трактуется, прежде всего, с таких позиций. Например, взгляд на науку: наука объясняет существующее. Данная действительность еще не есть истина. Исходный пункт науки: истина есть, но не есть «это». Ум не удовлетворяется действительностью, находя ее неясною, и ищет того, что не дано, чтобы объяснить то, что дано. Ум считает наличный мир неверною, неразборчивой копией того, что должно быть. Наука постоянно восстановляет подлинный вид вещей, когда объясняет их. Объяснение действительности есть исправление действительности, причем ум не довольствуется легкими поправками, а требует исправлений радикальных, всегда перехватывая за то, что просто есть, за факт. Факт, как таковой, есть для ума нечто грубое, и примириться с ним он не может. Чтобы ум признал факт ясным, прозрачным, нужно коренное его изменение, нужно чтобы он перестал быть только фактом, а сделался истиной [13, с.59 - 62].

Таким образом, по Владимиру Соловьеву, деятельность нашего ума определяется:

1. фактическим бытием как данным
2. истиною, которая есть предмет и цель ума, то, что является как его идея, действительность чего есть искомое.

В отличие от других рассматриваемых нами философов, Соловьев по - своему видит задачи философии, и особенно философского знания: «Существенная особенность философского умозрения состоит в том в стремлении к безусловной достоверности, испытанной свободным мышлением. Частные науки, как издавна замечено философами, довольствуются достоверностью относительною, принимая без проверки те или другие предположения».  По Владимиру Соловьеву, достоверность, достигнутая частными науками, непременно есть лишь условная, относительная и ограниченная, а «философия как дело свободной мысли, по существу своему не может связать себя такими пределами, и стремится изначала к достоверности безусловной, или абсолютной» [12, с.762 - 764].

Философию Соловьева нельзя рассматривать в отрыве от философского наследия. В его произведениях сливаются воедино специфические черты и древнегреческой, и классической немецкой школ, и русского богословия. Но развиваясь на новом основании, эти идеи зачастую получают и новое звучание: «Истинному бытию, или всеединой идее, противополагается в нашем мире вещественное бытие - то самое, что подавляет своим бессмысленным упорством и нашу любовь и не дает осуществиться ее смыслу». Главное свойство этого вещественного бытия есть двойная непроницаемость:

1. непроницаемость во времени, в силу которой всякий последующий момент бытия не сохраняет в себе предыдущий, а исключает или вытесняет его собою из существования, так что все новое в среде вещества происходит за счет прежнего или в ущерб ему;
2. непроницаемость в пространстве, в силу которой две части вещества не могут занимать за раз одного и того же места, то есть одной и той же части пространства, а необходимо вытесняют друг друга.

Таким образом, то, что лежит в основе нашего мира, есть бытие в состоянии распадения, раздробленное на исключающие друг друга части и компоненты. Победить эту двойную непроницаемость  тел и явлений, сделать реальную внешнюю среду сообразную внутреннему  всеединству идеи - вот задача мирового процесса столь же простая в общем  понятии, сколько сложная и трудная в конкретном осуществлении [6, с.137].

          Мир «идей» Платона органически вписывается в логику всеединства у  
Владимира  Соловьева. Уже и в природном мире идее принадлежит все, но истинная ее сущность требует, чтобы не только ей принадлежало все, все в нее включалось или ей обнималось, но чтобы и она сама принадлежала всему, чтобы все, то есть все частные и индивидуальные существа, а следовательно, и каждое из них, действительно обладали идеальным всеединством, включали его в себя [6, с.141].