Философия экзистенциализма

      Центральным для всей философии Ж.П.Сартра является понятие свободы. Свобода есть "ничто", которое мы переживаем, когда мы сознаем то что мы есть, и это дает нам возможность выбора того, чем мы будем в будущем. Выборы, которые мы делаем, происходят на основе "ничто", и они являются выборами ценностей и смыслов. 

      Когда мы выбираем, выбор действия является также выбором себя, но выбирая  себя, я не выбираю существование. Существование дано уже и каждый должен существовать, чтобы выбирать. То, что я выбираю, есть моя сущность, специфический путь, которым я существую. Я выбираю себя, так как я предусматриваю себя. Таким образом, в специфической ситуации я могу выбрать себя: или размышляющее я, или импульсивное я, или любое другое возможное я. 

      Ж.П.Сартр  говорит: "Когда я размышляю, приходит решающий час". Я уже выбрал себя как "того, кто размышляет", и  содержание действительного размышления  есть последующее дело. Этот анализ приводит к решающему лозунгу экзистенциализма: "Существование предшествует сущности и определяет ее". 

      Люди, как сознательные существа, могут  создавать себя посредством своего свободного выбора. Неизбежность свободного выбора есть кардинальное понятие сартровской философии. Любая попытка избежать его включает то, что Ж.П.Сартр называет "плохой верой" [9]. 

      Действие  в рамках плохой веры есть следствие  ухода от муки понимания, что некто  совершенно свободен и что он выбирает свое существование не из того или  иного предмета, а из ничего. 

      Плохая  вера имеет множество форм. Одно из ее проявлений характерно для человека, который живет ролью или стилем жизни, являющимися просто стереотипом или клише. Подавленная ответственностью выбора смысла и ценности за свою жизнь, личность стремится найти убежище и искусственный комфорт в принятии готовой роли, которая дает ей смысл и которой она сама не должена была способствовать. Вместо жизни в качестве субъекта, который испытывает свою свободу, он трактует себя как объект или вещь, которые имеют определенную функцию для выполнения.  

Другим  проявлением плохой веры выступает  отрицание всего того, что человек  представляет, возможно, поклявшись изменить плохие привычки или отказавшись от пьянства или праздной жизни, и веря каждый раз, что, принимая решение об этом, он действительно будет придерживаться этого, однако никогда не делает так. В плохой вере мы обманываем себя. Плохая вера есть форма лжи самому себе. 

      Для Ж.П.Сартра действовать или жить в "плохой вере" означает отвернуться  от свободы и от создания смысла для себя. Жить в плохой вере -значит существовать как объект и быть, подобно объекту, определяемым законами природы и соглашения. Однако выбор "плохой веры" именно свободный, как и любой другой. Это есть выбор существования в мире специфическим путем. 

      Ж.П.Сартр  утверждает, что каждый должен делать свои собственный выбор своего мира. Однако здесь возникает проблема: ведь каждый должен делать то же самое. Выбор индивидуалистичен, даже если один выбирает за всех людей. Это приводит к неизбежному следствию, заключающемуся в том, что проявление "для-себя" одного человека придет в конфликт с другими, так что другие люди "станут адом". Бытие "для-себя" придет в конфликт с бытием для других. В результате сартровская картина личностных отношений предстает и как мрачная и как конфликтная. 

      Ж.П. Сартр стремится показать отношение  между сознанием и самосознанием  личности, с одной стороны, и сознанием других, с другой стороны. Он утверждает, что мы отказываемся от свободы, потому что в признании ее мы испытываем страдание.  

      Страдание ощущается там, где не существует ничего, что определяет выбор, что  все возможно. Понятие страдания, или страха, становится краеугольным камнем экзистенциализма, вследствие чего данное направление часто обвиняли в пессимизме.  

      Ж.П.Сартр  в защиту своих идей говорил, что  неправильно рассматривать в  таком духе его философию, "ибо  ни одна доктрина не является более  оптимистичной, так как у нее  судьба человека помещается в него самого" [12]. 

      Алъбер Камю (1913 - 1960) - французский писатель, видный представитель экзистенциализма. 

      Наиболее  известные его работы - "Чума", "Посторонний", "Бунтующий человек", "Миф о Сизифе. Эссэ об абсурде".  

      Эволюция  философских воззрений А.Камю непосредственно  связана с историческими обстоятельствами. Сам Камю говорил о как бы двух циклах своих произведений. Теме абсурда посвящены работы 30-х годов — философское эссе «Миф о Сизифе», повесть «Посторонний» и пьеса «Калигула». Теме бунта — эссе «Бунтующий человек», роман «Чума» и пьеса «Праведники».  

      А.Камю — мыслитель XX века, он получил проблемы абсурда и бунта не только от долгой традиции философской и религиозной  мысли, — крушение моральных норм и ценностей в сознании миллионов  европейцев, нигилизм представляют собой  факты современности. Две мировых войны, кровавые революции и контрреволюции, борьба за передел мира и колониальные войны, тоталитарные режимы и концлагеря, нравственное одичание жителей мегаполисов — все это реальность нашего века. Рост технического могущества сделал лишенного всяких сдерживающих норм человекобога еще более опасным — сначала для других народов, а затем и для самого человека-титана, действующего на обезбоженной земле. Нигилизм представляет собой выведение всех следствий из «смерти Бога». Прометеевский бунт, героическое «самопреодоление», аристократизм «избранных» — эти темы Ф.Ницше являются определяющими и в «Мифе о Сизифе» А.Камю, работе с характерным подзаголовком — «Эссе об абсурде». 

      «Миф  о Сизифе» представляет собой  поиск такой «положительной формы» бытия в мире, в котором религиозная  надежда умерла. Вопрос А.Камю таков: как жить без высшего смысла и без благодати? А.Камю исследует два неправомерных вывода из констатации абсурда. Первый из них — самоубийство, второй—«философское самоубийство». [6] Если для абсурда необходимы человек и мир, то исчезновение одного из этих двух полюсов означает и прекращение абсурда. Как и cogito Декарта, абсурд есть первая очевидность для ясно мыслящего ума. Самоубийство представляет собой затмение ясности, примирение с абсурдом, его ликвидацию. Такое же бегство от абсурда представляет собой «философское самоубийство» — «скачок» через «стены абсурда». В первом случае истреблен тот, кто вопрошает, во втором — на место ясности приходят иллюзии, желаемое принимается за действительное, миру приписываются человеческие черты — разум, любовь, милосердие и т. п. Философские доктрины, будь они рационалистическими или иррационалистическими, равноценны религии, когда утверждают наличие последнего смысла, порядка, промысла. Очевидная бессмыслица трансформируется в замаскированную, человек примиряется со своим уделом. Абсурдных стен больше нет: индивидуальное сознание соотносится с универсальным, с Единым Парменида, миром идей Платона или с Богом у С.Кьеркегора, Л.Шестова, К.Ясперса. Но нети ясности мышления. Камю называет этот путь «уклонением», сопоставляемым с «развлечением» Паскаля. Религиозную веру Камю считает замутнением ясности видения и неоправданным «скачком», примиряющим человека с бессмыслицей существования. Христианство примиряет со страданиями и смертью но все доказательства существования трансцендентного порядка сомнительны. Унаследовав от картезианства идеал ясности и отчетливости мышления, Камю отвергает онтологический аргумент — из наличия у нас идеи Бога нам не вывести его существования.  

      Из  абсурда следует и отрицание  универсальных этических норм. А.Камю принимает вывод из абсурда — «все дозволено». Единственной ценностью становится ясность видения и полнота переживания. Абсурд не нужно уничтожать самоубийством или «скачком» веры, его нужно максимально полно изжить. Комедиант, Дон Жуан, Завоеватель, Писатель реализуют себя, преодолевают себя. На человеке нет греха, становление невинно, и единственной шкалой для оценки существования является подлинность, аутентичность выбора. 

      Искусство не является самоценным, это «творчество  без завтрашнего дня», приносящее радость реализующему себя художнику, занятому упорным созданием тленных произведений. Актер проживает одну за другой множество жизней на сцене, достоинством «абсурдной аскезы» писателя (и художника вообще) оказывается самодисциплина, «эффективная школа терпения и ясности». Творец играет образами, создает мифы, а тем самым и самого себя, поскольку между видимостью и бытием нет четкой границы. 

      А.Камю предлагает миф об утверждении самого себя — с максимальной ясностью ума, с пониманием выпавшего удела, человек должен нести бремя жизни, не смиряясь с ним — самоотдача и полнота существования важнее всех вершин, абсурдный человек избирает бунт против всех богов. 

      А. Камю видел свою гуманистическую  задачу в том, чтобы помочь человеку, который находится на грани отчаяния, на грани самоубийства, сохранить жизнь. Мир этот абсурден, заявляет А.Камю, так же, как абсурдны действия Сизифа, поднимающего, по наказанию богов, камень на гору, с которой он снова должен покатиться вниз. И все-таки жизнь даже в ситуации абсурда - ценность, равной которой у человека нет. Но это жизнь, всегда пограничная со смертью. 
Мартин Хайдеггер (1889 - 1976) - немецкий философ, принадлежащий к атеистическому екзистенциализму.  

      М.Хайдеггер. Первоосновой экзистенциалистской онтологии является, по М.Хайдеггеру, Dasein (наличное бытие, здесь - бытие), толкуемое как особое человеческое бытие. Его особенности и преимущества, разъясняет М.Хайдеггер, состоят в том, что оно - единственное бытие, которое способно "вопрошать" о самом себе и бытии вообще, как-то "устанавливать себя" ("устанавливаться") по отношению к бытию. Ни одно из известных нам живых существ, кроме человека, неспособно помыслить, задаться вопросом о бытии, как таковом, - об универсуме и его целостности, о своем месте в мире. Для "вопрошающего" человека бытие раскрывается, "светится" через все, что люди познают и делают. Надо только излечиться от опаснейшей болезни, поразившей современное человечество,- "забвения бытия". Страдающие ею люди, эксплуатируя богатства природы, "забывают" о ее целостном, независимом бытии; видя в других людях всего лишь средства, люди "забывают" о высоком предназначении человеческого бытия. 

      Разбирая  категорию "повседневное бытие-вместе-с-другими", Хайдеггер считает самым важным ввести "экзистенциал", который он обозначает написанным с большой буквы немецким неопределенно-личным местоимением "Man" и разъясняет через понятия "усредненность", "выравнивание" и т. д. 

      Исходная  точка философствования М.Хайдеггера - субъективность наших ощущений. Ключевым моментом в ней является осознание себя, как существующего здесь и сейчас, это и есть Dasein. Все прочее существует только для Dasein, а значит, является, по сути дела, ее состоянием. Реальности, данные нам как существующие в Dasein (а иначе ничто существовать и не может), Хайдеггер называет экзистенциалами. Они характеризуют бытие Dasein. 

      Главная задача онтологии М.Хайдеггера - "обнаружение  структурной целостности" экзистенциальных модусов Dasein, то есть раскрытие и прояснение бытия Dasein не в последовательности его экзистенциалов, а как целостной структуры. И целостность бытия можно раскрыть, "глядя на один исходно единый феномен, уже лежащий в целом, так что он онтологически фундирует каждый структурный момент в его структуральной возможности". В качестве такого феномена М.Хайдеггер называет феномен страха. Феноменологически М.Хайдеггер описывает "страх" как отличный от боязни. Разница заключается в том, что боязнь - это всегда боязнь чего-то предметно определенного. Страх же приходит из ниоткуда. Из неопределенного "ниоткуда" онтологически означает из "мира". Страх вообще непредметен, как говорит М.Хайдеггер, с ним невозможно иметь дело, он неинтенционален. Страх указывает на непрерывную соотнесенность человеческого существования с бытием. Таким образом, страх раскрывает Dasein не как обычное сущее, которое просто "есть", но как особое сущее, всегда относящееся к способу своего бытия, существующее как целостность, самость. Пониманием страха как предельного опыта "возможного" Хайдеггер обязан, в основном, Кьеркегору. Страх, во-первых, раскрывает для Dasein за предметным сущим его исходное онтологическое основание; во-вторых, раскрывает целостность самого Dasein в его одиночестве, показывающем всегда имеющуюся возможность быть целым. Однако феномен страха лишь указывает на бытие Dasein как на целое. Экзистенциально-онтологическую целостность Dasein Хайдеггер выражает как "заботу" (Sorge). Как "забота" Dasein обладает характером "впереди-себя-бытия". "Забота" включает в себя три феноменальных элемента. Во-первых, заботу об окружающих вещах; во-вторых, заботу о других; в-третьих, заботу о своей собственной идентичности. Dasein отлично от вещи не только тем, что оно заботится, но прежде всего тем, что оно и есть "забота". 

      Способ  бытия, который открывает смерть и страх как возможности М.Хайдеггер называет «забегающим вперёд». Это предвосхищающий характер бытия Dasein, раскрывающий его как целое, М.Хайдеггер называет решимостью. Решимость, как указывает М.Хайдеггер, есть, во-первых, определенная расположенность (настроенность) к страху; во-вторых, определенное понимание, "предвосхищающее" понимание смерти; в-третьих, определенное выражение речи, а именно как в молчании раздающийся "зов совести". 

      До  тех пор, пока Dasein существует в повседневной неопределенности среди "людей" (Man), ему не обрести целостности и смысла своего существования. И поскольку в своем повседневном Dasein являет себя в разных экзистенциальных ситуациях, а значит, рассыпает себя как "экзистенциальные фрагменты"., постольку обретение целостности для него равнозначно его собственной смерти. "Смерть" в этом экзистенциальном смысле - это конечность, выход за пределы мира сущего или непрерывное присутствие перед лицом смерти. Это постоянное нахождение перед лицом смерти возвращает Dasein в его "собственное" существование, в его "собственную" самость, в бытие целым. Чтобы осознать себя как целостность (нечто единое, существующее во всех этих ситуациях, а не часть каждой ситуации), Dasein должна выйти за пределы ситуации, "забежать вперед"