Духовные идеалы Древней Руси. Трагедия русской святости

    Первообраз  святости воплощается в Боге и  есть любовь, самоотречение во имя добра, проявляется в бескорыстном восторге перед Богом, жизни только для Бога. Бог есть любовь, и православие признает, что высшее благо есть любовь.

    В принципах жизни святых перед  нами отблеск того света, который озарял души, зажигал их сердца любовью и воодушевлял их на героические дела, превышающие физическую возможность.

    Особенностью  становления философской культуры России этого периода является культ святости, пришедший из Византии. «Русский аскетизм восходит не к отвержению мира, не к презрению тому яркому видению небесной правды и красоты, которое своим сиянием делает неотразимо ясной неправду, царящую в мире. В основе аскетизма лежит не негативный, а положительный момент: он есть средство и путь к преображению и освящению мира».

    Образ святых, Божьего света, пришедшего из Космоса, порождают идею «русского  космизма». Велика сила видимого нами Солнца, дающего физическую жизнь всему земному миру. Неизмеримо большей и бесконечно великой является сила Солнца, незримого, озаряющего духовную жизнь людей. Закон жизни физической черпает энергию из энергии видимого солнца — это закон жизни форм, закон борьбы за существование. Закон жизни духа черпает свою энергию из света незримого, изливаемого Логосом, поддерживая заповеди Христа: «Возлюби ближнего своего, как самого себя», «Любите врагов ваших», «Благотворите ненавидящих вас».

      Почитание святых определило  появление понятия «Святая Русь», а результатом историософской концепции, утверждавшей особую миссию русского народа, явилось создание в XVI веке образа Святой Руси.

      И если Византия как государство  пала, то культура Византии приобрела для себя Россию и сыграла значительную роль в становлении русской духовной культуры.

    2.2. Основные святые  Древней Руси

    2.2.1. Сергий Радонежский

    Сергий (при крещении он получил имя Варфоломей) родился 3 мая 1322 года.  Он из простой  семьи. Родился в селе Варницы, недалеко от Ростова Великого. Родители хотя и считались боярами, но жили своими трудами. Именно Варфоломею было суждено  прославить Россию своим монашеским именем Сергий.

    То, что родится необыкновенный ребенок, его матери было дано знать еще  до его рождения. Во время церковной  службы, когда мать мальчика носила еще под сердцем, он трижды вскрикнул, да так громко, что слышали все  молящиеся. А после рождения сразу явилось другое чудо – младенец отказался пить молочко из материнской груди в постные дни. Рос Варфоломей ласковым, послушным, ничем не выделялся среди сверстников. Но вот только грамота и чтение давалось ему с трудом, и мальчик сильно переживал… 

    Прошло  время, Варфоломей вырос. Склонность к  уединению, книжному чтению, церковным  службам, строгому соблюдению всех постов, постоянной занятости — эти обычные для большинства будущих святых черты поведения были вполне свойственны Варфоломею. Его настрой резче проявился в Радонеже: едва ли не с момента переселения он настаивал на уходе в пустынь и просил родителей о благословении. 

    После смерти родителей он передал младшему брату Петру дом и все имущество. Наступил миг давно задуманного решения. После разысканий место было обретено — на небольшом взлобке, меж двух оврагов, рядом с источником — ключом.

    Начальный этап его пустынножития - два первых года. Он еще не принял пострига. Лейтмотив  аскетических ограничений - «во всем недостатки - в еде, питье; отовсюду теснота, ни прохода, ни приноса»[12,549]. Затем Варфоломей постригается иереем Митрофаном, «отрезая все узы мирского житиа», получив новое имя - Сергий. Этот период иночества длился примерно двенадцать лет. Он проходит все положенные природой и иными силами искусы: плотью, бесами, дикими зверями и змеями. Сергий уже легче, чем ранее, терпит голод, жажду, зной и холод. Нет точных зарубок времени, но в эти годы вокруг Сергия начинают собираться иные подвижники: Василий Сухий из Дубны, дьякон Онисим (родственник Сергия), Иаков Якут. Службу вел, исповедовал, причащал и отпускал грехи священник. Митрофан - он-то и был первым игуменом небольшого братства. Сергий принял на свои плечи главный груз трудов и забот. Он готовит бревна и ставит кельи другим братьям, заготавливает на всех дрова, печет хлеб, готовит пищу и делает многое иное. Сама пустынь постепенно приобретает правильные формы топографического устройства монастыря. И здесь главные труды, монашеские подвиги на Сергии.

    Смерть  Митрофана поставила монастырек Святой Троицы на грань распада. Природное отвращение к «санолюбию» побуждало Сергия трижды отказываться от принятия священства и доставления в игумены обители, на чем настаивали другие иноки. Но жажда общего духовного подвига победила: волынский епископ Афанасий  ставит Сергия в священники и в игумены в 1354 году.

    Монастырек  прирастал людьми, известностью, материальными средствами, но главное — духом и настроем иноческой жизни. В какой-то момент в нем было двенадцать иноков, не считая самого Сергия. Устройство жизни в нем, как и почти во всех остальных, базировалось на правилах особножитийных, или келлиотских, обителей. В них монахи могли владеть движимой и недвижимой собственностью, каждый из них сам обеспечивал себя, кельи продавались и покупались. Общим было богослужение и некоторые виды послушаний монахов, но роль игумена здесь ограничивалась по существу лишь духовной сферой, дисциплина была слабой.

    Второй  тип монастырского устройства  - общежитийный, или киновия. В нем братья не имели права владеть чем-либо. Еду, питье, одежду, все необходимое для богослужений, разных рукоделий, занятий и послушаний они получали от монастыря. Дисциплина в подобных обителях была строгой.

    Переход к новым нормам монашеского устройства в длительно существовавшей обители не мог не стать результатом внутренних процессов: дальнейшего самосовершенствования Сергия, изменений в настрое и поведении троицких иноков.

    У Сергия резко увеличился круг забот  и занятий. Как игумен он отвечает за духовный настрой братии, за правильный порядок общего богослужения. Он постоянно ищет источники снабжения, и монахи привыкают к тому, что Сергий возложил эту обязанность на себя. Реализуемый раньше в деяниях принцип теперь сформулирован и сказан Сергием: «Хочешь быть старейшиной — стань меньши всех и всем слугой»[8.70].

    В это же время проявились и чудотворные  способности игумена. Роптание братьев на недостаток воды подвигло его на «изведение» нового ключа. Дважды Сергий исцеляет. В первый раз — отрока, которого его отец счел мертвым, а Сергий объяснил ему дело вполне прозаически. Во второй — беснующегося вельможу. Новые грани служения Сергия, обращенные к собратьям и в мир, — чудотворение, учительство, наставление, прорицание — меняют внутреннюю жизнь обители и ее связи вовне. Долгожданные Сергием перемены, постепенно внедрявшиеся в жизнь монастыря, нуждались прежде всего в утверждении его непосредственным владыкой, а им был для него и его монастыря митрополит «всея Руси» Алексий.

    Троицкий монастырь очень рано и быстро стал важнейшим центром накопления и передачи духовно-культурного наследия православной «ойкумены», местом, куда разными путями стекались информация, тексты о новейших течениях ума и духа из Византии, Сербии и других стран.

    Окончательное введение общего Жития в Троице, возможно, вызвало последний при жизни Сергия крупный конфликт. Стефан высказал как-то недоумение, почему не он, а Сергий стал игуменом. Сергий не вступая в спор, в ту же ночь покинул монастырь с ближайшими учениками и келейником. После советов с настоятелем Махрищского монастыря он основывает новую обитель с храмом во имя Благовещения Божьей Матери. Уход Сергия не привел к успокоению троицкой братии. По ее молению последовало распоряжение митрополита Алексия  о возвращении Сергия в Троицу. С тех пор никаких столкновений в ней не было.

    С того же времени наставничество Сергия обретает новое направление. При  его участии, по его благословению  возникает немало обителей — все общежитийные — в пределах Московского княжества. Еще ранее, вслед за излечением беснующегося вельможи, Сергию было чудесное видение. Ночью, он в окошко кельи увидел при ослепительном сиянии, огромную стаю птиц, а глас свыше предрек ему умножение учеников и их успешное монашеское делание. Так и вышло. В середине 60—80-х годов XIV века около десятка монастырей были основаны его постриженниками и им самим. Троицкому игумену история отвела уникальную роль «пастыря пастырем, наставника наставником». Его дух, его энергия, его ум проявились в духовных собеседованиях, более всего в учительстве и наставничестве, воплотившись в новые монастыри.

    При жизни Сергия его постриженники, основывавшие новые монастыри, становившиеся епископами, заняли важное место среди иерархов русской церкви. В ближайшем будущем подобные явления приобрели куда больший размах - троицкие старцы очень заметны в истории российской церкви. Главное дело Сергия, Троицкий монастырь, стал едва ли не главным питомником списателей и иерархов, созидавших идейные облачения новой государственности, новые порядки в самой церкви.

    Первая  тяжкая болезнь приключилась с ним  весной 1375 года. Лишь к началу сентября он вернулся к обычным для него трудам и заботам. Следующий тяжелый психологический и моральный удар нанесли ордынцы. В дни нашествия Тохтамыша монастырь был разорен, сам Сергий с братьями укрылся в Твери. Обитель восстановили быстро, но сил у Сергия явно не прибавлялось. В 1392 году повторилась картина 1375 года — долгий, изнурительный недуг, но на этот раз он привел к роковому исходу. Сергий скончался.

    “Ангел  земли русской”, “заступник за землю  Русскую перед престолом Божьим”  – так называют преподобного Сергия.

    2.2.2. Василий Блаженный

    Знаменитый  московский юродивый Василий был  современником Ивана Грозного и митрополита Макария. Еще при жизни он прославился своим необычным, вызывающим поведением, а вскоре после смерти стал почитаться святым.

    Согласно  легенде, святой родился в первые годы княжения великого князя Ивана III, около 1464 года, в подмосковном селе Елохове. Родители его были самые простые люди Иаков и Анна. Но главное ходили в божью церковь. Еще в детстве Василий проявил присущий ему дар прозорливости: он был отдан в учение сапожнику и однажды посмеялся и прослезился над купцом, заказавшим себе сапоги, — ибо купца того ожидала скорая смерть.

    В шестнадцать лет Василий окончательно покидает дом и начинает вести бродячую жизнь, принимая на себя подвиг юродства. Он не имеет никакого пристанища, живет на улицах, иногда ночует у боярской вдовы, ходит нагим. (Известно прозвище Василия - Нагой.) Он непрерывно совершает предосудительные поступки - безумные, с точки зрения здравого смысла, и безнравственные, с точки зрения господствующей морали. Но в этом и заключается подвиг юродства, противопоставление глубинной христианской правды и поверхностного здравого смысла. Но всякий раз безумство Василия оборачивается высшей мудростью. Так, на рынке он уничтожает доброкачественные товары, хлеб и квас, но эти товары принадлежат недобросовестным торговцам. Он швыряет камни в дома добродетельных горожан и целует углы домов, в которых творятся «кощуны», то есть непотребства. Оказывается, у первых снаружи виснут бесы, силящиеся, но не могущие войти внутрь; у вторых же плачут ангелы. Данное царем золото он отдает не нищим, а купцу в чистой одежде - этот купец потерял все свое состояние, но не решается просить милостыни. Поданное царем питье он выливает в окошко, чтобы потушить пожар в далеком Новгороде. Наконец, он разбивает чудотворный образ Божией Матери у Варварских ворот — и это потому, что на доске, под святым изображением намалеван черт. «Дьявола он всегда умеет раскрыть во всяком образе и всюду его преследует, — пишет Г. П. Федотов. — Так, он узнал его в нищем, который собирал много денег у людей, посылая в награду за милостыню «привременное счастье». В расправе с нищим-бесом есть мораль, острие которой направлено против благочестивого корыстолюбия: «Собираеши счастьем христианские души, в сребролюбивый нрав уловляеши»»[6,266].

    Более семидесяти лет провел блаженный  Василий в юродстве, то высоко почитал митрополит Макарий. Царь Иван Грозный, вместе со своей супругой царицей Анастасией, посетил блаженного незадолго до его смерти и, по свидетельству Жития, получил от него благословение.

    Василий, умерший в начале 50-х годов XVI века, не был свидетелем опричного террора Ивана Грозного. Однако легенды делают его современником более поздних событий. Так, он оказывается в Новгороде во время страшного новгородского погрома зимой 1569/70 года. Оказавшись в какой-то пещерке под мостом у Волхова, Василий зазывает к себе царя и угощает его сырой кровью и мясом. В ответ на отказ царя Василий одной рукой обнимает его, а другой показывает на небесах возносящиеся души Невинных праведников. Царь в ужасе приказывает остановить казни, и страшные яства превращаются в вино и сладкий арбуз. Другой анахронизм связан, по-видимому, с последующим почитанием блаженного. Согласно рассказу Жития, Василий перед смертью благословляет сына Грозного царевича Федора (родившегося уже после кончины святого) и предсказывает ему будущее царствование.