Вальтер Скотт

судьба. Это  и есть причинная основа событий, тот "второй  ряд",  на  котором

построено действие. Провиденциальные герои -  не  больше  чем  агенты  этого

"второго  ряда".

     Таким  образом, в основе действия  в огромном большинстве  случаев   лежат

все же государственные  события, в которых запутались личные дела героя.  Эти

государственные события я дают движение роману. Провиденциальный герой может

руководить  ими, как Людовик XI ("Квентин Дорвард"), или быть  второстепенным

агентом  более  могущественного  политического  деятеля,  как  Роб  Рой,  но

существо дела от этого не меняется: так или иначе, частная жизнь  определена

судьбами государств и народов.

     Такое  понимание романа требует множества   действующих  лиц  и  широкого

общественного фона. Оно требует также тонкой и сложной интриги,  связывающей

всю эту массу  людей и событий в единое и весьма разнообразное действие.

     Романы  Скотта чрезвычайно сложны по  богатству действия и по  количеству

персонажей. Но при этом обилии деталей и многообразии интересов они  все  же

крайне просты. В них  нет  ничего  случайного,  -  все  подчинено основному

событию, все  строго  централизовано,  включено  в  единый  логический  поток

развития   действия.   Чтобы   обнаружить   происхождение   молодого   героя

"Антиквария", нужно было создать огромное  количество  событий,  интересов   и

страстей, движущих всей этой толпой людей;  их  нужно  было  связать  единым

узлом и подчинить  единой идее. Глубокий сюжет в творчестве  Скотта  возникал

из самых  основ его исторического мышления, из  понимания  неразрывной  связи

между человеком  и эпохой, между судьбой общества и судьбой отдельного лица.

 

9

 

 

     Первые  литературные интересы Скотта  и  его  первые  поэтические   опыты

связаны с народной поэзией. Поэмы "в народном духе",  принесшие  ему  первую

славу, были подсказаны балладной традицией  и  повествованиями  о  событиях,

воспетых в  песнях и народных преданиях. Понимая  историю как историю  народа,

изучая народные легенды как исторические памятники  событий. Скотт и в  своих

романах широко  пользовался  фольклорными  источниками.  Такие  романы,  как

"Легенда  о Монтрозе", "Айвенго", "Пуритане" и др., многим  обязаны  народным

источникам.  Эпиграфы,  которые  предваряют  почти   каждую   главу,   часто

заимствованы  из старых баллад или написаны самим  Скоттом в  балладном  духе.

Вся старая Шотландия, ее обильно политая кровью граница, ее замки, развалины

которых увенчивают шотландский пейзаж, берега ее рек  полны  воспоминаний  о

событиях, давно  вошедших в легенду и прославленных  балладой.

     Шотландские  исторические баллады особенно  характерны  тем,  что в них

памятные исторические события точно приурочены к  тому  или  иному  месту  -

замку, горе или ущелью. Это  делает шотландский фольклор особенно  устойчивым

и живым.

     Родовой строй  горной Шотландии способствовал  этому. Род связывал  самое

свое существование с местностью, на которой жили предки. Любовь к  родине  у

клана приобретала поэтому  особые  формы.  Скотт,  так  глубоко  проникший  в

психологию клана, превосходно  выразил это чувство: "Вереск,  по  которому  я

ходил при жизни, - говорит Роб Рой, - должен цвести надо мной, когда я умру;

мое сердце остановится и  руки мои обессилят  и  отсохнут,  если  я  не  буду

видеть свои родные холмы; нет  на  свете  такого  места,  которое  могло  бы

заменить мне окружающие нас скалы и камни, как бы они ни были дики... Я  был

принужден уйти с моими  людьми и семьей из наших  жилищ  в  родной  стране  и

скрыться на время в  округе Мак-Коллум-Мора - и Эллен  сложила  песню  на  наш

отъезд, не хуже, чем это мог бы сделать  Мак-Риммон,  и  такую  жалостную  и

печальную, что  наши сердца разрывались, когда мы сидели и  слушали  ее.  Эта

песнь была похожа на плач того, кто скорбит по матери, родившей  его,  слезы

текли по грубым щекам наших людей.  Нет,  я  не  стал  бы  переживать  такие

страдания, если бы даже мне отдали все земли, которые когда-то  принадлежали

Мак-Грегорам".

     Скотт  сам испытывал такую  же  страсть  к  родной  почве,  и  ему  тоже

казалось, что  он умрет, если  надолго  расстанется  с  тоскливым  желтоватым

пейзажем своих  пограничных холмов. Для него, так же  как для шотландского

воина  или  старухи  сказительницы,  баллады  были  неразрывно   связаны   с

топографией, и  он испытывал высокую  радость,  интерпретируя  древние  песни

столь же древними развалинами замков и объясняя руины  при помощи легенд.

     По  его собственным словам,  красоту   пейзажа  он  стал  понимать  после

первого знакомства со старыми английскими балладами  в  издании  английского

поэта и историка Томаса Перси (1765). Иначе говоря, пейзаж произвел на  него

впечатление только тогда, когда он напомнил ему "дела давно минувших  дней".

"Я отчетливо  помню, - пишет Скотт в своей  автобиографии, -  что  тогда-то  и

пробудилось во мне сладостное чувство природы, которое с тех пор никогда  не

покидало  меня.  Окрестности  Кельсо,  самой   красивой,   если   не   самой

романтической  деревни  в  Шотландии,  особенно  способны  пробудить   такие

переживания. Эти  окрестности заключают  предметы  не  только  величественные

сами по себе, но и внушающие благоговейное  чувство своим сочетанием. Слияние

двух величественных, прославленных в песнях рек - Твида и Тивиота, развалины

древнего Аббатства, еще более далекие  остатки  Роксбургского  замка,  новое

здание Флер, расположенное так, что оно сочетает древнее феодальное  величие

с современной  утонченностью, - сами по себе составляют  прекрасный  вид;  но

они  так  смешаны,  соединены  и  слиты  со  множеством  других,  не   столь

замечательных красот, что сочетаются в одну общую  картину... Не удивительно,

что романтические  чувства, которые... господствовали в  моем  сознании,  были

пробуждены  этими широкими линиями окружавшего меня пейзажа  и  сочетались  с

ними, и исторические события или предания,  связанные  со  многими  из  них,

придали моему  восхищению чувство  глубокого  благоговения,  от  которого  по

временам, казалось мне, сердце готово было вырваться из моей  груди.  С  тех

пор любовь к  красотам природы, особенно  когда  они  сочетались  с  древними

развалинами и  памятниками благочестия или  роскоши  наших  отцов,  стала  для

меня неутолимой страстью".

     Термин "романтический" в данном  случае  означает  пейзаж,  который  не

столько ласкает  глаз четкостью линий и мягкостью  колорита, сколько действует

на  воображение,  вызывая  у  зрителя  ряд   ассоциаций.   Эта   способность

"романтического" пейзажа погружать зрителя в   меланхолическую  задумчивость,

вызывать в  нем цепь  образов  и  размышлений  философского  и  исторического

характера,  часто  отмечалась  во  времена  Скотта.  Действительно,  в   его

творчестве  история всегда тесно связана  с пейзажем.  "Я  люблю  эти  древние

развалины,  бродя  по  которым  мы  всегда  ступаем  ногой  на  какое-нибудь

священное историческое событие", - говорятся в  эпиграфе  к  двадцать  пятой

главе "Пирата".

     Этот "исторический пейзаж" часто  подсказывал Скотту не только  отдельные

сцены его произведений, но и сюжеты их. Так, роман "Пертская красавица",  по

словам  самого  автора,  был  связан  с  видом  окрестностей  города  Перта,

восхищавших его  еще в юные годы.

     Связь  сюжета с пейзажем объясняет   точную  топографию  романов   Скотта.

Каждая стычка в ущелье, каждое путешествие героев, их странствия в  горах  и

лесах топографически определены, измерен путь, указаны  переправы,  названия

холмов и  долин.

     Место,  где  происходят  события   романа,  играет  у   Скотта   большую

композиционную  роль.  Оно  концентрирует  все  действие  вокруг  одного  или

нескольких  центров. Замок Кенилворт приковывает  к  себе  внимание  читателя,

так как с  ним связана судьба несчастной Эми  Робсарт, Поместье  Элленгауэн  в

"Гае Мэниеринге" является центром, к которому  ведут все нити  повествования:

в окрестных  лесах когда-то разыгралась драма, и узел интриги распутывается  в

тех же местах, где он был завязан. В "Роб  Рое"  центром  действия  является

подробно описанный  Осбалдистон-холл, раскрывающий свои тайны  только в  конце

романа. В "Пуританах" эту роль играет замок Тиллитудлем, выдерживающий осаду

и концентрирующий  почти все действие.

     Во  многих романах таких топографических  центров бывает два или   больше.

В "Антикварии" - несколько центров, связанных между  собою не  только  общими

героями, но и  сюжетом.  В  "Айвенго"  действие  имеет  своим  центром  замок

Торквилстон, в  котором разрешаются  все  тайны  и  развязывается  весь  узел

событий. Однако есть и другие, второстепенные центры - жилище Седрика Сакса,

лесная келья  Тука, у которой сходятся веселые колодцы Робина Гуда, и т. д.

     Вокруг  каждого такого места действия  организуется особый цикл  событий.

Это не просто перемена декораций, осуществляемая ради  живописного  эффекта.

Сцена у Скотта объясняет действие и вводит новую группу героев, а  вместе  с

ними и новую  общественную группу, которая не может  быть характеризован;) вне

быта и жилища. События, происходящие в Торквилстоне,  тесно  связаны  с  его

архитектурой.  Если  отвлечься  от  сцены,  где  совершается  действие  "Гая

Мэннеринга", - морской горизонт, линия бухты, скалы, ее окружающие, тропинки

в лесу и т. д., - то вся  драма  окажется  нереальной  и  не  произведет  на

читателя столь  сильного впечатления. Такое же значение имеет замок Вудсток в

романе того же названия. Дворянская усадьба и рыбачий поселок в "Антикварии"

ярко характеризуют  общественные противоречия  английской  провинции,  а  без

пещеры горного  разбойника в  "Уэверли"  характеристика  Шотландии  была,  бы

менее выразительной.

 

10

 

 

     Необычайный успех Скотта у  европейского  читателя  свидетельствовал  о

том, что его романы внесли в  общественное  сознание  эпохи  нечто  новое  и

значительное, нечто важное для культуры XIX века. Конечно,  и  в  предыдущие

столетия появлялись произведения, показывавшие, как в  зеркале,  лицо  своих

современников, тяжкие процессы роста и упадка культур.  Всегда  существовала

литература  высокой художественной ценности и  волнующей, поучительной правды.

Однако Вальтер  Скотт  в  своих  романах  показал  то,  чего  не  знали  его

предшественники.  Его  художественные  открытия  вошли  в  плоть   и   кровь

европейской литературы и определили важнейшие ее особенности.

     Различные  типы романов, бытовавшие в  XVIII  веке,  -  приключенческие,

"археологические",  любовные,  психологические,  философские,  семейные,   -

обычно ограничивали себя сравнительно небольшим кругом явлений и проблем.  В

большинстве случаев  это были  приключения  двух  влюбленных,  браку  которых

препятствовали  обстоятельства,  предрассудки  или  злые   родственники,   В

археологическом романе внимание было обращено на описание быта, а психология

героев была  ограничена  самыми  примитивными  и  традиционными  для  романа

чувствами.   Основная   задача   психологического   романа   заключалась   в

исследовании  душевных страданий героя. В других случаях  главный  герой  был

показан   посреди   испорченного   общества   как   образец   всепобеждающей

добродетели. В  философских  романах  доказывался  какой-нибудь  философский

тезис - о вреде  всеоправдывающего оптимизма, о  необходимости религии, о том,

что есть добродетель. Иногда в сатирических романах  изображались  отдельные

классы общества  в  ряде  карикатур,  как  у  Рабле,  Свифта,  Вольтера  или

Аддисона. Семейный роман обычно ограничивал себя "домашним кругом", а если и

выходил за его  пределы, то лишь для того, чтобы  тотчас вернуться  к  той  же

теме.

     Вальтер  Скотт,  вследствие  особых  задач,  поставленных   перед   ним

историей, попытался  изобразить общество во всех его разрезах, и  не  в  виде

отдельных  картин  или  портретов,  а  все   целиком,   в   его   связях   и

взаимодействиях, от короля до крестьянина, - от ученого-антиквария до нищего

бродяги. Он избегал  абстракций, карикатур или символов. Он хотел  изобразить

живых людей  во всей  конкретности  их  характеров,  страстей  и  социального

бытия. Чтобы  достичь этой конкретности, он должен был объяснить  действие  и

героев социальными  процессами,  исторически  сложившимися  обстоятельствами,

общественной  и  национальной  борьбой.  Тем   самым   он   положил   начало

историческому изучению современности и, по словам  В.  Г.  Белинского,  "дал

историческое и социальное направление новейшему европейскому искусству". {В.

Г. Белинский. Собрание сочинений в трех томах, т. II. М., ГИХЛ,  1948,  стр.

300.}

     Несмотря  на  подробные  описания  быта  и  обычаев,  его  романы  резко