После
смерти Екатерины I 6.05.1727 престол перешел
к Петру II, сыну царевича Алексея. В
царствование этого отрока (1727–1730)
государственная власть оставалась
в руках временщиков-верховников,
самым влиятельным из которых вначале
был кн. А. Д. Меншиков, а после его ареста
8.09.1727 и ссылки в Сибирь— князья А. Г. и
В. Л. Долгоруковы. В правление Долгоруковых
начали открыто проявляться стремления
к реставрации допетровских порядков,
в церковных кругах велись разговоры о
восстановлении Патриаршества. Над головой
Феофана, больше всего потрудившегося
над упразднением Патриаршества и к тому
же причастного к трагедии отца императора
— царевича Алексея, собиралась гроза.
В положении мон-рей произошло некоторое
улучшение. При Петре II в «малобратственных»
мон-рях, оскудевших до такой степени,
что часто в них некому было служить, разрешалось
увеличить число братии. Некоторые разорившиеся,
заброшенные при Петре I обители были открыты
заново. В ночь на 19.01.1730 15-летний император
скончался. Верховный Тайный совет призвал
на престол старейшую в роде Романовых,
племянницу Петра I Анну Иоанновну, вдову
Курляндского герцога. С ее воцарением
Верховный Тайный совет, управляемый кн.
Д. М. Голицыным, связывал надежды на то,
чтобы впредь «самодержавию не быть».
К Анне Иоанновне в ее резиденцию в Митаве
вместе с приглашением на престол были
высланы и т. н. «пункты», подписав которые
она в сущности ограничивала самодержавную
власть подобием аристократической конституции.
Одновременно с официальным посольством
от «верховников» в Митаву направились
и тайные посланцы от гр. Г. И. Головкина
и архиеп. Феофана. Феофан, рискуя головой,
включился в авантюру по срыву «затейки»
«верховников», поскольку связывал все
свои реформаторские планы с абсолютизмом
христианского монарха. В Митаве Анна
подписала «пункты», но в Москве, на собрании
московского и провинциального дворянства,
с подозрением относившегося к «затейке»
«верховников», 25.02.1730 порвала бумагу с
этими «пунктами». Архиеп. Феофан торжествовал
победу, «верховники» были арестованы,
подорваны были и позиции опиравшихся
на них сторонников восстановления Патриаршества,
стала проводиться политика возвращения
к заветам Петра. На деле же восстанавливались
худшие стороны петровской политики, часто
в карикатурном виде. В области церковного
управления проводником этой линии стал
Феофан. Гр. А. И. Остерман, фанатичный приверженец
петровских реформ, и герц. Э. И. Бирон,
гонитель православия, развязали в стране
настоящий террор, который проводился
под знаменем восстановления петровских
начал правления. В этом терроре участвовал
и архиеп. Феофан, специальностью которого
стало ведение «архиерейских процессов».
Первым из иерархов 2.10.1730 был осужден архиеп.
Воронежский Лев (Юрлов), обвиненный в
том, что на следующий день после получения
известия об избрании на престол Анны
он не служил торжественного молебна.
17.11.1730 в попытке замять «дело» архиеп.
Льва был обвинен митр. Ростовский Георгий
(Дашков). Митр. Георгий в ходе расследования,
не дожидаясь его окончания, попросился
на покой, но и этот шаг не спас его от расправы.
Архиерейские процессы шли своим чередом.
Ссылаясь на неопределенность известий
из столиц, молебен о воцарении Анны отказался
служить Киевский архиеп. Варлаам (Ванатович).
Феофан назначил розыск. По заключению
следственной комиссии Синод лишил преосв.
Варлаама сана и выслал его простым монахом
в Кириллов Белозерский мон-рь. В Сибирь
был отправлен и еп. Платон (Малиновский).
Главной заботой Феофана было устранение
его давнего противника и обличителя архиеп.
Феофилакта (Лопатинского). В свое время,
будучи ректором Московской академии,
тот вместе с префектом академии архим.
Гедеоном (Вишневским) обличал всесильного
любимца Петра и ставленника на архиерейскую
кафедру Феофана в неправославии. Три
года тянулось следствие. Доведя узника
до полумертвого состояния, объявили его
лишенным сана и монашества и заключили
в Петропавловскую крепость. Страдалец
был освобожден уже после смерти имп. Анны,
перед кончиной (6.05.1741) ему возвратили
сан. Между тем в 1736 г. умер его мучитель
архиеп. Феофан.
В
положении российского духовенства
в XVIII столетии произошли серьезные
перемены. Сословность государственного
и общественного строя России,
сложившегося в эту эпоху, с характерными
для него барьерами между отдельными
состояниями: дворянством, городским
гражданством, крестьянством — привела
к образованию духовного сословия.
Образование духовного сословия
сопровождалось падением значения выборного
начала при замещении церковных
мест. В великорусских епархиях уже
в нач. XVIII в. сложился такой порядок,
что кандидатами при выборах значились,
как правило, выходцы из духовного чина.
Причем «выборный обряд» постепенно вылился
в чистую формальность. Прихожане, плохо
знавшие кандидатов, с равнодушием относились
к исходу выборов. Указом Синода 1732 г. выборы
сведены были к свидетельству прихожан
о добропорядочности ставленника, судьба
же ставленника вполне решалась волей
архиерея. Важным фактором в вытеснении
приходских выборов из жизни Церкви явился
подъем школьного духовного образования,
учреждение семинарий в епархиальных
городах, в связи с чем повысилось значение
образовательного ценза для ставленников.
Между тем дети клириков составляли подавляющее
большинство среди учащихся духовных
школ в Великороссии. Сами школы, приобретя
здесь сословный характер, были закрыты
для выходцев из дворян и податных состояний.
Киевская Духовная Академия (КДА) и малороссийские
семинарии вплоть до екатерининской эпохи
сохраняли всесословный характер, но в
конце столетия и они замкнулись в школы
для детей духовного чина. Еще одним обстоятельством,
содействовавшим превращению духовенства
в особое сословие, явилась весьма распространенная,
хотя и негласная практика передачи церковных
мест по наследству. Дом и усадьба священника,
как правило, находились в его частной
собственности. Поэтому сын, получив надлежащее
образование, оказывался гораздо более
приемлемым кандидатом на замещение отцовского
места, чем чужой человек, которому, чтобы
получить место, пришлось бы выкупить
дом и усадьбу. Если же после смерти священника
его сыновья были уже устроены, но оставалась
вдова или дочь на выданье, то они и становились
наследницами отцовской недвижимости.
И соискатель священнического места, женясь
на дочери и беря на себя обязательство
содержать вдову-мать, становился вполне
подходящим претендентом на место своего
покойного тестя. Из наследственного права
на дом и усадьбу выросла наследственность
самих священнических, диаконских и причетнических
мест. Причем чаще всего наследство закреплялось
не за сыновьями, а за дочерьми-невестами.
Такого рода наследственность поддерживалась
епархиальными архиереями, которые почитали
своей обязанностью заботиться об устроении
материального благополучия семейств
духовного чина. Упразднение выборов при
назначении на приход, сословный характер
духовной школы и обязательность школьного
аттестата для кандидатов священства,
а также наследственность церковных мест
окончательно сделали духовенство особым,
закрытым сословием. Но, замкнутый для
вступления в него, духовный чин не мог
удержать в себе всех, кто принадлежал
к нему по рождению. В семьях священников
и причетников рождалось слишком много
сыновей, чтобы каждый из них мог надеяться
получить церковное место. Поэтому на
протяжении XVIII в. правительство не раз
проводило т. н. разборы духовного чина,
в результате которых множество лиц переводилось
из духовного сословия в податное состояние
или рекрутировалось в армию. Самые свирепые
разборы проводились в царствование Анны
Иоанновны. Начавшаяся в 1736 г. русско-турецкая
война дала повод сенату отправить в Синод
меморандум, в котором требовалось набрать
7 тыс. рекрутов из духовного звания. 7.09.1737
вышел еще один указ, требовавший ускоренного
набора и напоминавший о возрастном цензе
для священнослужителей: 30 лет для священников,
25 — для диаконов. Все не имевшие штатного
места священнослужители в возрасте от
15 до 40 лет подлежали немедленному воинскому
набору. «Изъятие излишков» духовенства
происходило не только через перевод в
податные сословия или запись в солдаты.
Для грамотных и способных был открыт
выход на чиновничью службу и в ученые
специалисты, в которых в XVIII в. гос-во испытывало
большую нужду. Лучших учеников забирали
из семинарий в Академию наук (см. Академии
наук в России), в Московский ун-т, в Сухаревскую
математическую школу, в Медико-хирургическую
академию. Ни одно другое сословие не дало
столько умов и талантов, столько созидателей
отечественной науки и творцов русской
культуры, сколько духовный чин.
В
годы царствования Анны Иоанновны особенно
тяжким испытаниям подверглись мон-ри.
Указом 1734 г. за постриг монаха в обход
закона (а по закону разрешалось постригать
только вдовых священников и отставных
солдат) на епархиального архиерея налагался
штраф в 500 р. (по тем временам чрезвычайно
разорительная сумма), настоятель мон-ря,
в котором состоялся недозволенный постриг,
осуждался на пожизненную ссылку, а сам
новопостриженный инок лишался монашеского
звания и подвергался телесному наказанию.
На настоятелей налагалась обязанность
доносить в Синод о малейших проступках
насельников, а виновных монахов либо
отдавали в солдаты, либо ссылали в сибирские
рудники. Игуменов и игумений то и дело
вызывали в Петербург и там подвергали
допросам в Тайной канцелярии. Тайная
канцелярия проводила разборы монашествующих.
Иноков, заподозренных в политической
неблагонадежности (а заподозрить можно
было кого угодно и по любому поводу), изгоняли
из обителей и ссылали на каторжные работы.
В результате этих гонений число монашествующих
сократилось почти вдвое: в 1724 г. в мон-рях
насчитывалось 25 207 монахов и монахинь,
а в 1740 г. в них осталось лишь 14 282 насельника.
В 1740 г., после смерти царицы Анны, Синод
докладывал Анне Леопольдовне, регентше
при имп. Иоанне VI, что одни мон-ри стоят
совсем пустые, а в других остались только
старики и некому совершать богослужение,
множество настоятелей взяты под стражу
и управление монастырское в плачевном
состоянии, что вся жизнь мон-рей в крайнем
расстройстве. В 1740 г. после смерти Анны
Иоанновны Российский престол перешел
к ее внучатому племяннику младенцу Иоанну
VI Антоновичу (1740–1741). Регентом при нем
стал Э. И. Бирон, и в правящей клике начались
раздоры. 8.11.1740 генерал Б. К. Миних осуществил
дворцовый переворот, в результате которого
Бирон был арестован и сослан в Сибирь.
Эпоха тирании иноземцев подходила к концу,
множество осужденных было амнистировано.
В 1741 г. в результате нового переворота
Анна Леопольдовна и Иоанн Антонович были
арестованы и заключены в казематы крепости
Дюнамюнде в Риге, а затем Шлиссельбурга.
25.11.1741 зачинщики заговора, ок. 300 офицеров
гвардейского Преображенского полка,
возвели на престол дочь Петра I Елизавету
Петровну. С воцарением Елизаветы началось
возвращение из тюрем и ссылок несправедливо
осужденных архипастырей и пастырей. 15.04.1742
член Синода митр. Ростовский Арсений
(Мацеевич) составил и вместе с архиеп.
Новгородским Амвросием (Юшкевичем) подал
императрице доклад, в котором писал, что
если государыне не угодно будет восстановить
Патриаршество, то по крайней мере необходимо
восстановить должность президента Синода;
предлагалось также упразднить должность
обер-прокурора и Коллегию экономии. Но
Елизавета не согласилась пойти на эту
реформу, ибо, несмотря на свою любовь
к Церкви, она твердо придерживалась заложенных
отцом основ государственного строя: все
законы Петра она объявила своими законами,
а в предложенных мерах узрела противоречие
этим законам. Императрица согласилась
лишь на подчинение Коллегии экономии
Синоду.
В
послепетровскую эпоху продолжалось расширение
пределов Российской империи. В христианском
просвещении инородцев, принимавших русское
подданство, правительство видело самый
надежный путь закрепления их верности
России, поэтому миссионерское делание
встречало поддержку со стороны гос-ва.
Помимо старых петровских льгот вводились
новые: новокрещеным стали выдавать денежные
и вещевые подарки, лежавшие на них подати
и повинности, в т. ч. рекрутская, перекладывались
на их некрещеных соплеменников. Гос-во
прощало обращенным в христианство преступления,
совершенные ими до крещения. Основные
усилия миссии направлены были на христианскую
проповедь среди народов Поволжья, живших
в самом центре России, но по большей части
еще остававшихся мусульманами или язычниками.
В Казани с 1735-го по 1763 г. действовала Контора
новокрещенских дел, которая ведала всей
миссионерской деятельностью в Поволжье.
Всего при Елизавете в Поволжье крещено
было до 430 тыс. чел.— чувашей, черемисов
(марийцев), вотяков (удмуртов). Мордва
крещена была вся. Однако из татар-мусульман
в христианство обратилось лишь ок. 8 тыс.
чел.
В
царствование Елизаветы с мон-рей
снята была правительственная опала, которую
они претерпели в годы бироновщины. Прекратились
разборы монахов, возобновились постриги
юных иноков. В 1749 г. вышел указ, по которому
семинаристам постриг разрешался с 17 лет,
а в 1761 г. было дозволение свободно постригать
выходцев из всех сословий. На средства
казны восстановили две древние северные
обители, пришедшие при Анне в полный упадок,—
Валаамскую и Коневецкую. Троице-Сергиев
мон-рь (см. Троице-Сергиева лавра, ТСЛ),
пользовавшийся особым почитанием царицы,
в 1744 г. был возведен на степень лавры.
Елизавета делала лавре щедрые пожертвования.
Денежная помощь из средств государственной
казны оказывалась и другим мон-рям. Им
были возвращены их вотчины: 31.08.1753 императрица
издала указ, в силу которого управление
монастырскими вотчинами возвращалось
самим мон-рям. В царствование Елизаветы
совершена была первая в ХVIII столетии
канонизация — 15.04.1757 указом Святейшего
Синода был причислен к лику святых митр.
Ростовский Димитрий (Туптало).
25.12.1761
скончалась имп. Елизавета. Престол
перешел к ее племяннику — сыну Шлезвиг-Голштинского
герцога Карлу Петру Ульриху, вызванному
теткой из Германии, присоединенному к
православной Церкви и переименованному
в Петра III Феодоровича. Сразу по воцарении
Петр III заявил о своем намерении сократить
число икон в православных церквах. По
подсказке окружавших престол временщиков
— графов И. И. Воронцова и И. И. Шувалова
19.02.1762 Петр III издал указ о полной секуляризации
церковной недвижимости (см. Секуляризация
церковных имуществ в России) с передачей
ведавшей ими Коллегии экономии cенату.
Проект указа составлен был сенатором
Д. В. Волковым. Эта мера, однако, не была
осуществлена ввиду последовавшего вскоре
государственного переворота.
5.
Русская Церковь в царствование
Екатерины II (1762–1796) и Павла (1796–1801)
Спустя три месяца после издания
указа о секуляризации, 28.07.1762, император
Петр III был низложен с престола
и вскоре «скоропостижно скончался».
Российской самодержицей была
провозглашена зачинщица заговора,
супруга Петра III, урожденная принцесса
София Фредерика Августа, дочь
герц. Ангальт-Цербстского Екатерина II.
В манифесте Екатерины II от 28.06.1762, который
был составлен архиеп. Димитрием (Сеченовым),
устранение Петра объяснялось прежде
всего тем, что в его правление нависла
угроза над православной Церковью: «Всем
прямым сынам Отечества Российского явно
оказалось, какая опасность всему Российскому
государству начиналась самым делом, а
именно: закон наш православный греческий
первее всего восчувствовал свое потрясение
и истребление своих преданий церковных,
так что Церковь наша Греческая крайне
уже подвержена оставалась последней
своей опасности переменою древнего в
России православия и принятием иноверного
закона» (ПСЗ. Т. 16. № 11582). Церковную политику
самой Екатерины хорошо характеризует
одно замечание, сделанное ею до восшествия
на престол: «Уважать веру, но никак не
давать ей влиять на государственные дела»
(Сб. РИО. 1871. Т. 7. С. 97). Искусный политик,
она не сразу обнаружила свои намерения
относительно Церкви. Через две недели
после переворота, 12 авг., сенат издал манифест
о возвращении в собственность епархиальных
домов, мон-рей и церковных причтов принадлежавших
им ранее земельных владений, иными словами,
об отмене указа Петра III, так и не приведенного
в исполнение. Но радость духовенства
по этому поводу оказалась преждевременной.
Спустя три недели вышел манифест, в котором
объявлялось намерение правительства
заново рассмотреть вопрос о церковных
недвижимостях. С этой целью 29.11.1762 была
образована Комиссия о церковных имениях,
в которую вошли первенствующий член Синода
митр. Новгородский Димитрий (Сеченов),
архиеп. С.-Петербургский Гавриил (Кременецкий),
еп. Переяславский Сильвестр (Страгородский),
а также обер-прокурор кн. А. С. Козловский,
кн. А. Б. Куракин, кн. С. В. Гагарин, сенатор
гр. И. И. Воронцов и Г. Н. Теплов. Результатом
работы этой комиссии явился манифест
о секуляризации церковных недвижимых
имуществ, изданный 26.02.1764, которым подводился
итог многовековым спорам о монастырских
вотчинах. Манифест окончательно упразднил
церковное землевладение в России: все
церковные имения передавались Коллегии
экономии и церковные учреждения совершенно
устранялись от управления ими. Мон-ри
и архиерейские дома утратили 8,5 млн. дес.
земли и 910 866 душ (мужского пола) крестьян,
мон-ри лишились 1,5 млн. р. годового дохода.
После ряда сокращений всего лишь 1/7 часть
средств, поступавших от секуляризованных
имений, 188 тыс. р. в год, Коллегия экономии
должна была выдавать на содержание епархиальных
кафедр, мон-рей и приходских причтов.
Остальное шло на государственные нужды.
Епархии разделялись на три класса (см.
Классы русских епархий и мон-рей), и содержание
их назначалось в зависимости от класса.
Для мон-рей вводились штаты. Штатные обители
были разделены на три класса; оговаривалось
количество обителей, ежегодно получавших
содержание в соответствии с этими штатами.
В штаты вошло 272 мон-ря (190 мужских и 82 женских)
— менее четверти всех обителей, находившихся
в великорусских епархиях, где проводилась
секуляризация. Из мон-рей, оставшихся
за рамками штатов, 573 были упразднены,
ок. 195 не были закрыты, но должны были существовать
на приношения верующего народа и за счет
небольших участков земли, которая обрабатывалась
самими иноками. В 1780 г. такая же реформа
была проведена на Украине, в юго-западных
епархиях закрылось еще более 40 мон-рей.
Число монашествующих сократилось с 12
тыс. до 5 тыс. Закрылись древние и прославленные
обители: Спасо-Каменный мон-рь на севере,
киевский Братский, Межигорский, Дивногорский
и Святогорский Успенские мон-ри на юге.
Нилова Сорская пустынь в 1764 г. стала приписной.