Русская крестьянская община в представлении К.Д. Кавелина

 В тех случаях, когда наследники крестьянина – владельца усадьбы, не принадлежали к общине умершего, тогда к ним не могла перейти по наследованию усадьба, аналогично было и в случаях, когда крестьянин отчуждал усадьбу – он не мог передать ее лицу, не входившему в общину и сама община настаивала на отмене передаче – ничто не должно было уменьшать платежеспособность общины, каждое лицо, на общинных

 землях хозяйствующее,  должно было вносить свой вклад  в уплату податей – подобный  хозяйственный взгляд утверждал  прочность общинного хозяйства,  стабильность состава его членов.

Гораздо чаще происходили  переделы остальных угодий, кроме  выгонов, находившихся по большей части в нераздельном, но не одинаковом для каждого общинника пользовании.

 За основание переделов  остальных угодий принималась душа, причем под этим термином разумелась некоторая площадь земли и соответствующая последней сумма платежей. Происхождение этого термина связано с тем, что в основу крестьянского надела было положено известное количество душ.

 В период между  ревизиями число душ в фискальном  смысле оставалось в большинстве  случаев неизменным и соответственно  платежи за землю продолжали исчисляться по старым окладным душам, которые служили основанием для крестьянских разверсток как земли, так и платежей, на ней лежащих.

 На человека приходится  «одна», «полторы», «четверть» и  т. д. души, как говорилось в  обыденной крестьянской речи. Когда при переделе земля разверстывалась по числу ревизских душ, тогда это разверстка по ревизским душам в ее чистом виде.

Более распространенным, особенно в нечерноземной полосе России, являлись модификации обычной  «потягольной разверстки», при которой  землю получало мужское население, достигшее рабочего возраста. В зависимости от количества земли, принадлежащей общине, ее качества и размера лежащих на ней платежей, рабочий возраст определялся общиной то в более, то в менее широких пределах.

 «Окладные души» исчислялись в таких случаях соответственно возрасту участников: 10-летний мальчик нес, напр., ¼ окладной души, 12-летний — ½, 14-летний — ¾, 16-летний — 1 ½; общинник в возрасте от 20 до 55 лет получал землю на две души; с 55-летнего сваливалась половина надела, а 60-летний освобождается как от надела, так и от платежей, на нем лежащих.  
Общими, или коренными, переделами назывались такие, при которых производилась новая нарезка полос и разверстка их между всеми членами общины, частными – когда в разверстку поступала лишь часть общинной земли, переделявшаяся иногда только между небольшим числом домохозяев, причем последние случались гораздо чаще первых.

Современники приходили  к выводу, что чем выше уровень  крестьянского благосостояния, тем  реже переделы.

Частные переделы вызывались изменением семейного состава и  платежной силы отдельных дворов; в некоторых дворах число тягловых душ или работников с течением времени прибывало, в других убывало, и соответственно этому – а  также другим условиям хозяйственного характера, семейным разделам и прочее – изменялся как размер полученного при общем переделе надела, так и податная способность отдельных домохозяев.

При таких обстоятельствах  с одних дворов община «сваливала», а на другие «наваливала» целый душевой  надел или часть его, а в случаях смерти, выхода из общины и т. п. распределяла между всеми своими членами «упалые» наделы или передавала их вновь народившейся части населения.

Такие «свалки» и «навалки»  практиковались в особенности часто  там, где платежи за землю превышали ее доходность.

 Там, где землей  дорожили, где она являлась основным  ресурсом семейного благосостояния, частные переделы вызывались  лишь необходимостью умалить  чересполосность, происходившую  от семейных разделов, а также  появлением выморочных участков.  
От коренных переделов отличались так называемые «пережеребьевки», т. е. новые разверстки полос без изменения величины владения каждого участника.

Такие «пережеребьевки» происходили для умаления чересполосности  вследствие обнаружившегося после коренного передела качественного неравенства участков и по другим, более частным поводам. Эти же «свалки и навалки душ» часто вели и к таким коренным переделам, при которых изменялся самый размер владения каждого участника: самое явление «свалки и навалки» бывало результатом изменения семейно-тягольного состава отдельных дворов, входивших в состав общины.

Причинами общих переделов  служили - изменение оснований разверстки, изменение количественного состава общины, размножение межников, нарезка новых усадеб, отчуждение части мирской земли в аренду, запродажа отдельными домохозяевами своих наделов в руки одного или нескольких скупщиков, малоземелье одних при многоземелье других, общественные бедствия и т. пНередко в эти порядки вмешивалось государство или помещики, стремившиеся к достаточному земельному наделению принадлежавших им крестьян.

Имущественная дифференциация крестьянства становиться влиятельным  фактором в истории русской деревни  с середины XVIII века, наиболее сильные крестьяне становились путем различных вариантов обхода закона или соглашений со своими помещиками, земле- и даже душевладельцами.

Однако это случаи исключительные – более распространенным было арендование земель с одной  стороны у помещика, с другой –  у менее состоятельных общинников с обязательством уплаты причитающихся за них платежей или отработкой барщинной повинности (опять же путем найма «упадших» крестьян). Общий передел означал бы для таких крестьян отобрание арендованных участков (причем во многих случаях без возвращения внесенной арендной платы ) и наделение вновь только по подушной норме.

Крестьяне малоземельные, либо утратив свои земельные участки, передав их более состоятельным  общинникам, и перейдя на положение  наемной рабочей силы, батраков или  «половников», либо в качестве основного дохода имея отходную работу (когда они платили только относительно небольшой оброк, поскольку возложенные на них поземельные работы выполнялись арендатором), были естественным образом склонным к новым общим переделам – с одной стороны, как к шансу вновь вернуться к сельскому хозяйству, с другой стороны, как возможности получить в свое обладание земельные участки, которыми они вновь могли бы распорядиться, отдав их целиком или в большей части другим общинникам, по возможности на лучших условиях.

Широко распространена была коллективная крестьянская покупка или аренда земли, проводимая сельской общиной, целым миром. Как правило мир приобретал небольшие участки в соседних землях, главным образом пустоши, поступающие в раздел между участниками или использующиеся под выгон скота.

В большинстве случаев  покупателями выступали миры небольших, небогатых имений, испытывавших земельный  голод и не могших рассчитывать на увеличение земель приобретениями помещика.  
По таким приобретениям, равно как и по описанным выше, нередки были судебные споры. В таких случаях в защиту поземельных прав своих крепостных выступал помещик, числившийся формальным их собственником и заинтересованный в сохранении и приращении земельных владений крестьян, одновременно поднимавших его доход и увеличивавших земельные владения.

Даже на основании  этих и им подобных немногих сохранившихся  и во многом не разобранных сведений о помещичьем хозяйстве становиться  ясно, что картина бедственного, юридически-униженного положения крепостного  крестьянина если и не ложная, то во всяком случае неполная.

 Фактическое правовое  положение крестьянина в поземельных  отношениях было сложнее, чем  оно представляется собственно  по имперскому законодательству, и при легальном почти полном  исключении крепостного из числа субъектов гражданского оборота, в действительности он все равно принимал в них участие и иногда ему удавалось занять даже довольно видное место. Тем не менее надобно констатировать, что как бы крепки и сильны не были отдельные крестьянские хозяйства, правовая система крепостничества самым губительным образом сказывалась и на них, а именно создавая ситуацию негарантированности любых их приобретений, невозможности законной защиты своих прав. ¹⁴

Выше данная внешняя  правовая характеристика не исчерпывает вопроса о крестьянском землевладении, поскольку, вне зависимости от того, какие права крестьян на землю признавало государство, в самой крестьянской среде складывались собственные юридические порядки, определявшие поземельное владение, пределы и формы его осуществления, с которыми должно было считаться и само государство в отношении черных крестьян, и помещики, издавая внутренние узаконения для своих имений.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Концепция  взглядов К.Д.Кавелина на крестьянский вопрос в России.

Центральным звеном экономической программы  либерализма, активно формируемой К Д, Кавелиным в 50-е гг. XIX в., был крестьянский вопрос. Задача отмены крепостного права отвечала как основным мировоззренческим постулатам Кавелина (принцип свободы личности, идеалы служения народу, понятие социальной справедливости, воспринятое из знакомства с социалистической мыслью), так и прагматическим подходам и представлениям об общегосударственных требованиях, распространенным в среде прогрессивно настроенных петербургских чиновников.

Первым по времени произведением Кавелина, отразившим в сформировавшемся виде его программу отмены крепостного права и, одновременно, общее видение экономического развития России, является «Записка об освобождении крестьян» (1855 г.). Как свидетельствует сам автор, «Записка» была создана в 1855 г., сразу же после смерти Николая I, и очень скоро получила известность в правительственных и общественных кругах.¹⁵

«Записка об освобождении крестьян» была предметом пристального внимания в дореволюционной и советской исторической науке¹⁶.

 Значительное место в «Записке» Кавелина занимает обоснование необходимости освобождения крестьян. Это неслучайно, ибо задача ломки крепостнических стереотипов, примирения дворянской массы с мыслью о неизбежности отказа от владельческих прав требовала сведения воедино доводов экономического, нравственного и политического порядка.

В целом «Записка»  получила достаточно высокую оценку. В. А. Китаев и В Ф, Захарова рассматривают ее как наиболее прогрессивный проект либеральной мысли 50-х гг. XIX в.¹⁷

В данном случае представляется необходимым рассмотреть мотивировку необходимости крестьянской реформы, принципиальные основания и конкретные условия ее проекта сквозь призму их функциональной роли в общей экономической модели, созданной К. Д, Кавелиным,

Стройность и продуманность  основных положений «Записки об освобождении крестьян» объяснялись длительной работой над ее содержанием, наличием разнообразных источников формирования программных требований. В качестве таких источников выступали в основном практические сведения полученные во время службы в МВД, участия в работе Вольного экономического и Русского географического обществ, хозяйствования в своем имении. Руководствуясь прочно усвоенным прагматическим подходом, соединенным с либеральным принципом толерантности и идеей примирения крайностей в мнениях во имя достижения общественного единения,

 Кавелин, по его  собственным словам пытался «живо  представить себе, что бы он  стал говорить, если б был закоренелый  помещик, и чего бы потребовал, и так далее, старался «войти  в мысль мужика и правительства»¹⁸.

Но при этом Кавелин  никогда не отступал от руководящею  принципа общегосударственного интереса, государственной необходимости. Господство этого принципа становится очевидным при рассмотрении тех мест «Записки», в которых уделяется внимание изучению причин необходимости отмены крепостного права..

Кавелин исследовал политэкономические следствия существования подневольного труда. Несформированность механизмов товарного хозяйства рассматривалась им в части «Записки» о помещичьем крепостном нраве.

Еще более содержательны  в данном отношении страницы о  государственном крепостном праве (1 и 2 главы I части «Записки»).

Кавелин ясно обозначил  самый настоятельный для правительства  мотив крестьянской реформы: «Когда неудачи войны заставляют нас напрягать все наши силы, недостаток материальных средств невольно бросается в глаза и поставляет в обязанность каждого русского серьезно подумать о причинах такого состояния и о средствах изменить его к лучшему», ¹⁹

Для Кавелина было очевидным, что Крымская война вскрыла бессилие экономической системы России в целом - «Записка» не случайно включала в себя рассмотрение 2-х частей — государственного и помещичьего крепостного права. Государственное крепостное нраво трактовалось Кавелиным настолько широко, что становится очевидным: в центре его внимания были характеристики крепостнической системы, или модели экономики, как противоположности рыночной.

Ее порождением и была постоянная нехватка капиталов в обращении («недостаток материальных средств»)- Истоки этого явления Кавелин видел в неразвитости внутреннего потребительского рынка и отсутствии стимулов у населения к развитию постоянной и динамичной экономической активности.