Псковская грамота

СТАТЬЯ 107 [104]

Свидетельствует о широком  развитии ссуды под заклад имущества  и вместе с тем о недостаточном  развитии ссуды по записи. Мы застаем  переходный период - ссуда неформальная, без надлежащей записи, еще преобладает, но закон знает уже и запись. Запись наилучшим образом гарантирует  интересы кредитора, обеспечивая ему  своевременное возвращение ссуды. Но статья говорит о ситуации, когда  сохранение заклада для кредитора  более привлекательно, чем получение  назад ссуды. Стоимость заклада во всяком случае должна быть более или менее соизмерима с величиной ссуды - иначе заклад теряет смысл обеспечения. В данном случае заклад представляет особую ценность, превышающую размер ссуды.

СТАТЬЯ 108 [105], [106]

Имеет конституирующее значение; речь идет о законодательных функциях веча - высшего органа городской  общины. Вече сохраняет эти функции  до самых последних десятилетий  существования города - земли. Статья отражает древние вечевые порядки  и, надо полагать, читалась уже в  первой редакции ПСГ, завершая ее текст. Говоря о роли псковского веча, необходимо иметь в виду его эволюцию. Едва ли псковское вече принципиально  отличалось от новгородского, хотя, конечно, имело свои особенности. Эти особенности определялись спецификой социально-экономических отношений Псковской земли, в частности, менее выраженным развитием крупного боярского землевладения, а следовательно - и меньшей ролью боярства в управлении Господином Псковом. В Пскове, как и в Новгороде, шел процесс социально-политического расслоения городской общины. Наиболее наглядным примером этого расслоения была "брань о смердах" в 80-х г.г. XV в., продемонстрировавшая серьезный кризис вечевой общины.

СТАТЬЯ 109 [107]

Единственная статья Грамоты, упоминающая о церковных институтах. По существу своему подтверждает основные положения древнерусских церковных  уставов, установивших судебный иммунитет  от церковных людей. В отличие  от древнейшей (оленинской) редакции Устава князя Владимира, статья знает "вопчий", т.е. смешанный суд, в случае, если один из тяжущихся человек церковный, а другой - мирской. "Обчий" (или "смесный") суд упоминается впервые в Синодальной редакции Устава князя Владимира, приложенной к Синодальной Кормчей 1280-х г.г., а в XIV - XV вв. получает всеобщее распространение в княжеских жалованных грамотах.

СТАТЬЯ 110 [108]

Внимание к мелочам  хозяйственного быта ведет ПСГ в  среду мелких городских и сельских собственников, а патриархальность постановки вопроса: "рощеное"- значит, свое, или свое - значит, прежде всего, "рощеное", говорит о старом, консервативном обычае. Статья защищает интересы патриархального владельца, защищает его коня, корову, мелкий скот и даже собаку от захвата другим, чужим человеком.

СТАТЬЯ 111 [109]

Драка на суде - отражение  старых патриархальных нравов, с трудом применяющихся к формализованному судопроизводству. В этом случае князь  получает судебный штраф - продажу, а  потерпевший - денежную компенсацию.

СТАТЬЯ 112 [110], [111], [112]

"Старая Правда" - запись старой псковской пошлины, отражающей патриархальные нравы, быт мелких собственников - членов псковской общины. Статья близка к Правосудию Митрополичьему, где тоже тщательно перечисляются штрафы за кражу (убийство) домашних животных (ст. 5).

СТАТЬЯ 113

Как и в ст. 35 [25] члены  братчины - не случайные люди. Братчина - важный социальный институт. Скорее всего, это территориальная соседская  община сельчан или уличан, совпадающая  с церковным приходом. Такая община искони несет судебные функции, что и фиксируется в статье. Суд братчины - остаток старинного общинного права, живая черта раннего средневековья.

СТАТЬЯ 114

Сделки о мелком имуществе  регулируются обычаем и, как правило, в поле зрения законодателя не попадают. Русская Правда молчит о них, ПСГ  касается их только в двух случаях (см. также ст. 118). Такие сделки нередко совершаются на пирах и сопровождаются попойками, и, может быть, не случайно этот текст следует непосредственно после статьи о братчинах Что делать, если сделка совершена в пьяном виде и не удовлетворяет "истца", когда он "проспится"? Этот вопрос статья решает с патриархальной простотой и в принципе охраняет интересы человека , которого умышленно подпаивают, стремясь вовлечь в невыгодную операцию.

СТАТЬЯ 115

Запрещая княжим людям  держать корчмы и торговать медом, ПСГ стремится, повидимому, оградить интересы псковитинов-корчмарей и продавцов меда. Аналогичные запрещения по договору 1474 г. касаются и иноземных - немецких корчемщиков.

СТАТЬЯ 116

Повидимому, речь идет о поджоге без злого умысла (Закон Судный Людем Пространной редакции, с. 141-142). Для того, чтобы подозреваемый в "зажоге" мог оправдаться, он должен найти ротников - добровольцев, готовых взять его на поруку. Это след древних правовых воззрений, когда община несла полную ответственность за своего члена и в свою очередь гарантировала ему правовую защиту. Статья роднит ПСГ с временами Пространной Правды, она близка к ст. 18 Правды (обвинение в убийстве) и служит как бы ее продолжением применительно к другому тягчайшему преступлению - поджогу.

СТАТЬЯ 117

Общество ПСГ - общество свободных  людей с развитым понятием о чести. Преступление против чести, достоинства  человека, - тягчайшее преступление, караемое самым высоким штрафом  в пользу потерпевшего. ПСГ не знает  дифференцированной оценки "чести" в зависимости от социального  ранга потерпевшего, в отличие  от близких к ней по времени  памятников - Правосудия Митрополичьего и Двинской Уставной грамоты. Это  может свидетельствовать о большой  живучести во Пскове черт общинного дофеодального строя.

СТАТЬЯ 118

Как и ст.114, отражает обычно-правовые отношения в среде мелких собственников - членов городской или сельской общины. Обычай охраняет мелкого владельца. Он на стороне незадачливого покупателя, которому подсунули бракованное  животное (не "на пьяни" ли, пользуясь  терминологией ст.114?). Но если корова куплена "за слюблено", а телята остались у продавца (возможно, "на пьяни" о них просто забыли), обычай (закон) встает на сторону продавца: купил корову без телят - и делу конец. Не исключено, однако, и другое понимание статьи, приводимое Н. А. Семидеркиным (вслед за И. Д. Мартысевичем и А. А. Зиминым) - "лицо, продавшее стельную корову, не могло требовать возвращения телят, родившихся 
после продажи".

СТАТЬЯ 119

Поединок на поле между  женщинами, несмотря на всю свою очевидную  нелепость, не исключался средневековым  правом ( о чем не без иронии пишет  Н. А. Семидеркин) . Только Судебник Ивана III кладет конец этой практике, давая возможность выставления наемных бойцов (Судебник, ст. 49,52).

СТАТЬЯ 120

По делу о публичном  избиении, точнее - о драке многих лиц, и истец, и ответчик могут  быть коллективными. За это преступление назначается тяжелый штраф, равный стоимости целого стада овец. Но ведь этот штраф в принципе разверстывается  между всеми участниками драки. Продажа в пользу князя тоже одна, независимо от числа дравшихся. Массовая драка еще не рассматривается как особое преступление (нарушение общественного порядка), а трактуется с точки зрения индивидуального правонарушения.