Псковская грамота

СТАТЬЯ 46 [36]

Речь идет об обнаружении  украденного имущества. Русская  Правда в этом случае предусматривает  сложную процедуру „свода" - поиска татя. ПСГ этой процедуры не знает. Дело решается присягой того, у кого обнаружена пропавшая вещь - если он пользуется достаточно хорошей репутацией.

СТАТЬЯ 47 [37]

То же правило распространяется и на случай, когда „изгибшее" было куплено, „на чюжей земли или на городе" - для оправдания добросовестного покупателя достаточно очистительной присяги.

СТАТЬЯ 48 [38]

Речь идет об иске к должностному лицу - волостелю. Последний, видимо, обвиняется в вымогательстве посулов (текст не совсем ясен). Вымогательство „портища" и „коня", т.е. самых необходимых, жизненно важных предметов, приравнивается к грабежу, за который, по ст. 1, полагается тяжелое денежное взыскание. Важен сам факт иска к местной администрации и судебного разбирательства по этому иску. Возможность жалоб населения на незаконные дейсьвия администрации предусматривается и правом Средневековой Руси XIV в. (духовная грамота Дмитрия Донского, Двинская Уставная грамота), но ПСГ содержит на этот счет наиболее четкое определение.

СТАТЬЯ 49 [39][40]

Говорит об отправке должностных  лиц на судебное или административное разбирательство. „Дворить" — видимо, исполнять обязанности дворян — судебно-полицейских агентов ( в таком смысле этот термин употребляется в новгородско-княжеских докончаниях, в Двинской Уставной грамоте и др.). Статья говорит о тесном переплетении княжей и псковской администрации — княжой человек может быть легко заменен человеком, посланным по частному найму. Статья устанавливает размер „езда" - одной из основных судебно-административных пошлин. ПСГ - одно из первых упоминаний этой пошлины. Ровесница ПСГ Двинская Уставная грамота содержит целую таблицу размеров езда до разных пунктов Двинской земли. В отличие от нее, ПСГ устанавливает единый тариф в зависимости от расстояния.

СТАТЬЯ 50 [41]

Продолжает тему о княжеских  людях на службе Гоеподину Пскову. Речь идет о пошлинах при оформлении документов. Бессудная грамота выдается тяжущейся стороне, если другая сторона уклоняется от явки на суд. Оформление документов - в принципе прерогатива княжого писца. Вознаграждение ему следует „по силе", т.е. либо по договору, либо - как считает В.М. Клеандрова - по обычаю. Но если княжой писец не захочет брать „по силе", т.е. можно обойтись и без него - грамоту может написать кто угодно, и представить князю для прикладывания печати. Если же князь не захочет „запечатать" грамоту, то ее можно „запечатать" в городском архиве - у Св. Троицы. Вопрос о печатях на грамотах был, видимо, предметом неоднократных дискуссий. Статья кладет этим дискуссиям конец, приравнивая городскую печать к печати княжеской. Княжеская и городская власть в Господине Пскове действуют совместно.

СТАТЬЯ 51 [42]

Возвращается к теме об изорнике. Оказывается, изорник может жить „на селе у государя", не взяв у него покруту. Изорник - не нищий люмпен, а крестьянин, имеющий возможность вести хозяйство без подмоги. Характерно, что „государь" не может взыскать покруту иначе, чем по показаниям „сторонних людей" - опять-таки, очевидно, членов „мира", знающих условия и обстоятельства жизни изорника „на селе". Далее вопрос решается присягой, однако еще раз подчеркивается обязательность свидетельства „людей" - „государь" не поднимается ни над своим „миром", ни над своим „изорником".

СТАТЬЯ 52 [42][43]

Случай, когда деление  на статьи в рукописи представляется сомнительным: палеографическая статья [43] соединяет вопрос о государе, не поставившем сторонних людей  в споре о покруте, с сюжетом о татях и разбойниках. По всей вероятности, это ошибка писца. В комментировании статьи 52, вероятно, прав А. А. Зимин: княжая продажа платится пропорционально удовлетворенному иску.

СТАТЬЯ 53 [44]

Свидетельствует о крепких  патриархальных нравах - о единстве семейного имущества и хозяйства. Уход сына (очевидно, взрослого и  дееспособного) из отчего дома лишает его права на „часть" - наследство. Предполагается, что сын должен жить в отчем доме и „кормить" отца и мать, а не заводить при жизни отца самостоятельное хозяйство. Повидимому, статья рисует слой мелких домовладельцев, для которых разделение имущества было далеко не всегда желательным и возможным.

СТАТЬЯ 54 [45]

Текст статьи не совсем ясен. Повидимому (как считают исследователи), речь идет о споре по поводу краденой вещи. Добросовестный покупатель должен „у креста поставить" (привести к присяге ?) того, у кого он купил вещь, оказавшуюся краденой. Как соотносится это с нормой статьи 46 [36], не совсем понятно, ведь там не говорилось, что добросовестный покупатель обязан заниматься поисками того, у кого он купил краденое (т. е. „сводом" Русской Правды).

СТАТЬЯ 55 [46]

„Приказное" - наследство по завещанию, о чем говорится  в ст. [9-11]. 
„Отморшина" — видимо, наследство по закону, наследство „ближнего племени" ст. [12].  
Статья разбирает казус, когда наследство оспаривается. В этом случае необходимо свидетельство соседей или „сторонних людей". Если же таких людей не найдется (текст статьи не ясен), то следует принести присягу. Итак, спор о наследстве решается не формальным документом, а прежде всего мнением „мира", соседей. Как и во многих других случаях, в ПСГ это отражение таких отношений, когда важнейшие события происходят на глазах у соседей, когда в силу самого строя жизни соседи и „сторонние люди" не могут не быть в курсе того, что происходит во дворе друг у друга. От статьи 55 [46] веет глубокой стариной - ее положения восходят ко временам Правды, когда все вопросы, связанные с наследством, решались „перед людми" (ст. 99, 105 Пространной Грамоты).

СТАТЬЯ 56 [47]

Как и в ряде других статей, дело решается показаниями свидетелей. От ответчика не требуется никаких  других доказательств. При этом от „людей" не требуется присяги - суд верит  им на слово, сам факт выступления  коллегии „людей" рассматривается  как достаточное доказательство. Группа „людей", выступающих в  качестве арбитра в делах о  земле, о наследстве, о покруте изорника, о купле на торгу (фактически - о добром имени ответчика, подозреваемого в краже), отражает, надо полагать, роль и значение общины - „мира", ее участие в судьбах ее членов, ее авторитет в судебных делах.

СТАТЬЯ 57 [48]

Речь идет об иске во дворе  и в хоромах человека, подозреваемого в краже. Приставы, назначенные князем или посадником для производства обыска, жалуютя на то, что встретили сопротивление хозяина дома. Жалоба приставов на самоуправство должна быть подтверждена показаниями 2-3 свидетелей - эти показания и решают исход дела: человек, не допустивший у себя обыска, приравнивается к татю. Если же таких свидетелей не окажется, подозреваемый оправдан.

СТАТЬЯ 58,59 [49][50]

Первая часть статьи допускает  участие в суде пособников только для физически недееспособных лиц  и для монахов. Пособник - не послух, а своего рода ходатай, ведущий дело от имени истца. Вторая часть статьи устанавливает санкцию за попытку  насильственного вторжения в  помещение, где происходит суд. Выясняется роль подверников - они охраняют место судебного заседания; их двое - от князя и от города. Не совсем понятна приносимая ими присяга - они, казалось бы, не участники судебного заседания, а только охрана.

СТАТЬЯ 60 [51]

Показания татя в принципе не считаются достоветными, но могут привести к обыску у того, на кого тать „восклепнет". Находка поличного приводит к признанию обыскиваемого татем.

СТАТЬЯ 61 [52]

Запрещается пересматривать судебные решения, оформленные должным  образом. Для пересмотра неверно  оформленных документов - „лживых" грамот (А. А. Зимин), а также не формальных актов — „досок", требуется  судебное решение. По мнению В. М. Клеандровой, лживая грамота - это грамота подложная.

СТАТЬЯ 62 [53]

Видимо, не совсем исправный  текст. Статья допускает возможность  примирения сторон после начала судебного  процесса.

СТАТЬЯ 63 [54]

Последняя статья, посвященная  „отроку" изорника. Вызывает ожесточенную полемику - как понимать „половину своего изорника"? Идет ли речь о половине урожая, или всего имущества? Как соотносится эта „половина" с „четвертью", о которой говорит ст. [33]? Исходя из общего стиля отношений изорника с „государем", далеких от жесткой феодальной зависимости, надо полагать, что статья имеет в виду платежи из доли урожая. Противоречия со ст. [33] нет — „четверть", как и „половина", не обязательно означают точно 25% и 50% (Л. В. Черепнин). Закон (и обычай) устанавливают общий принцип - уходя от „государя", изорник должен ему платить: эти платежи определяются самой природой изорника, живущего на чужой земле. Точные же размеры платежей устанавливались, как правило, „пошлиной" или „рядом" (договором).

СТАТЬЯ 64 [55]

Повторяет и уточняет положения  ст. 49 [39, 40]. Пристав не только вызывает на суд, но может и „росковать" или „сковать" - велики полномочия пристава, которым может быть простой псковитин.

СТАТЬЯ 65 [56]

Поездка пристава для вызова уголовного преступника оценивается  двойными прогонами, которые удерживаются с преступника. Однако, если приставу не удастся найти татя или установить его вину, прогоны платит истец.

СТАТЬЯ 66 [57]

„Дворянин" - в данном случае судебно-административный агент (как  и в новгородско-княжеских договорах, и в Новгородской Судной и Двинской Уставной грамотах). 
„Своему узду" - вероятно, „своему истцу" (А. А. Зимин). Статья запрещает самоуправство пристава - он не имеет права что-либо отнимать у подозреваемого

СТАТЬЯ 67 [58]

Запрещается и самоуправство  истца, приехавшего с приставом - в этом случае ему угрожает обвинение  в грабеже, высокий штраф и  уплата судебных пошлин.

СТАТЬЯ 68 [59]

Должность посадника не сопряжена  с какими-либо привилегиями, по крайней  мере формально. В случае частного иска он судится как частное лицо или как староста церкви — при иске к церковной общине. Во всех других случаях посадник не может участвовать в процессе.

СТАТЬЯ 69 [60]

Распространяется это  правило и на всякого „властеля" - любое должностное лицо.

СТАТЬЯ 70 [61]

Спор о церковной земле  вызывал живейший интерес членов церковной общины, стремившихся принять  личное участие в суде, что могло  привести к драке. Во избежание этого  закон воспрещает какую-либо деятельность „суседей" на таком суде.

СТАТЬЯ 71 [62]

Ограничивает деятельность пособника - представителя стороны  на суде Трудно сказать, чем вызвана  эта норма - возможно, желанием превратить пособничество в своего рода ремесло, средство наживы.

СТАТЬЯ 72 [63]

Кормля - условное владение землей или угодьями по рукописанию и грамотам, но без права отчуждения. Это новое (по сравнению с Русской Правдой) социальное явление, свидетельствующее о развитии права земельной собственности. Это - новое право, опирающееся на письменный акт, распространяющийся в среде феодалов и мелких вотчинников, эмансипировавшихся от общины. Псковские источники рисуют ряд примеров таких вотчинников. Судя по этим источникам, кормля -широко распространенное явление, существующее в разных, иногда довольно сложных вариантах и формах.

СТАТЬЯ 73 [64]

Устанавливает, что "гостинец" (процент) должен быть "писан на записи" В отличие от Русской Правды ("Устав  Володимирь Всеволодича"). ПСГ не устанавливает предельного размера процента; если согласно ст. 50 Правды гарантами сделки под проценты являются послухи - ("послухи ему ставити, како ся будет рядил, тако же ему имати"), то ПСГ никаких послухов не знает - нужна только "запись". Когда приходит срок ("зарок"), кредитор должен сделать явку господе, и тогда "по зароки ему взять свой гостинец". Отсюда полная возможность для властей контролировать условия процентной сделки. Замена послухов записью отвечает общей тенденции ПСГ, всюду, где только возможно, предпочитающей письменный акт всем другим способам доказательства. Как и сделки о сблюдении, ссуде, поруке, так и сделки об "имании" с гостинцем формализуются, что отражает процесс расширения сферы этох сделок. Это общее и главное отличие ПСГ от Правды в области имущественных отношений.

СТАТЬЯ 74 [65], [66]

В изданиях две рукописные статьи сведены в одну. Статья [65] запрещает брать проценты до истечения  срока займа. Это - дальнейший шаг  в регламентации процентной сделки по сравнению с мономаховским законодательством. Статья [66] отвечает на вопрос, что делать, если сам должник без требования кредитора возвращает ссуду до срока? Статья видит в этом попытку избежать выплаты процентов и требует "гостинца дать по счету", т.е. по расчету времени. Это тоже новелла по сравнению с Правдой: Правда знала краткосрочную ссуду с месячным резом (ст.51) - при такой явно ростовщической сделке едва ли могли часто встречаться преждевременные выплаты "иста".

СТАТЬЯ 75 [67], [68]

Открывает вторую группу статей об изорнике. По ст. [67] иск изорника к государю по доске признается недействительным. Речь идет, очевидно, о делах стоимостью не свыше рубля - уже известно, что в остальных случаях кроме доски требуется еще и заклад или запись (ст. [19], [20], [23]). Статья 75 [67] делает шаг к формализации, "документализации" отношений государя и изорника, но не свидетельствует о неполноправности последнего. 
Статья [68] (выделяемая некоторыми издателями в ст. 75-а) говорит о подводной повинности изорника. Что означает термин "старый изорник"? А. А.Зимин и В. М.Клеандрова видят в нем "изорника-старожила", т.е. очевидно, какую-то особую категорию в составе изорничества. Думается, однако, что "старый изорник'' - это тот, кто жил у "государя" до отрока в Филиппово заговенье, а теперь собирается от него уйти. Так вот этот-то "старый" изорник (а не тот, кто пришел или придет к нему на смену) и должен до своего ухода "возы вести". Хотя эта статья и говорит об определенных повинностях изорника в пользу государя, в ней, как и в других статьях об изорниках, трудно увидеть "экономическую власть помещиков-крепостников".

СТАТЬЯ 76 [69]

Рисует характерные черты  изорника, принципиально отличающие его от феодально зависимого крестьянина 16-17 вв. Если конечной целью помещика или вотчинника при бегстве крестьянина является водворение беглеца на прежнее место жительства и возобновление прерванных хозяйственных отношений, то "государь" изорника к этому вовсе не стремится. Он хочет только не оказаться в убытке и вернуть себе невыплаченную беглецом покруту. Эту покруту он может взыскать с имущества, оставленного изорником, отнюдь не в порядке осуществления своих сеньериальных прав, а только путем достаточно сложной юридической процедуры, включающей обращение к властям, оценку имущества изорника "сторонними людьми" и т. п. Предполагается возможность возвращения изорника (не очень-то далеко он "збежал" "за рубеж") и иск государя к нему об остатке покруты. Беглый изорник остается вполне полноправным, дееспособным владельцем своего имущества - и слова нет о каком-либо наказании его и т.п. Конечно, он "на государи живота не сочит" - ведь имущество его было оценено сторонними людьми и государь "пред приставы" не мог (теоретически) взять больше, чем стоила покрута.