Псковская грамота

СТАТЬЯ 20 [16]

Открывает целую группу статей по принятой в изданиях нумерации -.20, 21, 22, 23, 24. Все они в рукописи составляют одну статью [16], трактующую об иске, о  бое и грабеже (побоях и отнятии  имущества). 
„Позовичи" - грамота о вызове в суд по жалобе потерпевшего. 
Процесс начинается по указанию судебной коллегии (князь, посадник и сотские) „обыском": допрашивается послух, которого выставляет истец. Смысл этого „обыска" в том, чтобы установить степень осведомленности послуха об обстоятельствах дела. Люди, которым истец сделал заявку — заявил сразу после происшествия, также дают показания. Но решающее значение имеет послух. Если он слово в слово подтвердит версию истца, то ответчику остается либо вступить в поединок с послухом, либо признать себя виноватым, и не только возвратить награбленное, но и выплатить уголовный штраф - продажу.

СТАТЬЯ 21 [16]

Для поединка с послухом ответчик может нанять наймита в случае собственной неполной физической дееспособности или принадлежности к лицам духовного звания. Послух же, как лицо, взявшее на себя защиту интересов ответчика, наймита нанять не может.

СТАТЬЯ 22 [16]

Если послух не станет на суд, или слово в слово не подтвердит показаний истца, последний проиграл процесс.

СТАТЬЯ 23 [16]

Предполагает возможность  отвода послуха. Дефектный текст  стаьи не позволяет в точности уловить оттенки, но может понять, что речь идет о послухе, который сам участвовал в драке. В таком случае вопрос о послухе решает суд. Этот казус напоминает статью 18 Правосудия Митрополичьего - компилятивного памятника предположительно конца XIV в.: «...а будет послух прирочен, а скажет свой прирок судии, послух есть» . Суд разбирается в „прироке" - подозрении, лежащем на послухе, вероятно, в связи с попыткой его отвода противной стороной.

СТАТЬЯ 24 [16]

Если обвиняемый в разбое не может сослаться на послуха, то судебная коллегия (господа) посылает своих людей для расследования  дела. Отсутствие послуха не может  служить доказательством в совершении преступления. 
Итак, согласно статье [16], разбиваемой в изданиях на пять отдельных статей, решающей фигурой уголовного процесса является послух. Он не просто свидетель,очевидец происшествия, а человек, берущий на себя всю тяжесть обвинительного процесса и полностью представляющий личность исца. Это - один из древнейших институтов европейского права. Например, в старофранцузской „Песне о Роланде" обвинение Гвенелюна в измене ведет к поединку соответствующих послухов . 
Можно наблюдать эволюцию послушества на Руси начиная с XII в. Если Русская Правда требует присягу 7 послухов-свидетелей доброй славы, если по договорной грамоте 1229 г. Смоленска с Ригой и Готским берегом необходимы дна послуха, то ПСГ знает в уголовном процессе только одного послуха. Он исполняет в сущности те же функции, что и коллегия древних послухов - является гарантом справедливости и добропорядочности своего истца. Гарантия эта, в отличие от времен Правды, чисто символическая. Наряду с послухом выступают и простые свидетели. Суд может в отдельных случаях дать отвод послуху. Все это говорит о постепенном вырождении древней формы суда - послух ПСГ, хотя и сохраняет активную ведущую роль в судебном процессе, но уже не безусловный гарант, как коллегия в ст. 18 Русской Правды. Перед нами - реликт прежних судебных отношений. Из общественного гаранта личности послух все больше превращается в индивидуального защитника истца.

СТАТЬЯ 25 [17]

Статья 17, разбитая в изданиях на две отдельных, посвящена вызову обвиняемого на суд. 
«Позовник» - либо княжий или псковский служитель, либо частный человек, нанятый истцом за свой счет. Позовник приносит с собой особый акт - позовницу, которая составляется писцом или частным лицом, оплачивается пошлиной и в обязательном порядке запечатывается печатью княжой или „троицкой" (псковской) (ст. 50 [41], 82 [75]). Важно отметить, что позовник со своей позовницей появляется в определенном месте — на погосте, в церковно-административном центре той общины, к которой принадлежит обвиняемый. Если обвиняемый уклоняется от чтения позовницы, спрячется („стулится"), то позовница оглашается в его отсутствие, перед приходским священником (и, надо полагать, перед прихожанами - членами общины). Если после этого в течение пяти дней позванный не является в суд, на него истцу выдается „грамота на виноватого" - невидимому, грамота о принудительной доставке на суд.

СТАТЬЯ 26 [17]

Продолжение предыдущей. Доставка на суд производится, видимо, силами самого истца. Предполагается возможность драки между истцом и ответчиком и даже головшины - убийства. Это остаток древнего обычая сводить счеты с обидчиком своими силами и свидетельство неразвитости судебно-исполнительного аппарата в Господине Пскове (ср. ст. 64 (55 )).

СТАТЬЯ 27 [18]

„Бой" - избиение, оскорбление  действием, не сопровождаемое отнятием имущества. Предполагаемое место происшествия - торг, улица или пир – преступление совершено перед многими свидетелями  — очевидцами, и послух не нужен: - достаточно показаний 4-5 человек. Виновный выдается потерпевшему, вероятно, „в рубли" (как считает А. А. Зимин) (ср. ст. 120) и платит князю продажу. Драка в публичном месте - особенно на пиру - явление, хорошо известное еще Русской Правде. По ПСГ драка на пиру вызывает вмешательство властей только по жалобе потерпевшего (ср. ст. 80 [73] ). На таких позициях стоит Двинская Уставная грамота 1397 г. (ст. 3). Видимо, это общерусская норма, отражающая древнее общинное право - пирующие сами разберутся, обращение к властям не обязательно.

СТАТЬЯ 28 [19]

Открывает группу статей, посвященных  искам о ссуде. Пространная Правда знает только две формы сделки о займе: на сумму более трех гривен - при послухах, при меньшей сумме - „ити ему про своя куны роте" (ст. 52). По ПСГ ссуда дается под заклад и без заклада, оформляется записью или простой доской. Ссуды более рубля даются только с закладом, до рубля — можно давать и без заклада и без записи — по доскам. Разница в оформлении ссуды отражает разницу в социальном масштабе сделки. Суд о ссуде по закладу, оформленному доской, предусматривает обязательную присягу: доска сама по себе не документ. „Поле" в этом случае не присуждается.

СТАТЬЯ 29 [20]

Отсутствие доски при  закладе не имеет существенного  значения. Наличие заклада ставит кредитора в выгодное положение - он сам выбирает способ доказательства своей правды.

СТАТЬЯ 30 [21][22]

Сделка на сумму более  рубля, не обеспеченная закладом, не действительна. Статья 122) рукописи подтверждает положения статьи [21]; доска без заклада не аргумент в споре о ссуде на сумму более рубля.

СТАТЬЯ 31 [23]

Должник может отказаться от своего заклада; тогда ссуду он не возвращает, а заклад переходит  в собственность взаимодавца. Т. Е. Новицкая справедливо считает, что речь идет о займе под залог имущества. Видимо, это тот случай, когда стоимость заклада заметно меньше суммы займа. Запись еще не стала общепринятой и господствующей формой заключения сделки о ссуде - в противном случае казус статьи 31 был бы невозможен.

СТАТЬЯ 32 [24]

Первая часть статьи, говорящей  о поруке в ссуде. Документ играет все большую роль в долговых обязательствах. Если возвращение долга не подтверждено документом, хранящимся в архиве (и, очевидно, соответствующим образом  оформленным), не помогает и порука.

СТАТЬЯ 33 [24]

Концовка той же статьи запрещает поруку при сделках  на сумму свыше рубля. Этим же подтверждается и дополняется основное положение  ст. 30, требовавшей обязательное оформление сделок свыше одного рубля закладом или записью.

СТАТЬЯ 34, 35 [25]

Большая рукописная статья, посвященная татьбе, разделена в  изданиях без достаточных оснований. Человек, обнаруживающий пропажу веши, должен прежде всего сделать об этом объявление, - „явить старостам, или окольным суседам, или иным сторонним людем". Одна из типичных ситуаций для татьбы — пир, т.е. собрание всех членов общины. В этом случае явка делается пировому старосте или „пивцам". После этого следует приведение к роте того, кого пострадавший подозревает. „Вольная рота", которая статьей запрещается, это, видимо, добровольная очистительная присяга целого коллектива, освобождающая от подозрения в преступлении. Аналогию можно видеть в ст. 18 Пространной Правды, говорящей о коллективной присяге семи послухов. Тот же принцип применяется в Правде и „во всех тяжах, в татьбе и поклепе" (ст. 22). Коллектив присягающих свидетельствует этим доброе имя подозреваемого. Если же таких коллективных поручителей не найдется, подозреваемый подвергнется ордалии - например, испытанию каленым железом (ст. 18 Правды). Это явное свидетельство юридических прав общины. Смысл статьи 34 в том, что теперь эта „вольная рота", присяга целого коллектива, заменяется индивидуальной ответственностью конкретного лица, подозреваемого в преступлении. Негативная формулировка свидетельствует о распространенности отменяемого обычая. Еще недавно псковитин, обокраденный где-нибудь на волости, должен был иметь дело с целым коллективом соприсяжников, защищавших подозреваемого. Теперь эта защита перестает быть действительной - общинные связи слабеют.

СТАТЬЯ 36 [26]

Долг, обеспеченный не формальными документом - записью или закладом, а только доской, дает повод для судебного поединка. В статье перечисляются истцы, имеющие право нанять наймита - это те же лица, которые были упомянуты в ст. 21 [16]. Но ситуация здесь другая - тут нет послуха, и против наймита ответчик может нанять своего наймита. Сама идея поединка, - „Божьего суда" - тем самым, казалось бы, искажается. Выход найден в том, что моральную ответственность берут на себя не наймиты, а нанявшая их сторона — они целуют крест.

СТАТЬЯ 37 [27]

Содержит подобное описание последствий „поля". Рассматриваются  три случая. Если побеждённый будет  убит, то победитель должен удовлетвориться  снятием с него доспеха. Денежных взысканий с „трупа", т. е. с  наследников проигравшего, не идет. Если проигравший остается жив, он выплачивает  победителю „чего сочил на исцы", кроме того - княжую продажу и приставное двум приставам. Если соперники „прощение возьмут", не вступив в поединок, приставное выплачивается в половинном размере, а княжая продажа не платится вовсе. В целом статья свидетельствует о достаточно широком распространении поединка как одного из основных видов судебных доказательств.

СТАТЬЯ 38 [28]

Старая форма торговых сделок еще не полностью отвергается. Рядница, письменный документ, имеет преимущество перед доской только в том случае, если копия ее хранится в архиве Господина Пскова.

СТАТЬЯ 39 [29]

Открывает группу статей, говорящих  о найме. Наем ПСГ существенно  отличается от соответствующей категории  Русской Правды. Главное то, что  наймит ПСГ сохраняет все основные признаки свободного человека. По статье 39 наймит, отстоявший свой „урок" и сделавший свое „дело", имеет право получить свою плату, а в случае отказа „государя" искать на нем „взаклич". По мнению Т. Е. Новицкой, в этом случае наймит обращается к окольным соседям, сторонним людям, которым были известны условия договора и то, что он был выполнен истцом — подобно тем, кто фигурируют в ст. 9, в ст. 27, тем, кто „свидетельствует очевидное". Но именно наличие таких „окольных" соседей, хорошо знающих обстоятельства жизни одного из своей среды, и говорит о сохранении живых общинных отношений. Не менее важно, что „наймит" и „государь" социально однородны - не видно никаких признаков привилегий „государя" перед наймитом.

СТАТЬЯ 40 [30]

Продолжает тему о наймите. Персонаж ее - наймит дворный, т.е. живущий во дворе „государя". Если он, не отработав договоренный срок („урок"), „пойдет прочь", то он отнюдь не лишается условленной платы - он получает ее „по счету", т.е. по числу отработанных лет. Сразу видно, что дворный наймит не получает платы вперед, как древний закуп Русской Правды свою „купу". Тем самым он сохраняет свободу -ему не надо отрабатывать долг. Предполагается, что дворный наймит не случайный гастролер, а долговременный жилец во дворе „государя". Тем более важно подчеркнуть факт сохранения им свободы и возможности получения платы сразу за много лет. Однако иск к „государю" он может предъявить не более, чем через год после ухода от него. Подобные отношения возможны опять же только при социальной однородности обеих сторон - это свободные, в принципе равноправные люди. Такие отношения наиболее вероятны между членами одной общины - городской или сельской общины Господина Пскова.

СТАТЬЯ 41 [31]

Речь идет о наймите  другого рода. Наймит-плотник не живет у „государя", не связан с ним договорным сроком - „уроком", а делает на него „дело" - работает на заказ. Спор между таким наймитом и „государем" решается на усмотрение последнего - присягой той или другой стороны. Но это только в том случае, если отсутствует „запись" - формальный договор, возможность которого в данном случае предполагается. „Запись" не меняет отношений найма по существу, но придает им несколько другой оттенок - свидетельства соседей теперь уже не требуется, и наймит остается один на один со своим „государем".

СТАТЬЯ 42 [32][33]

„Изорник" - от слова „орать" (пахать). „Кочетник" - вероятно, от слова „коч" (вид судна) или „котеч" (уключина). Статья устанавливает единый срок „отрока" для крестьянина, работающего на земле „государя". Вопреки мнению новейшего комментатора В.М. Клеандровой и других исследователей, в этой статье (как и в других, говорящих об изорнике) трудно увидеть признаки „феодальной зависимости" изорника (кочетника, огородника) и тем более „процесс закрепощения" крестьян. Установление единого срока выхода подсказывается самими условиями сельскохозяйственного производства - окончанием работ на пашне, в огороде и т.п. и не может рассматриваться как черта зависимости работника от хозяина. Изорник и „государь" - юридически равноправны. Изорник (кочетник, огородник) может не согласиться с условиями „отрока", предлагаемыми „государем" - тогда он приводится к присяге, и „государь" лишается своей части. Юридическое равноправие свидетельствует о социальной однородности — „государь" не феодал, огражденный иммунитетными привилегиями. Зависимость изорника определяется тем, что он живет и работает на земле „государя". Но на данном этапе эта зависимость носит экономический, а не юридический характер. Положение изорника сопоставимо с положением наймита, о котором говорится в предыдущих статьях - недаром же раздел об изорнике следует сразу за разделом о наймите.

СТАТЬЯ 43 [34]

Хозяйственная зависимость  предполагает определенную ответственность  перед владельцем земли (угодий) за неисправное ведение хозяйства. Изорник здесь прямо назван исполовником — он работает из доли урожая. Исполовничество широко распространено в крестьянской среде на Севере России в XVII в. и позднее; вопреки мнению В.М. Клеандровой, оно не носит признаков феодальной зависимости, а отражает типичные межкрестьянские отношения.

СТАТЬИ 44-45 [35]

Из статьи выясняется, что  садясь на землю „государя", изорник (огородник, кочетник) может получить от него „покруту" - ссуду - подмогу деньгами, или хлебом, или какими-то хозяйственными предметами („вершью"). При отроке изорник, разумеется, должен вернуть эту покруту. Статья имеет в виду случай, когда изорник отказывается это сделать. Тогда „государю" остается обратиться к свидетельству соседей - добрых людей; искать свою покруту „взаклич", (как ищет наймит своего найма в случае спора с „государем" - ст. 39). Никакой дисциплинарной власти у „государя" над изорником нет - их отношения весьма далеки от феодальных, и арбитром в споре между ними выступает тот же „мир", к которому оба они, видимо, принадлежат. 
Вторая часть рукописной ст. [35] представляет собой, может быть, самостоятельную статью. Но не исключено, что в представлении средневекового юриста в ст. [35] речь идет о вещах однородных - иске об имуществе. „Государь" первой половины статьи ищет свою покруту „по имени" — точно указывая ее состав и размеры. Это дает ему возможность искать „взакличь" — ссылаясь на свидетельства соседей. В отличие от него персонаж ст. 45 (второй половины ст. [35]) ищет свое имущество „безимянно" — не указывая точно его состава, что и определяет несостоятельность иска.