Кодификационная комиссия 18 в. Кодификация Сперанского

В начале 1739 г. комиссия окончила составление «вотчинной» главы и внесла ее на рассмотрение в Сенат. В конце же 1740 г. комиссия составила и судную главу, но вследствие смерти императрицы Анны Иоанновны и наступившего паралича правительственного аппарата ни та и ни другая глава не получили законодательной санкции, а сама деятельность комиссии остановилась. Последние известия о комиссии относятся к концу 1744 году, после чего исчезает и формальное делопроизводство 287) .

2.5. Комиссия 1754 – 1767 гг.

Менее чем через три недели после восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны (25 ноября 1741 г.) был издан именной указ (от 12 декабря), предписавший учреждение комиссии из нескольких сенаторов для пересмотра указов и сделания реестра из них, которые должны быть «оставлены». Деятельность новообразованной комиссии окончилась подобно всем предыдущим, ничего или почти ничего не сделав для дела кодификации российских законов.

Новое возбуждение вопроса о составлении уложения относится к 1754 году, непосредственным поводом к чему послужили многочисленные жалобы на продолжительность судопроизводства и неясность или неудобства законов, подлежащих применению. На заседании Сената, состоявшегося в присутствии императрицы 11 марта 1754 г. в Москве, гр. П.И. Шувалов заявил: «Для совершенного пресечения продолжительности судов нет другого способа, кроме указанного уже вашим императорским величеством, когда вы изволили подтвердить указы родителей своих и их преемников, а которые с настоящим временем не сходны, то повелели разобрать Сенату. Хотя мы разбором этих указов и занимаемся, но нельзя надеяться, чтоб мы удовлетворили желанию вашего императорского величества, если будем следовать принятому порядку, ибо никто из нас не посмеет сказать, чтоб он всякого департамента дела знал в такой же тонкости, как знают их служащие в тех местах, которые в совершенстве знают излишки и недостатки в указах, затрудняющие при решении дел. И потому каждое место должно разбирать указы, относящиеся к подведомственным ему делам, и, пока этого не будет, нельзя ожидать окончания Уложения, над которым велел работать Петр Великий, для которого при императрице Анне было собрано дворянство, но распущено, ибо не принесло никакой пользы. Ваше величество с начала своего государствования, тому уже 12 лет, как изволили приказать заняться этим делом; но, по несчастью нашему, мы не сподобились исполнить желание вашего величества: у нас нет законов, которые бы всем без излишку и недостатков ясны и понятны были, и верноподанные рабы ваши не могут пользоваться эти благополучием». Императрица соизволила согласиться с суждением гр. П.И. Шувалова и на том же заседании Сената было принято решение «приступить к сочинению ясных и понятых законов».

28 июля Сенат повелел учредить Комиссию, на которую возлагалось дело разработки уложения, а на первом этапе надлежало разработать план, представить его в Сенат и далее разослать во все коллегии и канцелярии копии, «дабы уже по тем материям назначенные по разным коллегиям и канцеляриям персоны не имели нужды более трактовать, а сочиняли б о таких делах, о которых в упомянутом плане не будет предписано. Губернским канцеляриям сочинять пункты по одним тем материям, которые по состоянию тех губерний к пользе общенародной быть могут»[20].

План нового Уложения, составленный комиссией почти сразу по открытии, в 1754 г., был внесен в Сенат. Последний утвердил его и опубликовал во всеобщее сведение. Работа, быстро двинувшись вначале, вскоре столкнулась с теми же проблемам – отсутствие в достаточной полноте указов и прочих законоположений, неподготовленность членов и т.п. Все-таки к концу 1760 г. были закончены две части уложения – «судная» и «криминальная» и Комиссия вошла в Сенат с представлением о созыве депутатов тех же сословий, что избирались в Комиссию Анны Иоанновны, для обсуждения подготовленных частей. Сроком для прибытия депутатов следовало, по мнению комиссии, назначить 1 октября 1761 г. Сенат согласился с мнение комиссии и издал указ (29 сентября), в коем говорилось: «Как оное сочинение Уложения для управления всего государства гражданских дел весьма нужно, следственно, всего общества и труд в советах быть к тому потребен; и потому всякого сына отечества долг есть советом и делом в том помогать и к окончанию с ревностным усердием споспешествовать стараться. В сходство сего Правительствующий Сенат уповает, что всякий, какова б кто чина и достоинства не был, когда будет к тому избран, отрекаться не будет, но, пренебрегая все затруднения и убытки, охотно себя употребить потщиться, чая, во-первых, незабвенную в будущие роды о себе оставить память да, сверх того, за излишние труды и награждение получить может. Того ради по требованию комиссии нового Уложения к слушанию того Уложения из городов всякой провинции (кроме новозавоеванных, т.е. остзейских, Сибирской, Астраханской и Киевский губерний) штаб- и обер-офицеров из дворян из знатного дворянства, не выключая из того и вечно отставленных от всех дел, токмо к тому делу достойных, по два человека из каждой провинции, за выбором всего тех городов шляхетства; ежели же они кого из обращающихся в Петербурге у статских дел к означенному делу выбрать пожелают, то в том дается им на волю; потому ж и купцов за таким же от купечества выбором по одному человеку и выслать в Петербург к 1 января будущего 1762 года».

Названный указ крайне показателен, по словам В.Н. Латкина, «в нем Сенат старается доказать обществу, как необходимо для последнего, чтоб его представители приняли участие в составлении нового Уложения. Очевидно, правительство, помня неудачные прецеденты подобных обращений к обществу, желало, чтоб хоть этот раз последнее оказалось на высоте своей задачи и поняло, что в его прямых интересах принять непосредственное участие в законодательстве». Надобно также отметить, что в сравнении указа 29 сентября с донесением комиссии от 1 марта 1761 г. обнаруживается довольно существенная разница:. Комиссия высказалась за высылку двух купцов от каждой губернии, но правительство с этим не согласилось и предписало выслать одного купца от каждой провинции, тем самым расширяя представительство торгово-промышленных купцов.

В декабре 1761 года Сенат по инициативе Комиссии издал дополнительный указ, который предписывал производство выборов и в тех местностях, где на основании указа от 29 сентября выборы не должны были иметь места (например, в Эстляндии, Лифляндии, Малороссии и Сибири). Сенат подробно мотивировал такое распространение избирательного права, обратив внимание главным образом на то, что в интересах всего общества принять участие в составлении Уложения. Кроме того, в декабрьском указе представительство купцов было сравнено с представительством дворянским.

Призывы правительства помогли мало и в 1761 г. общество отнеслось так же индифферентно к призыву правительства, как и в году 1728. Однако, все-таки, работа двинулась вперед – депутаты приняли участие в работе Комиссии и присутствовали в ней до начала 1763 г., когда были распущены по домам. За этот период, в частности, была подготовлена третья часть проекта «Нового Уложения»: «О состояниях подданных вообще», посвященная регулированию гражданско-правового положения подданных[21]. Хотя однозначно сделать вывод о степени участия выборных и значении их предложений при современном состоянии разработанности темы весьма затруднительно, мы считаем нужным привести заключение В.Н. Латкина, крупнейшего специалиста в этой области, составившего единственное описание деятельности Комиссии 1754 – 1767 гг. и издавшего (отчасти совместно с В.И. Сергеевичем) уникальные законодательные разработки данного учреждения. В.Н. Латкин отмечал: «…Реформаторский характер Уложения объясняется на наш взгляд влиянием народных представителей, принявших участие в составлении проектов», свой тезис аргументируя в первую очередь тем обстоятельством, что «многие постановления Уложения, в особенности касающиеся организации сословий, повторяются почти слово в слово в депутатских наказах, поданных в екатерининскую законодательную комиссию 1767 г.».

Распустив депутатов, Комиссия просуществовала еще вплоть до 1767 года. Впрочем, в оставшееся время дела комиссии пришли в окончательное расстройство и она, можно сказать, почти ликвидировала их. 1766 г. был последним годом, от которого сохранились протоколы заседаний комиссии. В следующем 1767 г. комиссия существовала более номинально, будучи затем окончательно распущена в связи с созывом императрицей Екатериной II Уложенной комиссии.

2.6. Уложенная комиссия.

Деятельность Уложенной комиссии 1767 – 1768 гг. широко известна, посему остановимся только на ряде моментов, представляющих особенный интерес в связи с темой нашего исследования.
В отличие от предшествующих комиссий, по преимуществу состоявших из канцелярских чиновников (а в случае привлечения выборных число их, во-первых, было незначительно, а, во-вторых, участие их ими самими рассматривалось как повинность, попытка правительства привлечь потребных работников, не отвлекая для этих целей излишнего числа канцелярских служителей), Екатерина решилась на созыв законосовещательного органа – Уложенной Комиссии, призванной, основываясь на общих принципах, изложенных в Наказе, выработать новое имперское законодательство. Тем самым реформистская направленность данного начинания была заявлена прямо и отчетливо, а план работ охватывал пересмотр всего действующего законодательства или, во всяком случае, его ревизию с точки зрения начал, изложенных в «Наказе».

Подобно всем своим предшественникам, Уложенная Комиссия 1767 г. своей главной задачи исполнить оказалась не в силах. Тем не менее она сыграла, как показал А.С. Лаппо-Данилевский, существенную практическую роль в истории русского права, причем именно в направлении систематизации, так как канцелярия Комиссии, продолжавшая действовать более двух десятилетий по прекращении самой Комиссии (вплоть до 1796 г.), в значительной степени разобрала массив наличных правовых актов и позволила правительству ориентироваться в них, а равно способствовала дальнейшей частной законодательной работе, выявив наиболее существенные пробелы в наличных законоположениях.

Кодификационные работы были возобновлены при Павле I, когда была образована Комиссия составления законов, призванная собрать все существующие узаконения и извлечь из них три книги законов: уголовных, гражданских и дел казенных– т. е. была поставлена задача, максимально близкая окончательному Своду Законов. Тем не менее со смертью Павла I пришел конец и данному начинанию, которому предпочли обращение к грандиозным реформаторским планам по общей переделки права Российской Империи и почти тотальной его унификации – именно эти идеи были положены в основание деятельности преобразованной в 1804 г. Комиссии 302) , уже в самом начале своих работ постановившей своей целью, чтобы «образ применения законов для всех губерний» был единообразен.

2.7. Комиссия составления законов 1804 г.

Высочайше утвержденным 28 февраля 1804 года докладом Министерства юстиции, в частности, указывалось: «Ограничить ее (т.е. Комиссии) обязанность одним сводом действующих в Империи Российской узаконений, или собиранием в одну, так сказать, необразованную массу, разделенную на столько разных книг, составов, артикулов и проч., сколько разных заключается в оных материй, было бы несогласно ни с Наказом Екатерины Великой, ни с собственными намерениями Его Императорского Величества в Высочайшем рескрипте  изображенными, ибо через одно такое действие не могут быть дополнены недостатки, исправлены погрешности и соглашены противоречия и несходства, какие временем и течением обстоятельств допущены в Российских законах. Обязанность комиссии не состоит ни в сочинении одного свода законов, ни в введении в Отечество законов новых или изданных для других стран и народов». Тем самым комиссии давался cart blanche в духе «неопределенно-либеральных» намерений первых лет александрова царствования.

В том же докладе Комиссией для «общего Законоположения» намечались основные положения. Предполагалось, что Законоположение тогда окажется удовлетворительного, если будет соблюдаться следующие критерии:

1) когда законы утверждены на незыблемых основаниях права

2) когда они точно определяют все части государственного управления, образования и пределы властей, также все права и обязанности подданных, сообразно духу правления, характеру народному, политическому и естественному положению Государства;

3) когда они расположены с наблюдением надлежащего приличия и строгого порядка и предложены во всей ясности;

4) когда содержат в себе твердые и непреложные правила для отправления правосудия».

Еще ранее, в рескрипте гр. Завадскому (1801 г.), Александр I в числе источников планирующегося Уложения особенно указывал на «Наказ» Екатерины II, а именно в рескрипте говорилось (п. 8): « Я считаю почти излишним здесь примечать, что предположения в Наказе Любезнейшей Бабки Моей Государыни Императрицы Екатерины Второй помещенные, содержат в себе избраннейшие в сем роде истины и могут пролить великий свет на упражнения комиссии».

В основу планов Комиссии 1804 г. была положена идеология естественного права; предполагалось разработать частные разделы будущего единого Уложения на основании некоторых «общих начал», по отношению к каковым отдельные нормы были бы только конкретизацией и разъяснением. В уже цитированном выше высочайше утвержденном докладе 28 февраля 1804 г. говорилось, что для того, чтобы законы утверждены были на непоколебимых началах или основаниях права, надлежит «собрать и изложить в пристойном виде самые сии начала. Они суть первые, простые, чистейшие истины, утвержденные на здравых заключениях человеческого разума, на долговременных опытах и наблюдениях, строго исследованных, основанные на существенных и возможных пользах государства; ясные, неоспоримые и очевидностью влияния своего на благо общее и частное приобретающие силу и непоколебимость. Сии основания права большею частью означены в Наказе Екатерины Великой; многие из таковых начал рассеяны в других указах, учреждениях и постановлениях, утвержденных самодержавною властью российских государей и освещенных рукою времени – сего бесстрастного судии вреда и пользы законов; Комиссии о составлении законов остается извлечь оные, сообразить и представить оные в виде непреложных государственных законов».

В приведенном тексте следует обратить внимание на то обстоятельство, что с одной стороны выдвигаются тезисы естественного права, а с другой – эти тезисы подтверждаются тем, что они зафиксированы в положительных законодательных источниках. Неясность аргументации – проистекает ли сила этих начал от одного только действия разума или им необходима также законодательная фиксация чтобы стать собственно правом – в тексте высочайше утвержденного доклада по всей видимости непреднамеренная, поскольку создавался он в эпоху распада идеологии естественного права и роста влияния национального позитивного права, с другой стороны, в условиях, когда позитивное право отдельных государств не обладало ни прочными идеологическими основаниями, ни традициями исторической школы права, тем самым выступая как голое властное веление, факт; факт же по самой природе своей есть противоположность права.