Итоги коллективизации в СССР

      В отличие от «белых воротничков», постоянно  занятых тем, чтобы расширить прерогативы колхозной администрации, и бывших первейшими участниками большинства деревенских междоусобиц и склок, механизаторы были ориентированы вовне. Для этих молодых людей центром жизни являлась местная МТС, а не колхоз, многие собирались через несколько лет покинуть село. Они, как правило, не оспаривали ни авторитета, ни прерогатив колхозного начальства, не играли заметной роли в деревенских раздорах и не писали жалоб. Советские средства массовой информации идеализировали колхозных механизаторов, но и без того ясно, что они действительно являлись надеждой колхоза — самыми завидными женихами для девушек, колхозниками с наилучшими жизненными перспективами и самыми «современными», советскими взглядами.

      Третья  группа колхозников — те, кто  работал в поле косами и серпами  или ухаживал за скотом, — представляла собой колхозный люмпен-пролетариат, не имевший ни квалификации, представлявшей какую-либо ценность за пределами хозяйства, ни доступа к благам конторской службы или руководящей должности.  

         Заключение

      Проведенная насильственными мерами коллективизация привела не к подъему сельхозпроизводства, не к развитию производительных сил сельского хозяйства, а к из разрушению, не к улучшению благосостояния крестьян, а к нищете и разорению, не к «свободной колхозной жизни», а к закрепощению крестьян, к превращению их в подневольных тружеников.

      Немедленно  напрашивающейся исторической аналогией  является крепостное право. Ограничения свободы передвижения крестьян, введенные законом о паспортизации в 1932г., трудовая повинность, размеры обязательных поставок и уровень цен на сельхозпродукцию, навязываемых государством колхозам в 30-е гг., придают немалый вес аналогии с крепостным правом. Пока государство забирало большую часть выращенного колхозом урожая, платя за нее до смешного мало, большинство колхозников за свою работу на колхозных полях наличными не получали почти ничего, а размеры натуральной оплаты колебались, падая порой ниже прожиточного минимума. Если это и не было барщиной в буквальном смысле слова, поскольку крепостным не полагалось никакой платы за работу на полях хозяина, то, во всяком случае, недалеко от нее ушло.

      С экономической точки зрения всё, чего достигли путём коллективизации, - это возможность кормить народ: чаще - впроголодь, реже сытно, но всё-таки кормить и одновременно изымать на нужды индустриализации, а потом войны и послевоенного восстановления огромную часть людских и материальных ресурсов деревни. Не больше.

      Борис Пастернак писал в «Докторе Живаго»: "Я думаю, коллективизация была ложной неудавшейся мерой, и в ошибке нельзя было признаться. Чтобы скрыть неудачу, надо было всеми средствами устрашения отучить людей судить и думать, и принудить их видеть несуществующее и доказывать обратное очевидности".

         Литература:

1. Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов) - М., 1996
2. Пайпс Р. Русская революция - М., 1994
3. Поцелуев В. А. История России ХХ столетия: Основные проблемы - М. изд. Центр «Владос», 1997
4. Рогалина Н. Коллективизация: уроки пройденного пути - М.: изд-во МГУ, 1989
5. Стецовский Ю. И. История советских репрессий том 1 - М., 1997
6. Флицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е годы: деревня - М.: РОССПЭН, 2001