Западный, “Прометеевский”
тип человека, напротив, видит мир
в своей реальности, хаос, который
он должен оформить своей организующей
силой. “Прометеевский” человек
—героический тип, он полон жажды
власти, он все дальше удаляется
от духа и все глубже уходит в
мир вещей. Секуляризация — его
судьба, героизм — его жизненное
чувство, трагика — его конец.
От “Иоанновского” и “Прометеевского”
типов отличается восточный человек.
Мессианству и одухотворенности
русского человека, героизму и экспрессивности
западного он противопоставляет“универсальность”
(“безвкусность”). В восточной культуре
“безвкусность” — пример мироощущения,
ориентированного на сохранение гармонии
мира, обладающего внутренним динамизмом
развития, и поэтому не требующего
произвола человеческого вмешательства.
В морально-религиозном плане
“безвкусность” — это признак
совершенного вкуса, его универсальности,
это — высшая добродетель, ибо
“вкус” есть предпочтение, а любая
актуализация — ограничение. В культурной
традиции Востока “безвкусность”
является положительным качеством.
Это — ценность, которая в жизни
реализуется в практике неосознанного
социального оппортунизма, что означает
принятие или устранение от дел с
максимальной гибкостью и ориентацией
исключительно на требование момента.
Поэтому если добродетелями западного
человека являются энергичность и интенсивность,
мода и сенсация, восточного человека
—точная середина и посредственность,
бесшумность и увядание, то добродетелями
русского человека - пассивность и
терпеливость, консерватизм и гармонии.
“Иоанновский” человек отличается
от “Прометеевского”стилем мышления.
Для западного человека характерен
целерациональный стиль, ориентированный
на конкретный результат деятельность
и эффективность социальных технологий.
Русскому человеку присущ ценностно–рациональный
стиль мышления, предполагающий высокую
ценность человеческих отношений, и
как способ проявления этой ценности
большую значимость работы на общее
дело. Поэтому такой стиль мышления
ориентирован не на результат и социальные
технологии, а на стоящие за ними
ценности. Такая ориентация и ценность
делает человека способным отказываться
от одних ценностей в пользу других,
от индивидуальных планов в пользу
общественных. Восточному человеку более
свойственен предметно-образный стиль
мышления. Для него истиной является
не то, что подвластно уму и воле
человека, а само бытие. Поэтому истина
не зависит ни от ума, ни от воли человека.
Если западный человек нуждается
в истинах, которые служат ему, то
восточный человек —в истинах, которым
можно служить всю жизнь. Поэтому
процесс познания у восточного человека
—это не столько анализ свойств
объекта, сколько его духовное постижение
на уровне, недоступном рациональному
исследователю. Западный человек, поставленный
рациональным мышлением в центр
мироздания, игнорирует какую-либо трансцендентную
волю. Восточный человек, предполагая
в основе мироздания некую трансцендентную
волю, стремится распознать ее, “войти”
в неё и творить её как свою
собственную, преодолевая тем самым
конечность своего бытия. Гуманистическая
матрица нацеливает западного человека
на изменение мира и человека в
соответствии с человеческими представлениями
и проектами, а гуманитарная матрица
восточного человека ориентирует его
на изменение самого человека как
части мира в соответствии с изначальным
(не человеку принадлежащим) замыслом.
Поэтому если“Иоанновский” человек ориентируется
на прошлое, западный — на будущее, то
восточный — на вечность. Если европейский
и российский миры в цивилизационном отношении
представляют собой относительное единство,
то Восток в этом смысле единым никогда
не был. На Востоке существует несколько
религиозно–культурных цивилизационных
регионов, не только весьма своеобразных,
но и в различной степени открытых вовне.
Это — исламская, индо-буддистская и конфуцианская
цивилизация. Исламская цивилизация наименее
открытая для внешних воздействий, что
обусловлено прежде всего особенностями
религии, охватывающей все стороны жизни,
включая экономику и политику. Мусульманский
образ жизни не только традиционен, но
и самоценен. Для исламской ментальности
за пределами мусульманского мира нет
ничего достойного для внимания и подражания.
Вместе с тем это — традиционалистски
активная цивилизация. Индо-буддистская
цивилизация — нейтральная по отношению
к внешним воздействиям, что вызвано явным
религиозным уклоном в сторону посюсторонних
проблем (поиски Абсолюта, забота об улучшении
кармы и т. п. ). Процветание потусторонней
жизни не является сколь-нибудь значительной
ценностью в рамках данной цивилизации,
которая в связи с этим является традиционалистски
пассивной цивилизацией. Конфуцианская
(дальневосточная) цивилизация — более
открытая но отношению к внешним воздействиям
и внутренним трансформациям, что обусловлено
конфуцианским культом этики и самоусовершенствования,
установкой на посюсторонние поиски гармонии
в обществе (культ знаний, повышенное чувство
долга и ответственности, крепкие патерналистские
связи в семье и обществе, постоянная забота
о повышении культуры и дисциплины труда).
Это активно – инновационная цивилизация.
Европейская цивилизация при соприкосновении
с иными цивилизациями обнаруживает тенденцию
к социокультурной экспансии, нетерпимость
к иным культурам как низшим и неразвитым
(синдром социокультурного универсализма
и ригоризма). Восточный тип цивилизации,
особенно мусульманский и конфуцианский,
при контактах с другими цивилизациями
обнаруживает имперские политические
тенденции при толерантности к социокультурным
различиям (синдром авторитарно– властного
господства и подчинения). Российская
цивилизация в процессе цивилизационного
взаимодействия обнаруживает мессианские
тенденции с ориентацией на высшие ценностно-нормативные
ориентации (старом авторитетно-властной,
патерналистской многонациональной государственности).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключении, кратко подведём
итоги. Итак, исследователи так и
не сошлись на едином понятии“цивилизации”и
на сегодняшний момент времени существует
довольно много точек зрения. Например,
определений понятия культуры существует
около трёхсот, и с так же с
понятием“цивилизации”. Каждая точка
зрения, по своему, в каком-либо аспекте
обсуждаемой проблемы права. Всё-таки
у каждого народа есть своя культура,
и исследователи данного народа
дают оценку цивилизации, следуя законам
своей культуры. Но всё же во многих
словарях даётся такое определение
понятия“цивилизации”: Цивилизация
представляет собой внешний по отношению
к человеку мир, воздействующий на него
и противостоящий ему, в то время
как культура является внутренним достоянием
человека, раскрывая меру его развития
и являясь символом его духовного
богатства.
Что же касается отношения
России к западному или восточному
цивилизационным типам, то можно
сказать, что Россия не вписывается
полностью ни в западный, ни восточный
тип развития. Россия обладает огромной
территорией и поэтому Россия
это исторически сложившийся
конгломерат народов, относящихся
к разным типам развития, объединенных
мощным, централизованным государством
с великорусским ядром. Россия, геополитически
расположенная между двумя мощными
центрами цивилизационного влияния
—Востоком и Западом, включает в
свой состав народы, развивающиеся
как по западному, так и восточному
варианту.
В итоге Россия с момента
своего возникновения вобрала в
себя огромное религиозное и культурное
многообразие народов, живших на её территории
и прилегающих к ней. На протяжении
долгого времени на развитие России
оказывали влияние государства
как восточного (Монголия, Китай) так
и западного (во времена реформ ПетраI
очень многое заимствовалось из западного
типа развития) цивилизационных типов.
Некоторые ученые выделяют отдельный
Российский тип цивилизации.
ЛИТЕРАТУРА
Бобров В. В. Введение в
философию: Учебное пособие –
М. : ИНФРА-М; Новороссийск: Сибирское
соглашение, 2000;
Ерасов Б. С. Культура, религия
и цивилизация на Востоке –
М. , 1990;
Ерыгин А. Н. Восток – Запад
– Россия: становление цивилизационного
подхода в исторических исследованиях
– Ростов н/Д. , 1993;
Конрад Н. Н. Запад и Восток – М. , 1972;
Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество.
– М. , 1992;
Философия: Учебник для
Вузов / ред. В. П. Кохановский – Ростов
н/Д. : Феникс, 1996.