Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем

Третье, мнение предполагает, что с 1576 - 1577 года Ермак с 5000 казаков разбойничал на Волге. 1 октября 1577 года царь послал воеводу Ивана Мурашкина с ратью в Астрахань с указом по пути ловить казнить «воров». Ермак, узнав об этом, решил оставить Волгу и бежать Сибирь.  Придя на Чусовою, он силой взял припасы у Строгоновых и отправился в великий сибирский поход.

В том или ином виде версии источников были восприняты историками и положены в основу соответствующих концепций, порой взаимно исключающих одна другую. Описание дальнейших действий разных источников информации во многом схожи. Желание Строгоновых увеличить свои владения было достаточно сильно, чтобы убедить во всех выгодах задуманного Ермака, утверждает одна из летописей. Остается дело за незначительным нюансом ждать подмоги со стороны царя, но царской грамотой от 6 ноября и 20 декабря 1581 года не оставили у Строгоновых надежд на правительственную помощь. Более того, государство сократило возможность найма на владения людьми для Строгоновых двумя малолюдными уездами.

Как бы то ни было, 1 сентября 1582 года казаки начали снаряжать экспедицию вверх по Чусовой. Снаряжение дружины начались полными разногласиями сразу же. Ермак считал, коль они идут по поручению купцов, то вопрос о снаряжение должен полностью зависеть от Строгоновых. Конечно, казаки пришли не с пустыми руками, оружие, которые они добыли из-под Могилева, сыграло отнюдь не мало важную роль. Но большинство было снабжено саблями, луками, рогатинами. В первую очередь требовалось пополнить ружейный арсенал, снабдить свинцом.

Но это дело отходил на второй план, поскольку самое важное было уговорить войско Ермака действовать под руководством Строгоновых. Переговоры шли долго, но безуспешно. В конце концов, путем роскошного пира Ермак согласился идти в поход.

Сколько и каких припасов взяли казаки у Строгоновых, точных сведений нет. Исходя из расчета на каждого казака: 3 пуда ржаной муки , пуд сухарей , 2 пуда круп и толокна , пуд соли безмен масла, половину свиной туши, некоторое количество рыбы, ружья, по 3 фунта пороха и свинца, а сверх того знамена. Подводя итоги, в среднем ушло около 20 тысяч рублей на покупку всего необходимого. Неизвестно откуда взялась такая огромная сумма по тем временам, но Строгоновы таким капиталом явно не располагали. Загрузка судов, что являлось на то момент самым оптимальным средством передвижения, шла дни и ночи. Атаман спешил: нужно было перевалить через Камень, пока не кончился осенний паводок на горных речках. Однако груз которым запаслись казаки оказался больше, чем могли взять легкие струги. Чтобы увеличить грузоподъемность их судов, решили делать набои к днищам, но и это не помогло. Часть припасов пришлось оставить на берегу.

При сборе в поход (как и в самом походе) Ермак показал себя отличным организатором и превосходным командиром. Изготовленные под его присмотром струги были довольно  легки, что позволило увеличить маневренность судов. Казаки взяли с собой все требуемые инструменты, которые помогли бы преодолевать трудности в проживание, а именно это были топоры, снасти, молотки, шатры, гвозди и многое другое.

Во всех делах Ермак проявлял крайнюю предусмотрительность, соответствуя правилам вольного казачества, все важнейшие вопросы решал общий сбор казаков – войсковой круг. Так же в обязанности круга входило право избирать атаманов и есаулов. Ермак был удостоен чести стать атаманов казачьего войска до конца жизни. Говоря об искренней любви казаков к Ермаку, историки не хотели пропитать книгу сентиментальностью, а лишний раз доказывали, что атаман действительно пользовался огромной популярностью. И вообще дружину Ермака пронизывал и сплачивал дух крепкого товарищества, который был создан самим предводителем.

Решение пойти в Сибирь они предприняли на реке Яик (Урал). В тех же краях проводя не один бой, Ермак приобрел довольно богатый военный опыт. Четкой организации казачьего войска  могли позавидовать даже царские воеводы. Дружина казаков подразделялась на полки, во главе которого стоял выборный есаул. Полк делился на сотни, сотни – на полусотни и десятки, которыми командовали сотники, пятидесятники и десятники.

В войске существовали мелкие отряды, состоявшие из пленных литовцев, немцев и украинцев. Их предводителям по догадке историков был Иван Александров. В 1583 году он примет участие в посольстве Ермака к царю, а вначале 90-хх годов – в строительстве города Тары  и походах против Кучума.

Сведения о численности дружины Ермака известны только летописям, да и те полны разногласия. Около 540, 600 и даже 5000 человек. Такое варьирование между цифрами отразилось и в исторической литературе.

Тревожная и полная серьезных опасностей жизнь научила Ермака тонко разбираться в людях, что позволило ему подобрать великолепных есаулов, которые за все свое время пребывания в войске ни разу не дрогнули и не изменили своему казачьему долгу.

Для проведения письменных дел дружина имела в своем составе писарей, только не свободных от казачьей службы. Частая посылка обладавшая информацией о итогах дня говорила о том что он разбирался в делопроизводстве. Об этом достоверно свидетельствует в подтверждение шертная грамота, составленная в Кашлыке по всем правилам приказного искусства. Самому Ермаку, по словам историков, была знакома русская грамматика, также он умел читать и писать. О начитанности других атаманов, в смысле знания грамоты, науке неизвестно, но знанием  грамоты владели Иван Кольцо Черкасс Александров, которым давалось право представлять Ермака и его дружину царскому двору.

В своей дружине Ермак поддерживал железную дисциплину и беспрекословное послушание, которое вообще было свойственно казачьим полкам. За каждую мелкую повинность, ошибку наказывали жгутами. Измена и предательство карались смертной казнью.

Суровый воин и умный военачальник, Ермак не терпел проявление какой – либо халатности и распущенности к делу, способной загубить самое великое войско. В основе благополучного войска лежала забота о здоровье и боеспособности воинов. Личную жизнь атамана историки обходят стороной. Еще дальше от этого стоял документ, свидетельствующий о браке Ермака  и дочери Якова Строгонова. Бумага же содержащая этот брак до сих пор не найдена. По одной из версий Ермак не мог быть женат ни ноком, поскольку еще в юности поклялся умирающему отцу, терпевшему нужду в том, что не будет женат никогда, чтобы не распространять нищету. Но по всей вероятности Ермак не успел создать семью ни на Волге, ни на Урале, ни в Сибири.

г)  Военные действия Ермака начинаются

    В середине августа 1582 году подготовка к походу закончилась. Все казаки и атаманы были приведены к своеобразной присяге, состоявшей в том, что каждый воин целовал крест и клялся непоколебимо стоять против врага идо конца быть верным общей цели. Отслужив должные причитания Богу , войско погрузилось в струги и, подняв паруса, с попутным ветром двинулось в путь. Флотилия, состоявшая приблизительно из тридцати судов, выглядело внушительно и ужасающе. Попутный ветер развевал знамена, при этом играла бодрящая музыка. Прийти провожать казаков собрались практически все жители Чусовского городка. Вышел на берег и представитель Строгоновых Максим, тяжело переживавший за опустошенные амбары и кладовые. Заметив хмурое лицо купца, казаки с отплывающих стругов громко кричали: «Вернемся – заплатим сторицей! Если убиты будем, то помянем любовь твою на том свете!» И слова иронии подхватили громким смехом жители Чусовой.

Со сложными переживаниями на сердце покидал Ермак Чусовую. Не впервые ему приходилось брать на себя ответственность сотен жизней людей, веривших в счастливую судьбу, которую приносил их удачливый атаман. Но этот поход был необычным. Не на волжских купцов вел он преданных казаков, на смертельную схватку с чужеземцем, который гордо позволял себе говорить с самим самодержавцем.

На полверсты растянулись казачьи струги. Ермак предавал огромное значение разведке, которая позволяла предупредить о неожиданном нападение врагов, что могло решить исход битвы. Поэтому впереди каравана стругов шло легкое, без груза ертаульное (дозорное) судно. На нем сидели двадцать сильных молодых казаков.

Разные цели вели людей Ермака в Сибирь. Одних соблазнили сибирские пушные богатства, отличавшихся высоким качеством, других вела свободная жизнь, не зависевшая от бояр и дворян. Третьи были люди, которых ожидала виселица на Руси и поэтому им нечего было терять идя в поход с Ермаком. А для немцев, поляков, литовцев путь через Сибирь был шансом попасть на родину. Ратными подвигами и воинскими отличиями они могли получить право на возращение в свое отечество.

Несколько дней караван утомительно поднимался вверх по реке Чусовой. Берега ее в те времена никем не были заселены, и казаки без всякой опаски  и угрозы для своего войска выходили на берег и на ночь устанавливали палатки для отдыха. С Чусовой предстояло перебраться на Туру и Тобол. Для этого требовалось отыскать левый приток Чусовой, который начинался бы поблизости какой-либо речки, впадающей в Туру. Проводники-коми, которыми снабдили Ермака Строгоновы, уверили, что этим условиям отвечает речка Межевая Утка, однако, при обследовании её выяснилось, что она недостаточно глубока и не пригодна для схода судов. Из-за мелководья Ермак вынужден был повернуть назад. Достигнув устья речки Серебрянки, флотилия вступила в её прозрачные серебристые воды.

Маленькая горная речка горная речка была неудобна в смысле прохождения ее маленькие прибрежные зоны скрывали с своей глубине крутые берега. В особо мелких местах, по словам летописцев, казаки жертвовали запрудами из парусов, что являлось хорошим способ избежать опасных мест, потому что таким средством поднимался уровень воды в реке, и казаки успешно продолжали свое прокладывание пути дальше. По словам многих ученых этот способ применялся во многих местах сибирских рек для благополучного  переваливания через них.

Серебрянка – заключающая речка все эти тяжелые испытания, текущая с гор к западу. Чтобы продлить свое шествие дальше на восток, нужно преодолеть волоком водораздел  выйти на ближайший приток Тагила речку Баранчу. Волок начинался в том месте, где в серебрянку впадает ручей Кокуй. По преданию, попавшему в летопись, Ермак разбил на этом месте лагерь и провел в нем целую зиму. Казаки небольшими партиями ходили к стойбищам вогулов (манси), плативших дань Кучуму, и возвращались нагруженные мясом лесных зверей и сушеной рыбой. Рассказывают, один не о чем не подозревавший отряд отправился однажды через реку Тагил на разведку вплоть до пределов Нейвы. Татарский (или мансийский) мурза, живший при этой реке, собрал множество татар и манси и полностью истребил расследывательную группу Ермака. На месте, где жил упомянутый мурза, по словам ученых, позже  возникла слобода, получившая название Мурзинской.

Археологи попытались доказать достоверность сложившегося предание о зимовье Ермака близ устья Кокуя. А.И.Рассадович расследовал городище (Кокуй – городок) и подробно описал его. Оно занимало площадь 1296 квадратных метра, окруженную с трех сторон валом и рвом. Из найденных предметов самым замечательным был наконечник копья. Копья такого вида встречались раньше у манси и хантов с давних времен, а также были известны у русского населения в XIII – XVII веках. Такие копья, судя по рисункам Кунгурской летописи, имелись у казаков Ермака. Это дало основание предположению Рассодовича сделать предварительный вывод: Кокуй – городок можно считать первым местом зимовки Ермаковой дружины. Но при повторном обследовании городища Ю.Б.Сериковым это наблюдение не нашло оснований в подтверждение выдвинутого мнения. Найденные на Кокуе предметы, по его собственному мнению, более позднего происхождения и не могут свидетельствовать о пребывание здесь Ермаковой дружины. По этому предание о зимовье казаков, каким бы заманчивым и соблазнительным по своему происхождению не было для уральцев, следует, очевидно, признать за выдуманное и легендарное.

Дружина не заставила историю долго ждать своей задержкой на Серебрянке, а сразу же двинулась дальше, в сторону Баранчи. Струги пришлось оставить, а всю тяжкую ношу взять на плечи. Ермак предполагал вначале взять мелкие суда с собой, для того чтобы не задерживаться в дальнейшем на постройку новых. Но этот труд оказался не под силу казакам, привыкшим к быстрым решениям, а не к тяжелым переноскам, и от волока пришлось отказаться. Краевед Икосов  писал на это в 1761 году: «Струги Ермаковы вы в коем месте оставлены – и поныне суть многим лесникам и ловцам известны, ибо где оные на берегах оставлены, вырос на них кустарник не малый». Ранее же об этом узнал историк Миллер, которому поведали об этом местные жители.

Когда дружина достигла речки Жаровли, впадающей с юга в Баранчу, Ермак приказал строить небольшие плоты, на которых они и спустились до Тагила. На берегу последнего, в четырех верстах от места впадения Баранчи, при устье речки Медведки дружина встала лагерем. Дремучий лес, обступивший с обеих сторон реку Тагил, огласился стуком топоров. Казаки принялись за выполнение порученного задания, постройку новых стругов. Посланные по разным направлениям дозоры поблизости не обнаружили никакого жилья, тем не менее, Ермак приказал укрепить стоянку часовыми. Она находилась у Медвед – камня, в 16 верстах от места, где в дальнейшем будет возведен Нижнетагильский завод.

Археологи и здесь пытались отыскать следы сибирской экспедиции. О.Н.Бадер провел раскопки близ Медведь – камня и обнаружил городище с мощным культурным слоем и остатками вала, но оно также относилось к более позднему времени. Кратковременное пребывание казаков вряд могло оставить глубокий след на Тагиле.