§ 6. Хотя
вопрос о „ложных друзьях переводчика"
привлекает внимание многих специалистов
по переводу и по преподаванию иностранного
(и вообще второго) языка, детальное
обследование этой категории слов для
подавляющего большинства языков отсутствует.
Если не касаться кратких, более или
менее случайных списков в
отдельных статьях и учебных
изданиях, здесь можно назвать, по
сути, только двуязычные словари на
материале французского и английского,
испанского и французского, немецкого
и французского, русского и польского
языков.
Многие
словари этого рода объединяет та
особенность, что они не заменяют
— для рассматриваемых слов —
обычных двуязычных словарей, а являются
сборниками своеобразных, нередко весьма
ценных, но порой случайных комментариев
к ним. Такие комментарии направлены
на предупреждение ошибок при пользовании
иностранным языком, иногда — на
повышение качества переводов на
родной язык и даже просто на повышение
культуры родной речи. В теоретическом
и практическом отношениях более
полезны словари „ложных друзей
переводчика", дающие описание всех
значений, свойственных каждому слову,
и отражающие его стилистические,
эмоционально-экспрессивные, важнейшие
грамматические характеристики и лексическую
сочетаемость.
В зависимости
от конкретной цели применения двуязычного
словаря, методика описания слов в нем
может быть различной. Описание лексики
может быть произведено в собственных
терминах описываемого языка (с позиций
его собственной системы), как
это имеет место и в одноязычных
толковых словарях. Устанавливаемые
в этом случае значения можно назвать
абсолютными. Каждое из них устанавливается
в противопоставлении другим, связанным
с ним, значениям данного языка.
Это и отражается в словаре, где
значение слова описывается в
противопоставлении смежным значениям
более общего, родового, а затем
более частного, видового порядка. Так,
основное значение английского слова
fruit определяется как „часть растения
или дерева, содержащая семя и пригодная
в пищу (включая, например, яблоки, груши,
персики, бананы, сливы, вишни и пр.)":
здесь лексикограф основывается на многочисленных
противопоставлениях, свойственных конкретной
лексическо-семантической подсистеме
(словарному полю) английского языка. Данного
рода значения лежат в основе практического
овладения языком как средством общения.
С другой
стороны, для использования при
переводе более удобны двуязычные словари,
дающие сопоставление лексики иностранного
и родного языков. Здесь описание
семантики слов языка производится
с позиции какого-то другого языка.
Методика такого описания может быть
двоякой. Во-первых, оба языка „сополагаются",
т. е. описываются параллельно, причем
основанием сравнения служит какой-то
третий язык (в том числе метаязык
соответствующей науки, система
графических изображений и т.
д.). Примером могут служить иллюстрированные
двуязычные словари серии Bildwcrterbucher, издаваемой
лейп-цигским издательством "Enzyklopadie"
(ГДР). Во-вторых, значения слов исходного
языка могут описываться сквозь призму
системы значений второго языка, что более
или менее последовательно и делается
в двуязычных переводных словарях. Получаемые
при таком описании лексические значения
можно назвать относительными. Они устанавливаются
путем проецирования систем абсолютных
значений исходного языка на системы абсолютных
же значений переводящего языка, причем
результаты описания (т. е. переводные
эквиваленты) являются действительными
только для данной пары языков, односторонними
и необратимыми. Так, значение английского
слова fruit отражается в англо-русском словаре
в виде двух относительных значений:„фрукт"
(например, о яблоках и т. п.) и „ягода"
(например, о вишнях и черешнях). Но, естественно,
отсюда нельзя еще сделать вывод о передаче
абсолютных русских значений „фрукт"
и „ягода" в английском языке: для этого
требуется детальное рассмотрение отражения
этих значений в соответствующей лексико-семантической
подсистеме английского языка.
§ 7. Количество,
степень расхождения и распределение
по частям речи „ложных друзей переводчика"
различны для различных пар языков.
Но, в любом случае, их состав является
в общем одним и тем же для
носителя каждого из двух сопоставляемых
языков, несколько различаясь лишь
в плане межъязыковой паронимии.
В английском
и русском языках „ложные друзья
переводчика", насчитывающие несколько
тысяч слов, встречаются в пределах
четырех частей речи: существительных,
прилагательных, наречий и глаголов.
В большом числе случаев в
данной роли выступают не единичные
слова, а все представители соответствующих
словообразовательных гнезд. Естественно,
для лиц, владеющих основами второго
из языков, ложные отождествления имеют
место лишь в сфере одинаковых
частей речи: так, существительные ассоциируются
с существительными и т. д., омонимия
же частей речи, как правило, не вызывает
затруднений. С семантической точки
зрения вводящими в заблуждение
оказываются слова, принадлежащие
к аналогичным или смежным
семантическим сферам или, во всяком
случае, могущие оказаться в сходных
контекстах; явно случайно совпадающие
лексемы, по сути не встречающиеся в
одинаковых контекстах (типа англ, rock „скала"
— русск. рок), не вызывают ложных ассоциаций.
Расхождения в парах „ложных друзей переводчика"
могут намечаться в понятийном содержании,
реалиях, стилистических характеристиках
и лексической сочетаемости; на практике
все эти типы расхождений нередко переплетаются.
§ 8. В расхождениях
понятийного, предметно-логического
содержания ложно, отождествляемых
английских и русских слов сказывается
своеобразие классификаций явлений,
свойств и отношений объективного
мира, характерных для семантики
каждого языка. Так, например, англ,
agony выражает широкое понятие о душевных
и физических страданиях и их проявлениях,
что отражается в англо-русском словаре
как 1) предсмертные муки, агония (напр.,
agony of death, mortal agony); 2) сильнейшая физическая
боль, мука; как в примере из Дж. Голсуорси:
"...Dartle seized his wife's arm, and... twisted it. Winifred endured
the agony with tears in her eyes, but no murmur..."; 3) внезапное
проявление, взрыв, приступ чувств(а), как
в agony of fear „приступ страха"; 4) сильная
душевная борьба, отчаяние, горе, как в
"Не is in agony because of this conflict of ideas". Русское
же слово агония означает лишь предсмертные
физические муки (англ, throes of death, death-struggle,
тж. agony. Англ. artist передает понятие о представителе
искусства в широком смысле слова и, в
частности, о представителях некоторых
конкретных видов искусства: 1) представитель
искусства, артист, художник вообще, как
в a creative artist, a literary artist и т. д.; ср. у О. Уайльда:
"Last night she was a great artist. This evening she is merely
a commonplace mediocre actress", 2) живописец, график,
как в illustrations by the best artists; переносный характер
имеет значение 3) мастер своего дела, как
в an artist in words „мастер писать". Русское
слово артист передает понятие прежде
всего о профессиональном (отсюда — и
о самодеятельном) актере, что соответствует
английским словам actor (о драматическом
артисте, артисте кино), artiste (о профессиональном
музыканте, танцовщике, артисте комедии,
эстрады); особо передаются сочетания
артист балета — ballet-dancer, артист оперы
— opera-singer. На втором месте стоят значения:
„художник вообще, представитель искусства"
(ср. artist) и переносное, разговорное „мастер
своего дела" (ср. artist и выражение a good
hand in (at) something).
Даже в
терминах типа англ, revolution — русск. революция,
представляющих классический образец
международных слов с одинаковым во многих
языках значением, намечается специфика
как в основных, так и в производных значениях.
Английское слово (оставляя в стороне
его омоним со значениями „вращение",
„оборот") означает любое полное изменение
строя общества, системы управления обществом,
перемену правительства, а также полную
перестройку, коренное преобразование
чего бы то ни было. В англо-русском словаре
первое из этих значений отражается как
1) революция (о прогрессивных коренных
переворотах в общественно-экономических
отношениях), например, в the Revolution — „английская
революция XVII в.", the French Revolution — „французская
революция XVIII в.", the October Revolution — об
Октябрьской социалистической революции;
2) государственный переворот, захват власти,
как в a palace revolution „дворцовый переворот";
3) политическое или (переносно) иное восстание,
бунт; например, у А. Кронина так названо
выступление группы младших врачей против
поборов их начальника: "But listen, darling,
we're going to start a revolution". Второе значение
отражается в англо-русском словаре в
виде двух эквивалентов: 4) перестройка,
ломка, переворот, революция в каком-либо
деле, как a revolution in science „переворот в науке",
the industrial revolution „промышленная революция";
и 5) перемена, изменение, как в примерах
из У. Теккерея ("...the whole course of events underwent
a peaceful and happy revolution") и Р. Стивенсона ("I
hope that our sympathy shall survive these little revolutions undiminished").
Значения же русского слова революция
соответствуют лишь в первом и четвертом
случаях значениям слова английского.
Исключительное
значение для правильного понимания
значения слов имеет учет их системных
связей. Так, если значение русского слова
роман можно понять лишь в противопоставлении
словам повесть, рассказ, новелла и
пр. (где основой противопоставления
служит степень охвата отражаемых жизненных
явлений, а отсюда — большая или
меньшая форма прозаического
произведения), то англ, romance как термин
литературоведения означает прозаическое
или поэтическое повествование героически-приключенческого
или романтически-любовного плана в противоположность
novel — прозаическому реалистическому
бытовому произведению (основа противопоставления
здесь — степень реалистичности, „приземленности"
сюжета). Значение англ. medicine проявляется
лишь в свойственном английской традиции
противопоставлении терапии, хирургии,
акушерства, стоматологии, санитарии и
гигиены (в частности, ученые степени отдельно
присваиваются в этих областях, имея при
этом различную ценность; ср., напр. Bachelor
of Medicine, сокр. М. В. и Bachelor of Surgery, сокр. Ch.
В. и т. д.); medicine, кроме общего значения
„медицина", в английском языке означает
именно терапию, поэтому первая из вышеназванных
степеней переводится как „бакалавр терапии".
Слово же медицина означает только совокупность
наук о болезнях человека, их лечении и
предупреждении (в отличие от ветеринарии)
и не может быть механически уподоблено
его английскому аналогу.
На примере
последней пары слов можно легко
проиллюстрировать также то общее
правило, что расхождения особенно
увеличиваются в сфере переносных
значений: так, английское слово medicine
в своих переносных значениях означает
1) жидкое лекарство, принимаемое внутрь,
микстуру (в отличие от injection, lotion, medical
preparation, pill, ointment и пр.), 2) колдовство, магию
(у отсталых народов), 3) талисман, амулет;
русское же слово медицина имеет совершенно
иное переносное просторечное значение
„медик, врач, врачи (собирательно)",
что переводится на английский язык как
physician, разговорное doctor или фамильярное
doc в единственном или множественном числе.
Степень
семантических расхождений оказывается
неодинаковой в различных частях
речи: наиболее специфичны значения прилагательных
и, нередко еще более, наречий. Часто
невозможно вывести семантические
расхождения в словах данного
гнезда, относящихся к одной части
речи, зная расхождения в словах,
относящихся к другой части речи.
Например, прилагательные absolute и абсолютный
полностью или почти полностью совпадают
в большинстве значений и взаимозаменимы
при переводе, но отсюда не следует, что
такое же соотношение существует между
наречиями absolutely и абсолютно: английское
слово даже в основном значении, сближающимся
с русским абсолютно, не всегда соответствует
русскому аналогу по соображениям лексической
сочетаемости (так, to absolutely agree „без возражений
согласиться", to vanish absolutely „полностью
исчезнуть" и т. п.) и имеет три специфических
значения („безусловно, несомненно",
в грамматике — „независимо", разговорное
— „да, конечно"); русское же слово в
объединяющем оба аналога значении может
переводиться английским лишь в меньшинстве
случаев (нередко передаваясь словами
entirely, perfectly, totally, utterly), с оттенком „вообще"
при отрицании передается как at all, а с
оттенком „вполне" — как quite, помимо
чего значит „безотносительно" (irrespectively;
in absolute terms и пр.). В случаях же типа really
— реально семантическая близость, наблюдающаяся
в прилагательных (real — реальный), полностью
исчезает.
Следует
возразить против распространенного
мнения о том, что якобы семантика
русских слов, сходных с английскими,
в том числе и интернационализмов,
как правило, является более бедной
сравнительно с их английскими аналогами.
Такое соотношение характерно только
для некоторых случаев, когда
русский специальный термин сопоставляется
с английским словом, сочетающим терминологические
и нетерминологические значения.
Но наряду с этим встречается немало
иных, в том числе противоположных
случаев. Между тем, данное убеждение,
наряду с некоторыми другими причинами,
приводит к существенному обеднению
описания русских слов в русско-английских
словарях, нередко рекомендующих
переводить весьма сложное по семантике
русское слово только одним, внешне
сходным, но семантически лишь относительно
пригодным аналогом.
Значительное
место среди „ложных друзей переводчика"
занимают случаи межъязыковой омонимии
и паронкмии. При этом межъязыковая
омонимия всегда обратима, т. е. воспринимается
как таковая носителями обоих языков.
Она может возникать непосредственное
ходе соприкосновения и сопоставления
языков (например, англ, mark — русск. марка
или англ, family — русск. фамилия, полностью
омонимичные в современном употреблении),
нередко в межъязыковые омонимические
отношения вовлекаются и внутриязыковые
омонимы: так, если англ, crab I „краб и др."
и русск. краб являются межъязыковыми
относительными синонимами сходного вида,
то англ, crab II „дикая яблоня" и crab III
„уклон, крен" омонимичны по отношению
к первому английскому слову, а отсюда
и к его русскому аналогу. Межъязыковые
паронимы также могут быть двусторонними
и обратимыми, т. е. вводящими в заблуждение
носителей обоих языков; это особенно
часто имеет место в случаях, когда межъязыковая
паронимия основывается на парони-мии
внутриязыковой: например, английские
слова specially — especially или, в меньшей мере,
concert — concerto вызывают затруднения у самих
англичан, а отсюда, естественно, и у русских,
ассоциируясь в русском языке со словами
специально и концерт. Как правило, однако,
межъязыковая паронимия является односторонней.
Так, смешение слов типа intelligence — intelligentsia,
history — story, mayor — major, principled — principal возможно
для русского, устанавливающего аналогии
со словами интеллигенция, история, майор,
принципиальный, но не для англичанина.
И наоборот, только англичанин может смешать
русские пары слов типа стандарт — штандарт,
фарс — фарш, пенсия — пансион по аналогии
к словам standard, farce, pension.
§ 9. Расхождения
в предметно-логическом содержании
английских и русских „ложных
друзей переводчика" в ряде случаев
связаны с расхождениями в
самой жизни народов. В этом случае
неизбежны комментарии о реалиях,
без которых любые чисто языковые
сопоставления будут неполноценными.
Например, русскому переводчику необходимо
знать для понимания слова academy, что так
называются 1) специальные школы для взрослых
(academies of music, of riding и т. д.), 2) училища, занимающие
промежуточное положение между средней
и высшей школой (military, naval academies), 3) в прошлом
- частные школы для детей богатых родителей
(типа Miss Pinkerton's academy for young ladles у У. Теккерея).
Поэтому неточно употреблять это слово,
говоря о советских вузах и высших военных
учебных заведениях, которые лучше называть
colleges.
Существенную
роль играют также обычаи словоупотребления,
иногда (но необязательно) связанные
с расхождениями реалий. Например,
для правильного употребления русского
слова ректор английский переводчик
должен знать, что так именуется
в СССР глава любого высшего учебного
заведения (ср. англ, president, principal, vice-chancellor),
тогда как применительно к английской
высшей школе термином rector называют только
глав шотландских университетов и руководителей
двух из колледжей Оксфорда (Exeter и Lincoln
Colleges).