Циклы

Е. Е. Яшнов полагал, что демографические  циклы определяют ход не только истории  Китая, но всей человеческой истории. «Здесь необходимо подчеркнуть следующее. Если наличие циклических тенденций в истории будет с несомненностью установлено хотя бы для одной какой-нибудь страны, то в силу этого придется признать, что они свойственны и человеческой истории вообще, так как их первопричина коренится в основных и всеобщих условиях жизни человеческого общества. Тот факт, что они не бросаются в глаза, доказывает не их отсутствие, а лишь их замаскированность посторонними влияниями… Работа в этом направлении обещает не только дать нам возможность глубже понять наше прошлое и настоящее, но и усилить способы предвидения будущего».

Описание демографического цикла, данное Е. Е. Яшновым, в настоящее время можно считать классическим, однако с фактологической стороны идея цикличности не получила в работе Е. Е. Яшнова достаточного обоснования. Кроме того, опубликованная в Харбине книга Е. Е. Яшнова осталась вне поля зрения европейских историков и была незаслуженно забыта. Исследование демографических циклов проводилось в Европе независимо и основывалось на изучении материалов о хозяйственной жизни европейских стран.

Как отмечалось выше, для европейских  стран имелось мало данных о численности населения, однако имелись данные о другом параметре колебательного экономического процесса – о ценах. Пионером статистического изучения ценовых колебаний стал французский исследователь Франсуа Симиан. В работе Симиана, опубликованной в 1932 году, было введено понятие «вековой тенденции», цикла, состоящего из фазы роста цен (фазы А или повышательной тенденции) и фазы убывания цен (фазы В или понижательной тенденции). Симиан обнаружил в XVI веке повышательную тенденцию, а в XVII веке - понижательную тенденцию, но он не связывал эти ценовые тенденции с демографической динамикой. Продолжая разработку идей Симиана, Эрнест Лабрусс в 1933 году опубликовал более детальное исследование динамики цен и заработной платы во Франции - но так же вне связи с демографией. В 1934 году немецкий историк и экономист Вильгельм Абель установил, что в Европе имелся период «повышательной тенденции» в XIII - начале XIV века, сменившийся затем понижательной тенденцией в XV веке и снова повышательной тенденцией в XVI - начале XVII века. При этом повышение цен сопровождалось падением заработной платы и - как можно было судить по данным об отдельных областях - относительным ростом населения, периоды падения цен и роста заработной платы, наоборот, соответствовали периодам уменьшения численности населения. В. Абель пришел к выводу, что эти процессы соответствуют положениям теории Рикардо, в том смысле, что именно рост населения вызывает рост цен и падение заработной платы, а уменьшение населения вызывает обратные следствия. Однако немецкий историк считал, что падение численности населения в середине XIV века было вызвано не перенаселением, а случайным и внешним фактором – эпидемией Черной Смерти 1348 года.

Рис.3. Повышательная тенденция в 1450-1630 гг. в Германии по Абелю: рост населения  вызывает рост цен на рожь  (prix) и падение заработной платы (salaies).  Цена ржи дана в рейхсмарках, а заработная плата (заработок дровосека в Геттингене) - в килограммах ржи.  [франц. издание: Abel W. Crises agraires en Europe (XII^e –XX^e siecle). Paris, 1973. P. 79].

Работы В. Абеля нашли широкий  отклик в среде историков разных стран. Лондонский журнал «Ревю экономической истории» ввел рубрику «Ревизия экономической истории», в которой публиковались статьи, посвященные анализу экономических процессов XIII-XV веков и связи этих процессов с динамикой численности населения. Надо сказать, что до этого времени вопрос о масштабах потерь, принесенных Черной Смертью был далеко не ясным. В отсутствие статистических данных многие специалисты были склонны приуменьшать эти потери; преобладала точка зрения, что, несмотря на отдельные проблемы, экономика XIV столетия в целом развивалась поступательно. Работы М. Постана, К. Киполлы, К. Хеллинера, Д. Салмарша, Е. Перри, Ф. Лютге, Э. Кельтера и других историков на материале различных европейских стран показали истинные масштабы катастрофы. Прояснилась связь экономической динамики с ростом населения: было показано, что рост населения служил движущей силой роста экономики, что увеличение численности крестьян заставляло их производить распашки и осваивать новые земли; безземельные крестьяне уходили в города, что приводило к росту городов и ремесел. Сокращение численности населения, в свою очередь, вело к запустению деревень и сокращению пахотных земель. Возникло понятие «кризис XIV века», количество работ, посвященных данной тематике, быстро росло.

Следующий шаг в апробации мальтузианско-рикардианской  теории был сделан английским историком Майклом Постаном. М. Постан показал, что катастрофа середины XIV века не была случайностью, что уже в начале этого столетия сельское хозяйство не могло прокормить растущее население, и голод 1310-х годов был первым симптомом наступившего перенаселения. М. Постану и Д. Титову удалось доказать, что после 1300 года наметились рост смертности и замедление демографического роста, которые объяснялись падением уровня жизни, что именно падение уровня жизни и постоянные голодовки подготовили почву для губительной эпидемии. Позднее было показано, что сокращение численности населения в начале XIV века (до эпидемии) имело место и в других странах. Таким образом, демографический цикл XI-XIV веков получил вполне мальтузианскую трактовку, зафиксированную в недавно вышедшем в свет шестом томе «Новой кембриджской истории средних веков».

Еще одна проблема, стоявшая перед  историками, заключалась в том, как  судить о численности населения  в отсутствие надежных статистических данных. В работе 1950 года Майкл Постан приводит свидетельства о резком увеличении реальной заработной платы, о падении цен и ренты после 1348 года и затем делает вывод о больших масштабах демографической катастрофы. Здесь мы впервые видим пример обращения теории Мальтуса-Рикардо, когда, исходя из поведения экономических показателей, делается вывод о динамике численности населения. Впоследствии этот вывод был подтвержден данными демографии.

В 50-х годах исследованием вековых  тенденций занималось большое число историков в различных странах. На X международном конгрессе исторических наук в 1955 группа исследователей - М. Молла, М. Постан, П. Иогансен, А. Сапори и Ш. Верлинден - представила новое видение истории позднего средневековья с точки зрения теории вековых тенденций.

В 1953 году появилась капитальная  работа  Р. Мунье «XVI и XVII века. Прогресс европейской цивилизации и упадок Востока (1492-1715)”. Р. Мунье указал на демографическую природу вековых  тенденций. В  конце XV и в XVI веках  отмечался рост населения, сопровождаемый освоением земель, заброшенных в  период «Великой Чумы».  По мере роста населения и сокращения фонда свободных земель росли цены и падала реальная заработная плата. В конце XVI века вновь появились признаки перенаселения, участились голодовки и эпидемии, рост населения прекратился. В первой половине XVII столетия в некоторых странах отмечалось значительное сокращение численности населения; экономика Европы находилась в состоянии упадка. Во второй половине столетия возобладала понижательная вековая тенденция, цены стали падать, а реальные доходы – расти.

Характерной чертой работы Мунье является установление зависимости  между экономическими и социальными процессами. Мунье показывает, как падение уровня жизни  приводит к восстаниям, внутренним и внешним войнам – к так называемому «кризису XVII века». Главная мысль Мунье заключается в том, что спасителем от всех бед, принесенных кризисом, является абсолютная монархия. Абсолютизм изображается как носитель централизации, национального единства, народности, принципа эгалитарности, как единственный последовательный защитник общегосударственных интересов.

Одним из крупных достижений этого  периода была работа Ф. Брауна и Ш. Хопкинс, построивших временные ряды цен и реальной заработной платы в Англии. График, построенный Ф. Брауном и Ш. Хопкинс был сопоставлен В. Абелем и Б. Слихером ван Батом с динамикой численности населения, и в результате получилась картина близко напоминающая теоретические построения Мальтуса и Рикардо. Мы приводим ниже (рис. 4) вариант графика Абеля с использованием последних данных о численности населения Англии. П. Турчин добавил к этому графику кривую уровня мальтусовских «средств существования», или, на современном языке, емкости экологической ниши (К), которая равна тому количеству населения, которое может проживать на данной территории при распашке всех пригодных для обработки земель, средней для данного периода урожайности и потреблении по минимально возможной норме.

В традиционном обществе урожайность  и емкость экологической ниши остается постоянной на протяжении многих столетий, и это жесткое ограничение  придает демографическим кризисам характер катастроф. Как показывает рис. 4 первый глобальный демографический кризис (обозначенный на графике буквой А) разразился в середине XIV века, он был ознаменован голодом, страшной пандемией чумы и крестьянским восстанием 1381 года. Кризис привел к гибели более чем половины населения Англии; в результате сокращения населения уровень потребления увеличился почти вдвое. После того как утихли эпидемии и стабилизировалась политическая обстановка (примерно с 1480 года), население стало расти, и участок С на графике подобен классической картине демографического цикла: население растет, а потребление падает.

Рис. 4. Численность населения и уровень  потребления в Англии XII-XVIII вв. За уровень потребления взят усредненный по 30-летиям уровень реальной заработной платы лондонского каменщика (средний уровень XV века принят за 100).

К 1600-1630 годах потребление упало  примерно на 40%, до критического уровня, на котором начался предыдущий кризис. Однако в это время начались аграрные преобразования, сопровождавшиеся повышением урожайности и расширением экологической ниши (участок D). Потребление стало увеличиваться – но экосистема все же не успела выйти из зоны неустойчивости, и Англии не удалось избежать кризиса, который ознаменовался гражданской войной середины XVII века и последующими эпидемиями (этот кризис обозначен на графике буквой В). Однако благодаря расширению экологической ниши катастрофы на этот раз не произошло, имело место лишь небольшое уменьшение численности населения, а затем - длительная демографической стагнация. За счет продолжающегося увеличения урожайности уровень потребления в этот период значительно возрос и почти достиг уровня, установившегося после первой катастрофы. Увеличение потребление способствовало возобновлению быстрого роста населения после 1730 года. В этот период рост урожайности уже не мог компенсировать рост населения и уровень потребления стал падать.

1.3. Неомальтузианство  во второй половине ХХ века

В 50-х и 60-х годах XX века мальтузианская теория циклов нашла подробное отражение в обобщающих трудах Б. Слихера ван Бата, К. Чиппола, Д. Гласса и Д. Эверслея и других авторов. Большую роль в разработке этой теории играла французская школа «Анналов», в частности, работы Ж. Мевре, П. Губера, Ж. Дюби, Э. Лабрусса, Ф. Броделя, Э. Ле Руа Ладюри, П. Шоню. В 1958 году, подводя итог достижениям предшествующего периода, редактор «Анналов» Фернан Бродель заявил о рождении «новой исторической науки». «Новая экономическая и социальная история на первый план в своих исследованиях выдвигает проблему циклического изменения, - писал Ф. Бродель, - она заворожена фантомом, но вместе с тем и реальностью циклического подъема и падения цен». В 1967 году вышел в свет первый том фундаментального труда Ф. Броделя «Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XVIII веках».

 «Если необходимы какие-либо конкретные данные, касающиеся Запада, - писал Фернан Бродель, - то я бы отметил длительный рост населения с 1100 по 1350 год, еще один с 1450 по 1650, и еще один, за которым уже не суждено было последовать спаду - с 1750 года. Таким образом, мы имеем три больших периода демографического роста, сравнимые друг с другом... Притом эти длительные флуктуации обнаруживаются и за пределами Европы, и примерно в то же время Китай и Индия переживали регресс в том же ритме, что и Запад, как если бы вся человеческая история подчинялась велению некоей первичной космической судьбы, по сравнению с которой вся остальная история была истиной второстепенной..»

 Из других наиболее известных  изданий 60-х годов следует отметить книгу Эммануэля Ле Руа Ладюри «Крестьяне Лангедока», которая является наиболее полным исследованием социально-экономических процессов во французской деревне на основе концепции демографических циклов и вековых тенденций. В 1967 году вышел в свет четвертый том «Кембриджской экономической истории Европы», в котором теория вековых тенденций представлена в разделах, написанных Ф. Броделем, Ф. Спунером и К. Хеллинером.

В 70-х годах теория демографических  циклов получает освещение в энциклопедических многотомных изданиях, таких как «Экономическая и социальная история Франции», «История Италии». В это время выходят в свет обобщающие работы М. Постана «Средневековая экономика и общество», «Очерк средневекового сельского хозяйства и общие проблемы средневековой экономики». В 1976 году известный историк и экономист Рондо Камерон в своем обзоре достижений экономической истории писал о циклах европейской истории как о теории, получившей общее признание.

В 70-80-е годы теория демографических  циклов рассматривалась в рамках «неомальтузианства», однако необходимо отметить, что приверженцы этой теории в разных странах так и не выработали общей терминологии: они называли циклы «демографическими», «логистическими», «общими», «большими аграрными», «вековыми», «экологическими», подразумевая под ними одни и те же циклы, описанные Мальтусом и Рикардо.

Большое теоретическое значение имело  появление в 1981 году исследования А. Ригли и Р. Шофилда «История населения Англии». Авторы восстановили динамику численности населения Англии с 1541 года и использовали полученные данные как экспериментальный тест для проверки теоретических положений мальтузианской теории. В результате этого исследования было подтверждено математическими методами наличие постулированной Мальтусом и Рикардо тесной связи между темпами роста населения, ценами и реальной заработной платой вплоть до времен индустриализации. Однако после того как английская индустриализация сделала заметные успехи, и был налажен массовый ввоз продовольствия из других стран в обмен на промышленные товары, эта корреляция исчезла. Таким образом, заключают А. Ригли и Р. Шофилд, сфера приложения мальтузианской теории должна быть ограничена традиционным допромышленным обществом. Это важное обстоятельство отмечалось историками и раньше, и в частности, Э. Ле Руа Ладюри называл Мальтуса «пророком прошлого» – в том смысле, что его теория перестала действовать вскоре после опубликования его книги.

 Тем не менее, авторы «Истории  населения Англии» подчеркивали  исключительную ценность мальтузианско-рикардианской теории для понимания динамики социально-экономического развития в доиндустриальную эпоху. «При отсутствии какой-либо теории, объединяющей социальные структуры и их динамику, историческое объяснение обречено быть неформальным и эклектичным… - писал Р. Шофилд. – Теория Мальтуса особенно хорошо подходит для объяснения исторической динамики, потому что она не только объединяет концептуальные элементы в структуру, но и явно рассматривает природу динамики этих структур. Теория не просто говорит, что демографические и экономические элементы, такие как прирост населения, цены продуктов питания… связаны, она изучает, как изменения в каждом из этих элементов воздействуют на изменения в других элементах». Это важное преимущество теории Мальтуса делало возможным аналитическое описание постулированных закономерностей и построение экономико-математических моделей, описывающих реалии прошлого. В 1978 году известный экономист Рональд Ли провел экономико-математический анализ данных Ф. Брауна и Ш. Хопкинс и пришел к выводу о том, что они соответствуют постулатам Мальтуса. Постулаты мальтузианско-рикардианской теории были использованы в ряде появившихся в это время глобальных экономико-демографических моделей, в том числе в моделях Д. Форрестера, Д. Медоуза, М. Месаровича и Э. Пестеля.