Модель экономического человека на современном этапе. Статистический анализ демографической ситуации и экономической активности в регион

      Что касается целевой функции неоклассических  моделей, мы имеем дело с двумя  основными подходами. Первый из них  – это подход ординалистской  версии маржинализма, выводящей само содержание целевой функции за пределы экономической науки и оставляющий в ней лишь иерархию относительных предпочтений. Однако в послевоенный период возникли новые кардиналистские ответвления неоклассики: теория ожидаемой полезности, теория игр. Важную методологическую поддержку неоклассическим исследованиям оказал Милтон Фридмен, заявивший, что предпосылки теории вовсе е обязаны быть реалистичными, если она дает хороший прогноз. Такая удобная методология развязывает теоретикам руки не только в выборе целевой функции, но и в других компонентах модели экономического поведения.

      Наибольшее  число нововведений, осуществленных в неоклассической теории за послевоенный период, относится к поиску и обработке  информации, трактовке настоящей  и будущей неопределенности, формированию ожиданий. Эта область исследований не получила заметного развития на ранних стадиях маржинализма и неоклассики, чем не преминули воспользоваться критики неоклассической ортодоксии, наиболее влиятельным из которых был Дж.М.Кейнс.

      Неоклассика продемонстрировала незаурядную живучесть, и переболев, приобрела стойкий  иммунитет против опасного недуга. Способ реагирования неоклассики на угрожающие ей чужеродные вторжения  можно назвать «обволакиванием»: традиционная теория как раковина-жемчужина окружает острый предмет своим веществом, т.е. применяет к необъяснимому в ее рамках явлению технику оптимизации, и в результате мы имеем гладкую, блестящую эстетически привлекательную теорию-жемчужину, позволяющую на время забыть о неприятной проблеме.

      В исходной модели не было ограничений  на доступ к информации. Признание  неопределенности означает, что такие  ограничения есть. Выдающийся американский экономист Джордж Стиглер применяет  к этой процедуре метод неоклассического «обволакивания»: поиск различных вариантов поведения требует затрат, но в конечном счете, приносит не малые выгоды – значит есть возможность определить оптимальный уровень затрат времени и сил на поиски, при котором предельные затраты будут равны предельной выгоде от предложения поиска². В русле этой идеи стала развиваться новая теоретическая дисциплина – теория поиска, прочно встроенная в неоклассическую парадигму. Главное ее достижение – переход от заданного, фиксированного набора вариантов к подвижному переменному набору, зависящему от усилий самого вбирающего. Соответственно и «женственный» образ человека, пассивно регулирующий на внешние условия, приобретает некоторые «мужские»,  связанные с целенаправленной активностью черты. Перед нами – типичный пример «обволакивания».

      Труднодоступность и платность информации достаются как внешние ограничения, в которой работает максимизационный аппарат экономического субъекта. Такой поход приводит к тому, что требования к его интеллектуальным способностям не снижаются, а наоборот возрастают – ему приходится перед тем как приниматься за свое главное дело – выбор варианта поведения – решить еще одну задачу – установить оптимальный размер нужной ему информации. То есть, в итоге он должен знать не только очертания кривой спроса и кривой предложения на свой продукт, но и то, какие выгоды и неприятности сулит ему вычисление этих кривых с той или  иной степенью точности. Таким образом, здесь нам все равно не обойтись без того самого совершенного предвидения, от которого мы стремимся уйти. Просто мы сталкиваемся с этой проблемой на шаг позже, чем при использовании исходной модели.

Теоретики, работавшие в русле неоклассического анализа, пытались также учесть в  своих моделях неопределенность будущего. Первой попыткой «встроить  будущее» в систему общего равновесия можно считать гипотезу Дж.Хикса³. Хикс ввел в рассмотрение цены будущих благ предположив, что они определяются заранее, как на товарных биржах, и поэтому могут приниматься в расчет при определении оптимальной линии поведения. Согласовать жесткие предпосылки максимизации и общего равновесия с феноменом неопределенности будущего попытались Дебре и Эрроу: ими предполагалось, что вероятность того или иного события заранее известна экономическому субъекту и рынку в целом. Ситуация общего равновесия в этом случае предполагает единственный набор вероятностей, соответствующий тем «субъективным» вероятностям, которые существую в сознании всех экономических агентов.

Это совпадение вероятностей позволяет каждому  из них застраховаться от будущей  неопределенности. Человеку нет необходимости ожидать поступления дополнительной информации и откладывать решение о покупке и продаже на будущее: он совершает сделку немедленно, оговаривая будущие цены (как при фьючерсных сделках на товарных биржах). Поскольку оценки вероятностей будущих событий у других агентов рынка будут точно такими же, то контракт всегда будет заключен.

      Другой  вариант неоклассического решения  проблемы неопределенности дает так  называемая теория ожидаемой полезности.

      Ее  основой смысл состоит в том, что у экономического субъекта есть выбор из некоторого количества вариантов. Каждый из последних имеет несколько возможных исходов. Если субъекту заранее известна полезность каждого исхода и он может примерно определить его вероятность, то можно сформулировать правило выбора оптимального варианта. Таковым будет признан тот вариант, у которого больше величина , где –полезность исхода i, – его вероятность, а n – число исходов, т.е. сумма полезностей всех возможных исходов, взвешенных по их вероятностям.

      Таким образом, неопределенность (или точнее, риск) встраиваются в модель максимизации полезности. Но делается это путем жестких требований к экономическому субъекту: его всеведение распространяется теперь не только на настоящее, но и на будущее (знание полезности исходов), а знание всего набора возможных исходов и распределения их вероятностей – это «без пяти минут» совершенная информация исходной модели.

      Традиционная  неоклассическая теория, основываясь на предпосылках совершенной конкуренции, предполагала что поведение каждого участника рынка зависит от поведения остальных участников. Эта предпосылка подверглась пересмотру, в частности, в теории игр, основанной Дж. фон Нейманом и О.Моргенштерном.  Теория игр близко примыкает к теории ожидаемой полезности, только здесь «исходы» определяются не абстрактной «средой», а взаимодействием субъекта и его партнера-соперника. При этом в информацию, доступную субъекту хозяйственной деятельности, входит полный набор не только собственных, но и чужих стратегий, и выбрать оптимальное для себя поведение в зависимости от своей целевой функции.

      С конца 60-ых – начала 70-х годов  особую популярность приобрел еще один способ встриавания в неоклассическую теорию феномена ожиданий. Эта так называемая гипотеза рациональных ожиданий⁴. Для решения конкретных задач эта гипотеза требует от участников экономического процесса, чтобы их ожидания либо оптимально использовали всю имеющуюся и относящуюся к делу информацию (слабая формулировка), либо соответствовали предсказаниям теоретических моделей общего равновесия (сильная формулировка). Очевидно, что во втором случае экономический субъект превращается из полубога маржиналистской исходной модели в существо чисто божественное или на худой конец, в гениального профессора-экономиста, рассчитавшего параметры модели общего равновесия. Но «слабая» версия не так безобидна, как кажется на первый взгляд. Для того чтобы решить, какая именно информация необходима для формирования тех или иных ожиданий, экономическому субъекту тоже надлежит быть экспертом в области экономической теории.

      Но  самое существенное новшество, которое  гипотеза рациональных ожиданий вносит в модель человека, заключается в  том, что функция полезности для  всех людей здесь одинакова. Ведь иначе из «оптимального использования доступной информации» или из «прогноза модели общественного равновесия» люди сделают разные выводы и примут разные решения! А в этом случае гипотеза рациональных ожиданий теряет свою прогнозную способность. В исходной маржиналистской модели и в ее дальнейших модификациях в рамках ординалистского направления предполагалось различие функций полезности у разных людей, поскольку только в этом случае может состояться любой обмен благ (каждый оценивает чужое выше, чем свое).

      Таким образом, во всех рассмотренных случаях  мы сталкиваем с одним и тем  же явлением: попытка отойти от предпосылки  совершенной информации в исходной модели и учесть ограниченность информации, трудность ее получения, неопределенность и ожидания в рамках неоклассической оптимизации парадигмы приводят к тому, что усиление реалистичности в одном компоненте модели оборачивается ужесточением требований к другим компонентам. Методом «обволакивания» неоклассическая теория «присваивает» и «усваивает» сложные процессы сбора и обработки информации, оставаясь при этом самой собой. Однако «усвоенные» процессы при этом начинают напоминать всем исходную модель оптимизации, нос несколько иными ограничениями.

      То, что такой способ усвоения не является единственно возможным, показывают альтернативные неоклассике подходы к экономическим проблемам.

      Некоторые видные экономисты стали применять  универсальную и более уточненную неоклассическую модель человека для  исследования областей, никогда не входивших в предмет исследований экономической науки. Это явление получило название «экономического империализма»⁵. Наиболее известны три направления Экономического империализма: труды Г.Беккера, применявшего неоклассический подход к поведению человека при заключении брака и в семейной жизни, к расовой дискриминации, преступности и т.д.; школа, образовавшаяся вокруг нобелевского лауреата Дж.Бьюкенена, применившего неоклассическую логику к исследованию того, как протекают политические процессы, и какое значение они имеют для всеобщего благосостояния; и наконец, теория «прав собственности», дающая экономическое истолкование правовым отношениям.

      Методологическое  осмысление «экономического империализма»  показывает, что в его основе лежит  экспорт в сопредельные научные  дисциплины (социологию, политологию, психологию) методологического индивидуализма , и усовершенствованной неоклассической модели человека. Интересно, что именно эти «экспортные операции» заставили методологов повнимательнее присмотреться к обновленной модели и дать ее цельное описание. Пальма первенства здесь принадлежит двум американским экономистам: Уильяму Меклингу и Карлу Бруннеру, а описанная ими модель экономического человека получила название REMM – «Resourceful, Evaluating, Maximizing Man» (изобретательный, оценивающий, максимизирующий человек).

      В самом названии модели заключены  ее основные свойства.

1. Под изобретательностью в первую очередь понимается активность человека, его стремление к поиску и эксперименту. Эти качества заложены в человека от рождения, они обусловлены не его личным опытом, а генетическим наследием всей человеческой цивилизации. Изобретательное поведение человека расширяет рамки его возможностей. Кроме того, изобретательность предполагает возможность «оппортунистического» поведения, не исключающего обман, воровство и другие формы выигрыша за чужой счет (в традиционной неоклассической теории этого нет).
2. Находясь в поиске, REMM все время оценивает: он не безразличен к окружающему миру. При этом он соизмеряет все объекты и «состояния мира» каким-либо одним знаменателем, который вовсе не обязательно должен быть «экономическим» (полезностью или приростом своего личного благосостояния), и ранжирует их оп данному критерию. Его система предпочтений характеризуется а)тем, что большее количество положительного оцениваемого объекта предпочитается меньшему, б)каждому следующее его приращение оценивается все ниже, в)транзитивностью предпочтений, г)полной взаимозаменяемостью всех «положительно оцениваемых объектов». Здесь никаких модификаций по сравнению с неоклассической моделью нет.
3. Третий пункт – максимизация. Бруннер и Меклинг подчеркивают, что сфера ее применения ограничена, во-первых, несовершенством информации, во-вторых, нехваткой времени – время это тоже один из лимитированных ресурсов и, в-третьих, учетом издержек, которых требует само принятие решений. Эти ограничения могут перерасти из количественных в качественные, и тогда максимизация выродится в следование некоторым осознанным или неосознанным «правилам», упрощающим процедуру выбора. В это единственном пункте модель REMM фактически переходит от неоклассической максимизации к ограниченной рациональности, лежащей в основе поведенческой теории. В остальном же она представляет собой концентрированное описание поведенческих предпосылок современной неоклассической теории.⁶

3. Альтернативные  модели экономического человека.

      Неоклассический подход господствует в современной  экономической теории. То же самое  можно, следовательно, сказать о  являющейся сердцевиной этого подхода  модели человека как рационального максимизатора (с соответствующими модификациями, позволяющими встроить неопределенность будущего и несовершенную информацию в основную модель, ничего в ней принципиально не меняя).

      Одной из основных причин этого господства является всеохватность неоклассической модели, ее готовность единообразно объяснять не только все экономические явления, но и процессы, но и процессы протекающие за пределами экономической жизни. Критики неоклассического подхода, отмечая его отдельные слабые места и предлагая свои частные альтернативные, не претендовали на создание всеобъемлющей системы.⁷

      В то же время наряду с неоклассическим  существуют и альтернативные исследовательские подходы, пользующиеся большим или меньшим влиянием. Это влияние значительно возросло в результате кризиса в 1970-е гг. неоклассического синтеза, представлявшего собой основное течение с 1940-х гг. и состоявшего из неоклассической микроэкономики и кейнсианской макроэкономики (последняя в интерпретации Дж. Хикса и А. Хансена). Мнения экономистов о том, что явилось слабым звеном этого синтеза, разошлись. Большинство выступило за то, чтобы снести кейнсианско-хиксианскую макроэкономическую надстройку и достроить неоклассическую микроэкономику неоклассической же макроэкономикой, основанной на предпосылке рациональных ожиданий. Меньшинство предлагало разрушить все здание неоклассического синтеза и выдвинуло различные альтернативные принципы, на которых можно было бы построить экономическую теорию. Внимание к альтернативным школам экономической мысли в этот период значительно усилилось. Среди них принято выделять австрийскую теорию, посткейнсианство, институционализм, поведенческое направление, радикальную экономическую теорию, хотя четкую демаркационную линию между ними провести трудно и идеи некоторых экономистов укладываются не в одну, а в несколько школ сразу. Данные подходы, естественно, различаются и по используемым в них моделям человеческого поведения. Однако выделить единую модель человека для каждого из подходов не так просто.

      Важной  чертой современной западной экономической  теории является ее углубляющаяся специализация. В послевоенный период мы практически не встретим экономических трудов под популярнейшим в XIX в. заглавием «Основы (начала, принципы) политической экономии» или «Общая теория денег (капитала, занятости и пр.)». Сам жанр теоретического трактата, дающего последовательное системное изложение всех основных проблем экономической науки, видимо, безвозвратно ушел в прошлое. Монографии наиболее выдающихся экономистов обычно представляют собой сборники статей, написанных данным автором в разное время и по разным специальным поводам.