Концепция развития финансового рынка России до 2020 г

По нашим  оценкам, при таком развитии событий  к 2020 г. национальный финансовый сектор будет характеризоваться приемлемым уровнем финансового суверенитета. К 2020 г. банки смогут опираться на ресурсы населения и мощных национальных компаний, работающих в различных  секторах экономики, а внешние ресурсы  по системе не превысят 30% пассивов. Более того, снижение зависимости  от внешних источников ресурсов и  сбалансированная макроэкономическая политика существенно снижают вероятность  возникновения кризисных явлений  в банковском секторе в период 2009—2020 гг. даже в условиях внешней  нестабильности. 

Таблица 17. «Драйверы роста» последовательно  сменяют друг друга: 

2. В рамках инерционного сценария ключевые ограничения, как в сфере укрепления внутренней ресурсной базы, так и в сфере  расширения спроса на банковские услуги, сохранятся, возможности по снижению зависимости от внешних рынков капитала не будут реализованы, хотя макроэкономические условия как в России, так и в мире в целом останутся благоприятными. Это сделает невозможным удовлетворение потребностей российских экономических агентов в качественных банковских услугах силами российских кредитных институтов.

Основная причина  реализации инерционного сценария —  медленная реализация мер, необходимых  для развития финансового рынка, как это происходило в 2000—07 гг. Вплоть до 2015 г. сохранится высокая  зависимость темпов роста от доступа  к внешним ресурсам, что не позволяет  говорить об экономическом суверенитете. В результате доля внешних ресурсов в периоды «дешевых денег» на внешнем  рынке будет возрастать до 35—40% пассивов, а даже незначительное удорожание денег  на внешнем рынке будет останавливать  рост банковской системы и провоцировать  мини-кризисы. 

К моменту очередных  выборов в 2012 г. ресурсы государства  под давлением общественного  мнения будут направлены на бюджетные  инвестиции в экономику и отчасти  рекапитализацию госбанков, пострадавших от внешних шоков. По этой причине будет упущена возможность создания работающих схем рефинансирования, которые могли бы стать импульсом для развития национальных кредитных институтов. 

Схема аутсорсинга финансовой системы будет демонтирована только к 2011—12 гг., когда существенно сократятся госсбережения, как накопленные, так и текущие. Кроме того, к этому времени активные участники существующей аутсорсинговой схемы — контролируемые частным российским капиталом банки — будут вытеснены на периферию банковской системы. Вероятно, на смену аутсорсингу придет модель гипертрофированного развития розничного кредитования, при которой располагающие дешевыми ресурсами иностранные банки кредитуют россиян под покупку потребительских товаров. 

Длительная консервация  схема аутсорсинга финансовой системы означает, что финансовый сектор будет по-прежнему плохо справляться с трансформацией внутренних сбережений. Крупные компании продолжают получать ресурсы напрямую с мирового рынка, со временем возможен также перенос центров управления ликвидностью крупных холдингов из России ближе к мировым финансовым центрам. 

В отсутствие специальных  государственных программ по обеспечению  равного доступа к финансовым услугам, укреплению доверия к банковскому  сектору и повышению финансовой грамотности социальные аспекты  в деятельности банки станут учитывать  лишь при прямом давлении государства. 

В 2010—2013 гг. рекапитализированные после ипотечного кризиса иностранные банки развивают активную экспансию на российский рынок, вытесняя или скупая частные российские банки. Благодаря сопутствующему притоку капитала активы банковской системы растут на 5—6% быстрее номинального ВВП. Активность иностранных банков обеспечивает опережающий рост кредитования физических лиц. 

К 2014 г. этот процесс  размывания сегмента частных банков в целом завершается, и темп роста  активов резко падает. Выборы 2014 г. иностранные инвесторы рассматривают  как дополнительный риск. После 2014 г. интенсифицируется вытеснение госбанков. Темпы роста превышают рост номинального ВВП только на 4—5 %. Значительная часть  правовых институтов, обеспечивающих банковскую деятельность, не развивается  в России, отдается на аутсорсинг в другие страны. 

3. Кризисный сценарий реализуется при условии, что в течение 2009—2020 гг. «срабатывают»  несколько серьезных риск-триггеров, либо происходит событие, которое мы относим к разряду катастрофических. Большая часть времени и ресурсов в таких условиях на восстановление банковского сектора и экономики в целом после кризисных явлений. В случае реализации негативного сценария сложно говорить о решении как экономических, так и социальных задач, стоящих перед банковским сектором.

Источник кризиса  может быть как преимущественно  внешний (длительный период нестабильности на финансовых рынках, снижение цен  на нефть, ухудшение международных  отношений), так и внутренний (политическая или макроэкономическая нестабильность, включая циклический спад). 

В России восстановительный  период, когда циклический характер роста практически не ощущается  из-за эффекта низкой базы, завершился, что делает вероятным возникновение  в период 2009—2020 гг. циклического спада. Существенное замедление экономической  динамики может начаться уже в 2009 г., когда будет исчерпан эффект инвестиционного  рывка 2007 г. и обострится ряд ресурсных  ограничений. Именно тогда могут  реализоваться кредитные риски, накопленные банками в период экономического роста. 

Рецессия, связанная  со снижением инвестиционной активности крупных предприятий, ударит, прежде всего, по банкам, ориентированным на корпоративное кредитование. Их темпы  роста резко упадут, а кредитные  риски вырастут. Эти банки могут  снизить свои риски, диверсифицируя вложения в реальный сектор за счет секторов, ориентированных на внутренний рынок, предприятий среднего и —  при наличии соответствующих  возможностей — малого бизнеса. 

Если спад затронет и потребительский  сектор, серьезно пострадают банки, занимающиеся розничным кредитованием. В сегменте кредитования физических лиц даже некоторое  замедление экономической динамики может обернуться реализацией кредитных  рисков. Позитивные прогнозы аналитиков и банкиров построены, прежде всего, на ожиданиях продолжения экономического роста и расширения внутреннего  потребления. Предполагается, что новые  заемщики, желающие потреблять «здесь и сейчас», продолжат покрывать  потери банков от невозвратов за счет растущих доходов. Однако в условиях рецессии такой механизм перестанет работать.

                                                                                                   График 17. Последовательно задействовав ключевые «драйверы роста»,

                                                                                                   можно обеспечить быстрый рост без потери суверенитета. 

Усиление волатильности валютного курса может стать еще одним вызовом устойчивости банковского сектора. В «Отчете о развитии банковского сектора и банковского надзора в 2006 году» приведены результаты стресс-тестирования по фактору укрепления рубля на 30% по отношению доллару США и евро; потери банков в рамках этого сценария оказались незначительными. Однако с учетом того, что, по прогнозам, уже в 2009—10 гг. импорт превысит объем российского экспорта, более вероятным сценарием является снижение курса рубля по отношению к доллару.  

Валютные риски, которые банки переложили на своих  заемщиков, отчасти реализуются  как кредитные: предприятия, не имеющие  экспортной выручки, не смогут обслуживать  кредиты, номинированные в подорожавших долларах. Ослабление рубля приведет также к оттоку части спекулятивного капитала, что снизит уровень ликвидности. 

Первоисточником таких рисков являются валютные займы  банков. Тем не менее, отказаться от них не удастся и среднесрочной  перспективе: для обеспечения инвестиционных потребностей экономики внутренних сбережений явно недостаточно. Усилия регулятора должны быть направлены на то, чтобы российские банки выбрали  умеренный уровень валютных рисков. В похожей ситуации казахстанские  банки, например, выбрали более агрессивное  наращивание валютных займов, что  обернулось повышенной уязвимостью  перед лицом многочисленных внешних  угроз. 

Частично такой  риск-триггер, как нестабильность на финансовых рынках, уже реализовался в форме кризиса субстандартной ипотеки в США, и последовавшей волной ухудшения ликвидности по всему миру. Основным источником кризиса в США явилась опасная связка секьюритизации «ипотечные кредиты subprime (в плавающих ставках) — банк — ипотечные ценные бумаги». Заемщики активно пользовались механизмами рефинансирования кредитов: в условиях, роста стоимости залогов это было гораздо выгоднее, чем планомерное погашение. Однако когда рынок недвижимости встал, а цена заимствований резко выросла, заемщики оказались в ситуации, когда они не могли ни обслуживать подорожавшие кредиты, ни воспользоваться рефинансированием в условиях обесценения залогов. Именно после этих событий банковский сектор накрыла волна дефолтов по кредитам subprime. Однако большинство ипотечных портфелей были «упакованы» в MBS и CDO, и первой пострадавшей в кризисе стороной стали инвесторы, держатели ипотечных ценных бумаг. А главным последствием кризиса для глобальной финансовой системы явилась масштабная переоценка рисков инвестирования. 

Вместе с тем, с усложнением инфраструктуры финансовых рынков и развитием финансового  инжиниринга, спектр инструментов, риски  по которым оценить довольно сложно, будет только расширяться. Вопрос о том, какой сегмент станет причиной следующего потрясения, остается открытым. 

Последствия снижения цен на нефть и ряд других экспортных товаров будут достаточно болезненными для банковского сектора и  российской экономики в целом, хотя у отраслей, ориентированных на внутренний спрос, будет больше времени, чтобы  адаптироваться к новым условиям. Как и в случае «естественной» рецессии, важнейшим последствием экономического спада, вызванного внешними причинами, станет драматический рост кредитных рисков в корпоративном, а затем и розничном секторах. Кроме того, снижение цен на нефть способно кардинально изменить динамику валютных резервов, что окажет влияние на уровень ликвидности в экономике и банковском секторе. 

Гипотетический  сценарий ухудшения международных  отношений предполагает более длительное воздействие таких факторов, как  перебои межбанковских расчетах или блокирование счетов российских банков. Динамичная внешнеполитическая обстановка не позволяет исключать такие неблагоприятные исходы, как обострение военно-политического противостояния в одном из регионов мира и связанные с этим искажения в мировых финансовых потоках. Опять же, наиболее остро это скажется на уровне рисков ликвидности и рыночных рисков в банковской системе. 

Катастрофическими, то есть ведущими к потере более 20% активов  российских банков, могут оказаться  сценарии, связанные с внешними шоками. 

Сопоставление инерционного сценария и сценария прорыва 

Следует отметить, что сценарий прорыва предполагает два подсценария — развитие по модели банковского капитализма или по смешанной модели, предполагающей сопоставимые размеры как банковского сектора, так и финансового рынка. Основные различия между подсценариями касаются темпов роста банковского сектора. 

Подсценарий 1. Небанковские финансовые институты развиваются опережающими темпами, банковский сектор обеспечивает устойчивость финансового рынка, но не является «локомотивом» его роста (рост на 4—8 п. п. быстрее номинального ВВП). В этом случае удается выйти на отношения активов банковского сектора к ВВП к 2020 г. в 170% ВВП, при этом активы банков будут составлять около 65% активов финансового сектора. 

Подсценарий 2. Банковский сектор — один из наиболее динамичных сегментов, темпы прироста превышают рост номинального ВВП на 8—10 п. п. В этом случае возможно увеличение соотношения активы банков-ВВП до 200—205%, а активы банков составят около 75—80% активов финансовых институтов.