Роль телевидения Китая в формировании культурной идентичности

        В контексте исследования идентичности в Китае активно используется  
т.н. практическая аксиология, чьи основные идеи заключаются в том, что эффективно управлять обществом можно через развитие способностей каждого его представителя. Возникновение практической аксиологии связано с именем Дэн Сяопина, который рассматривал традиционную культуру через призму эффективности, т.е. с точки зрения достижение конкретных практических результатов. Поэтому главной задачей изучения вопроса  
идентичности на современном этапе, по мнению китайских исследователей, является «поиск наиболее эффективного пути развития китайского общества».  
        В современных работах китайских учёных «идентичность» всё чаще ставится в один ряд с такими понятиями, как «интерпретация», «восприятие», «воображение», «символизм» и др. «Изучение идентичности позволит нам по-своему оценить реальную действительность и ответить на вопрос чего может достичь китайское общество и для чего это нужно сделать». Данное положение задало основные направления исследований идентичности на многие годы вперед.

       Ряд китайских исследователей  придерживается мнения, что идентичность формирует внутренние и внешние условия собственного существования и обладает небывалой силой. Хотя она и является лишь абстрактным понятием, но существует в реальной жизни. «Разные идентичности порождают разные цивилизации, формируют различные общества в национальных государствах, а также выступают источником конфликтов между ними». Кроме того она составляет фундамент личностной безопасности каждого человека.

     По мнению Лю Цзяньцзюня  идентичность – это продукт человеческого самопозиционирования по отношению к внешнему миру, «когда человеку нужно сделать выбор в трудной ситуации, он всегда обращается к своей идентичности.

     Культурная идентичность, по мнению У Сяопина и Сюй Цзешуня, состоит из двух уровней: высший уровень и основной(базовый). Эти два уровня тесно взаимосвязаны, они дополняют друг друга в сущности, неразделимы. «Первый (высший) уровень – это идентичность китайской нации. То есть 56 национальностей Китай признают свою принадлежность к китайской нации ,а также наличии общих предков. Второй (базовый)уровень подразумевает, что каждый из 56 китайских этнических групп обладает своей уникальностью и неповторимой идентичности, по-своему вносит вклад в развитие страны и участвует в ее общественной жизни». Очевидно,что первый уровень культурной идентичности построен на фундаменте второго. Их взаимосвязь заключается в том, что, несмотря на неравномерность национальных автономий н Китае и возникающие в связи с этим неравноправия политических статусов и трудностей самоидентификации, отношения между ханьским населением и нацменьшинствами - это отношения, построенные и сохраняющиеся на основе общей истории и культуры.  
       Обращаясь к истории культурной идентичности, Ян Синьин и Чэнь  
Пучжэнь выделяют три этапа её развития:  

 
        1. Культурная идентичность раннего периода связана с кровным  
родством и географическим местом проживания. Кровное родство и плановость представляли собой основу традиционного общества. Однако с  
расширением человеческого взаимодействия изменяется уклад жизни людей, в связи с чем происходит образование наций, т.е. объединений людей на основе общей истории и культуры, а также жизненного опыта;  
        2. Культурная идентичность второго этапа развития основана на  
национально-культурной идентичности. Нации в ходе своего развития  
формировали новое содержание коллективной идентичности и культуры,  
нашедшее отражение в обычаях, привычках, языке, способах выражения мыслей и др. Эти культурные элементы были тесно вплетены в неповторимый культурный ландшафт нового времени. Люди научились различать друг друга по культурным признакам, начали размышлять о месте и роли своей нации и культуры;

        3. Основной особенностью развития культурной идентичности па третьем этапе является поиск политических идеалов и идеологии. Некоторые  
ученые считают, что государство, в сущности, это воображаемое политическое сообщество, позволяющее обрести чувство принадлежности к какой-либо группе.

     Таким образом, новые угрозы, стабильности идентичностей, ставшие объективной реальностью нашего времени, невольно способствуют проявлению механизмов формирования новых, более сильных идентичностей, которые становятся эффективным средством защиты национальных интересов. В сложившихся условиях культурная идентичность Китая не только является отражением культурной самобытности китайского народа, но и призвана блюсти го интересы. Они демонстрируют уникальность современной китайской цивилизации, способствуют повышению ее статуса и конкурентоспособности на международной арене.

ГЛАВА 2. ТЕЛЕВИДЕНИЕ КИТАЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ФОРМИРОВАНИЯ КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ.

     2.1 Сущность культурной идентичности в Европе и на Западе.

      В контексте рассмотренной темы нами рассматривается целесообразность применения компаративистского подхода, с целью сравнения ценностных основ западной и российской культурных идентичностей и выявления в них неких общих, универсальных принципов и установок, а также нахождения различий, свидетельствующих о самобытности рассматриваемых традиций.

     В первобытном обществе, предшествующем возникновению первых европейских государственных образований, индивидуальная идентичность самостоятельно практически не выделялась. В то время человек не нуждался в самоидентификации, так как она была предопределена ему с рождением. На этой стадии, индивидуальное начало находилось в подчиненном положении по отношению к коллективному «мы». Единственным, что подчеркивало индивидуальность человека, было его имя. Однако в дальнейшем, с момента появления письменности у каждого человека появляется самостоятельная возможность самовыражения в виде текста.

      Понятие индивидуальной ответственности усиливается в средневековом христианстве, когда человек один на один предстает перед Богом. Бог призывает каждого человека выполнять свою социальную функцию, в этом

видится предназначение каждого. Однако слияние индивида с социальной идентичностью в традиционном обществе, все-таки не столь всеобъемлюще.

        Ценность человека как самостоятельной личности, не зависящей от своей социальной группы, упрочняется с появлением теорий естественного права в эпоху Просвещения, Этот период характеризуется возникновением многочисленных движений за свободу от жестко предписанной идентичности и право самим выбирать себе основы для идентификаций. При этом показательным является тот факт, что подобные движения, как правило, опирались лишь на одну явно выраженную основу идентификации - нацию, пол, политическую ориентацию и т.д. Однако данный процесс был позитивен в уже в том плане, что человек начинает искать свое место в обществе, поскольку оно больше не было предопределено заранее.

        После становления в Европе капиталистического индустриального общества занимает отдельную нишу в производственной и бюрократических процессах. В этот период все большую ценность приобретает приватная жизнь человека, так как в ней он может ощущать себя самим собой, а не безликой частью некой сложной системы. Под влиянием внешнего психологического давления, его идентичность разделяется на несколько частей, и в дальнейшем эта фрагментация усиливается все больше.

        Сегодня основные ценности демократии становятся практически всеобщей нормой государственного обустройства. Иными словами, большинство государств мира можно поделить на два типа: развитые либо развивающиеся. Первые представляют собой высокоразвитые в экономическом и технологическом плане общества, к числу которых относятся в основном страны т.н. «золотого миллиарда», в который входят США, государства Западной Европы и Япония. Вторые - другие общества, активно предпринимающие попытки адаптировать западные культурные и

идентификационные образцы к своим традиционным социальным практикам и осуществить тем самым модернизационный прорыв. Таким образом, на лицо возникновения процессов, направленных на внедрение возникших в условиях западной демократии институтов в чужеродную для них социокультурную среду.

        Большинство таких экспериментов обернулись для их инициаторов

кризисом цивилизационной идентичности, в результате национальное сообщество зачастую лишалось собственных, уникальных ресурсов развития. Тем не менее, широко известны факты, когда именно эффективная трансформация цивилизационных особенностей позволила таким странам, как Япония, Тайвань, Южная Корея, Сингапур и Гонконг, продемонстрировать высокий потенциал адаптации заимствованных

инновационных практик и институтов и совершить настоящий рывок в своем развитии. Их опыт находится в фокусе особого внимания современной ученой общественности.

      Так чем же так привлекательны ценностные составляющие культуры Запада? Принято считать, что в основе «западного» типа культуры лежат характеристики, позволяющие рассматривать их в качестве «универсальных». Такие понятия как свобода, индивидуализм, рациональность, частная собственность, правовое сознание и многое другое одинаково доступны и понятны большинству людей, для некоторых они становятся тем идеалом, к которому можно и нужно стремиться. Таким образом, западная культурная идентичность выражается в том, что современный европеец или американец соотносит себя с сообществом индивидов, разделяющих указанные ценности.

       Марта Финнемор утверждает, что в основе западной культурной идентичности лежат индивидуализм и рациональное действие, ориентированные на достижение свободы и прогресса. Эти принципы легли в основу западного капитализма и государства как системы рациональных бюрократических институтов. Подобная культура, на определенном этапе превратилась в типологическую черту многих европейских государств. Ее

нормы стали считаться образцом для организации экономических и политических институтов в большинстве стран. А также - основанием деления на «мы» (тех, кто сформировал эти институты) и «они» (тех, кто не их не имеет или не признает таковые)⁹.

      Российский политолог Н.А. Косолапое делает весьма точное замечание, указывая на то, что наиболее серьезно поддавшимися на интеллектуальную завлекательность европейского духовного мира, были Россия и Китай. Русь вступила на этот путь в конце X века. Потом Россия продолжила движение

по нему реформами Петра I, поисками конституционности и восприятием марксизма¹⁰.

            Вместе с тем западная идентичность по своей сути неоднородна. Например, т.н. «Старая» Европа ориентирована в основном на ценности социального государства, в то время как США целенаправленно культивируют и распространяют идею индивидуального успеха («американскую мечту») как главный источник развития общества»¹¹.

            До второй половины XX в. западным государствам достаточно успешно удавалось воспроизводить единую культурную идентичность. В то время одной из наиболее обсуждаемых тем в дискуссиях о культурной идентичности становится такое явление как мультикультурализм, который, по мере достижения значительных успехов в развитии западных государств, находил все больше сторонников. Основополагающие принципы многокультурности и толерантности со временем стали своего рода «визитной карточкой» западной идентичности, а также критериями распознавания «своих» или «чужих» внутри западного сообщества.

           Однако в последнее десятилетие прошлого века наметились первые симптомы кризиса в этой сфере. Принято считать, что их первопричиной

послужили    процессы    интенсификации    миграционных    потоков, чья

неравномерность привела к тому, что в структуре обществ развитых государств значительно возросло количество представителей этнических меньшинств. Директор Центра аналитического мониторинга Института международных исследований МГИМО Тимофеев отмечает тот факт, что раньше этнические меньшинства легче и охотней интегрировались в социальную среду западных государств благодаря близости к доминирующей 

культуре (европейские мигранты в США, итальянские и испанские-во Франции, восточноевропейские - в Германии, армянские, грузинские и греческие - в России), но сегодня культурная дистанция между «местными» и «приезжими» становится больше, а их «переплавка» — труднее¹².

       Кроме того, вследствие повсеместного внедрения концепции мультикультуризма, этнокультурные меньшинства в либеральных странах стали все меньше испытывать потребность в своей социокультурной ассимиляции. По сути, концепция многокультурности и всеобщей толерантности наделили их возможностью влиять на принимающее сообщество и изменять его в соответствии со своими интересами. В данном контексте интересно высказывание современного канадского теоретика Чарльза Тэйлора: «Мысли о том, что человек должен подавить собственную инаковость ради того, чтобы вписаться в доминирующее большинство, способ жизни которого в данном обществе признается единственно нормативным, постепенно выветривается. Феминистки, культурные меньшинства, гомосексуалисты, религиозные группировки — все настаивают на том, что этот господствующий политический принцип должен был скорректирован ради того, чтобы принять их, а не наоборот они должны приспособиться к нормам доминирующей культуры» . Таким образом, увеличение числа культурных микроидентичностей в западных странах начинает играть все более существенную роль по отношению к общегосударственным макроидентичностям.

           До недавнего времени противоречия идентичностей на Западе не приобретали острых конфликтных форм вследствие значительного запаса прочности действующих государственных институтов. Однако проблемы такого рода продолжают осложнять политическую жизнь Франции, Германии, Испании, Италии, Великобритании и др.

          Уже сегодня конфликтный потенциал, показательными примерами которого могут служить т.н. «карикатурные войны», скандалы с насильственным выселением цыган из Франции в Румынию, рассуждения первых лиц внешне благополучной Германии о возможном перекрытии путей в страну мигрантам из Турции и арабских стран, прилюдное сжигание Корана католическими священниками в США и т.д., требует принятия «непопулярных мер» со стороны правительств, что, в свою очередь, чревато обострения социальной обстановки, ростом протестной активности со стороны «ущемляемой» части населения.