Понятие Особенной части уголовного права, ее система и значение

Вступивший в силу УК РСФСР 1926 г. ситуацию не только не исправил, но и в результате постоянно вносимых в него дополнений, не считающихся с уже закрепленной структурой Особенной части, еще больше усугубил положение. Первоначально, например, лишь глава "Преступления воинские" законодателем рассматривалась как особо расположенная, за ключительная, но затем появилась еще одна: "Преступления, составляющие пережитки, родового быта". Отнюдь не в лучшую сторону изменилась и точка зрения законодателя на понятие государственных преступлений: после принятия в 1927 г. специального положения о них часть преступлений против порядка управления ("особо для СССР опасных") была признана разновидностью государственных преступлений, а часть — Нет. Сходная тенденция вскоре начала проявляться, в отношении преступлений против социалистической собственности, с той лишь разницей, что одни из них считались имущественными преступлениями, другие — приравнивались к государственным, а третьи — вообще оказывались не включенными в систему Особенной части УК РСФСР 1926 г. (Закон "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности" от 7 августа 1932 г.). Не говоря уже о непоследовательности позиции законодателя в решении вопросов принадлежности многих конкретных составов к тому или иному нормативно закрепленному виду посягательств, заметим, что и структура отдельных глав Особенной части нередко не поддавалась логическому объяснению, что, собственно, и побуждало ученых к отказу от ее использования в своих исследованиях.

Разработчики УК РСФСР 1960 г. внесли немало нововведений в систему Особенной части уголовного закона: впервые сформулированы в качестве самостоятельных видов преступления против правосудия, преступления против политических и трудовых прав граждан; имущественные посягательства приобрели две самостоятельные разновидности (преступления против социалистической и личной собственности); переосмыслены родовые характеристики многих конкретных составов (хулиганства, покупки заведомо похищенного и т. д.); унифицирован ряд статей, в том числе предусматривающие ответственность за нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви; уточнен порядок расположения статей в каждой главе Особенной части; расширены основания ответственности за отдельные виды деяний (преступления против природы, транспортные преступления и др.); криминализированы отдельные виды возможных посягательств на мир и безопасность человечества; изменено место нахождения глав "Хозяйственные преступления" и "Воинские преступления"; исчез принцип аналогии закона и т. д. Вместе с тем разработчиками УК РСФСР 1960 г. не был решен и даже не обсуждался главный вопрос построения системы Особенной части: об отправном, наиболее общем делении всей предусматриваемой ею совокупности составов преступлений. Еще в первые годы своего существования советская уголовно-право-вая доктрина провозгласила неприемлемость многих "буржуазных" институтов, в том числе непосредственно касающихся принципов исходного, первичного деления посягательств по их направленности против личности, общества и государства. С одной стороны, говоря, по сути дела, о тех же самых видах преступлений, вычленение которых так или иначе связывается с представлениями о соотношении личности и общества, общества и государства, а с другой — отвергая классификации преступлений по их направленности по причине недопустимости противопоставления в условиях социализма личных и общественных интересов, советская уголовно-правовая наука тем самым отказывалась от уяснения методологических основ систематизации материала Особенной части. Предлагавшиеся взамен абстрактные рассуждения об объекте преступления как критерии такой систематизации, разграничении так называемого общего, родового и непосредственно объекта посягательства не могли служить исходными началами для вычленения составов преступлений в качестве самостоятельных видов, правильного уяснения их сути, взаимосвязи с другими видами и местонахождения соответствующих статей в структуре Особенной части Уголовного кодекса. Если при конструировании Уголовных кодексов 1922 и 1926 гг. законодатель (пусть и не совсем последовательно) еще как-то использовал принцип дихотомического деления наказуемых деяний на: "направленные против основ советского строя, установленного в Союзе ССР волею рабочих и крестьян, и потому признаваемых наиболее опасными" и "все остальные преступления", то при разработке УК РСФСР 1960 г. такого рода основание потеряло свое общее значение, ибо было использовано лишь для систематизации статей, предусматривающих ответственность за государственные преступления. Пожалуй, лишь представлениями законодателя о типовой опасности видов посягательств можно объяснить принятую им последовательность расположения глав Особенной части: 1) "Государственные преступления" ("Особо опасные государственные преступления", "Иные государственные преступления"); 2) "Преступления против социалистической собственности"; 3) "Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности"; 4) "Преступления против политических и трудовых прав граждан"; 5) "Преступления против личной собственности граждан"; 6) "Хозяйственные преступления"; 7) "Должностные преступления"; 8) "Преступления против правосудия"; 9) "Преступления против порядка управления"; 10) "Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения"; 11) "Преступления, составляющие пережитки местных обычаев"; 12) "Воинские преступления".

С точки зрения конструкции Особенной части ныне действующий УК РФ 1996 г. во многом отличается от ранее действующего (прежде всего советского) уголовного законодательства. Не касаясь всех деталей (о них пойдет речь при характеристике отдельных видов посягательств), укажем на два принципиально важных момента, один из которых непосредственно касается различных уровней деления составов преступления, а другой — последовательности расположения вычленяемых на разных уровнях видов преступлений.

Говоря о первом моменте, обратим внимание сначала на то, что в статьях Особенной части достаточно четко и однозначно закреплена первичная классификация всех деяний, объявляемых преступными. С принятым решением вопроса можно спорить (мировая практика и доктрина на этот счет до сих пор не выработали единого взгляда), однако, следуя закону, местонахождение всякого состава преступления в системе Особенной части предопределяется прежде всего направленностью деяния против личности, общества или государства. Как мы полагаем, в данном случае может идти речь о типах посягательств. В рамках каждого типа нужно различать виды посягательств, но это уже другой, менее общий уровень деления. Члены такого деления нашли свое отражение и в наименованиях разделов Особенной части: 1) "Преступления против личности"; 2) "Преступления в сфере экономики"; 3) "Преступления против общественной безопасности и общественного порядка"; 4) "Преступления против государственной власти"; 5) "Преступления против военной службы"; 6) "Преступления против мира и безопасности человечества". Непосредственно в самом законе не раскрывается, какие именно виды посягательств (разделы Особенной части) образуют содержание каждого из отдельно взятых типов: преступлений против личности, преступлений против общества и преступлений против государства. Более того, рассуждая с формальных позиций, законодателя в этой связи можно упрекнуть в непоследовательности. И действительно, элементарная логика позволяет сделать однозначный вывод, что нельзя, не вступая в противоречие с требованиями теории классификации, один и тот же член деления (преступления против личности) рассматривать составной частью одновременно как трехчленного (указанного в Об щей части), так и шестичленного (подразумеваемого разделами Особенной части) деления. Однако все это вовсе не исключает необходимости "привязки" разделов (видов преступлений) к первичному делению посягательств на типы. Не имея возможности подробно обосновать свою точку зрения, заметим, что в настоящее время речь должна идти не о трех, а о четырех типах посягательств. Поясним свою мысль.

Первый тип — преступления против личности. В Особенной части УК РФ им посвящается одноименный раздел. Указанные в нем главы — результат вторичных оснований деления и поэтому каждое из деяний, признаваемое посягающим на личность, должно быть отнесено к какому-то отдельному виду. С некоторой долей условности можно сказать, что в качестве вида посягательств данного типа преступлений (преступлений против личности) должны рассматриваться посягательства на жизнь и здоровье (глава 16); свободу, честь и достоинство личности (глава 17); половую неприкосновенность и половую свободу личности (глава 18); конституционные права И свободы человека (глава 19), семью и несовершеннолетних (глава 20). Каждый из перечисленных видов, в свою очередь, имеет разновидности (например, преступления против жизни, преступления против свободы), а они — более мелкие группы (скажем, преступления против жизни включают в себя умышленные и неосторожные деяния).

Второй тип — преступления против общества. Содержание данного типа раскрывается двумя разделами Особенной части: "Преступления в сфере экономики" и "Преступления против общественной безопасности и общественного порядка". Принадлежность последнего вида посягательств к преступлениям против общества сомнений не вызывает, в то время как относительно первого вида (если иметь в виду историю развития отечественного уголовного законодательства) этого сказать нельзя. Не вступая в дискуссию по данному вопросу (а он, кстати, ныне становится самым актуальным в характеристике системы Особенной части), следует констатировать, что разновидностями преступлений в сфере экономики нужно было бы рассматривать те деяния, которые в законе именуются преступлениями против собственности, преступлениями в сфере экономической деятельности и преступлениями против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Соответственно содержание другого вида посягательств на интересы общества — преступления против общественной безопасности и общественного порядка — составляют деяния, образующие каждую главу раздела IX Особенной части. При выяснении разновидностей преступлений, включаемых в отдельную главу данного раздела, надлежит учитывать используемый законодателем принцип группировки ее статей.

Третий тип — преступления против государства. С позиции действующего в настоящее время закона их основными видами служат преступления против государственной власти (раздел X) и преступления против военной службы (раздел XI). Однако такое решение вопроса вряд ли заслуживает поддержки. Прежде всего наименование раздела "Преступления против государственной власти" явно требует более широкой формулировки, ибо оно оказывается даже более узким по сравнению с наименованием одной из его глав: "Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления". Надо полагать, что в данном случае раздел должен именоваться несколько иначе: "Преступления против государства". Но если это так, то помимо традиции, сохраняющейся со времен Петра I, нет никаких оснований для противопоставления интересов государства и интересов военной службы. Имея в виду данное обстоятельство, в качестве самостоятельных видов преступлений против государства можно назвать: преступления против основ конституционного строя и безопасности государства (глава 29); преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (глава 30); преступления против правосудия (глава 31); преступления против порядка управлений (глава 32); преступления против военной службы (глава 33). Что касается разновидностей каждого из перечисленных видов преступлений против государства, то данный вопрос должен решаться опять-таки исходя из анализа структуры конкретной главы.

Четвертый тип — преступления против мира и безопасности человечества. Представляется, что они не могут быть составной частью трех выше названных типов преступлений, ибо предполагают свой, отличный от других объект уголовно-правовой охраны. Специфика направленности преступлений против мира и человечества, исключительно высокий уровень их общественной опасности, международно-правовой характер решения вопросов об основаниях ответственности и т. п. позволяют рассматривать такие преступления в качестве самостоятельных по отношению к преступлениям против личности, общества и государства.

Специфика общественной опасности так называемых международных преступлений требует уяснения не только их соотношения с иными типами посягательств, но и мотивов, побудивших законодателя поместить статьи об ответственности за преступления против мира и безопасности человечества в заключительном разделе Особенной части УК РФ. Со времен Соборного Уложения 1469 г. была принята такая последовательность основных видов преступлений, которая отражала ^сравнительную ценность объекта уголовно-правовой охраны, причем предпочтение всегда отдавалось защите интересов государства. Разработчики УК РФ 1996 г., отказавшись от такой традиции, на первое место выдвинули интересы личности, на второе — общества, на третье — государства, на четвертое — мира и безопасности человечества. Такое решение вопроса в литературе часто связывают с признанием интересов личности высшей социальной ценностью, однако подобного рода объяснение не бесспорно. Если допустить, что именно наибольшей значимостью интересов личности диктуется целесообразность помещения в Особенной части раздела "Преступления против личности" на первом месте, то придется согласиться с утверждением, согласно которому все другие разделы подразумевают : а) какие-то иные, не принадлежащие личности интересы; б) то, что последние характеризуются сравнительно меньшей ценностью. Между тем в Особенной части все без исключения разделы, главы и статьи имеют своей целью защиту интересов (благ) личности, и вопрос состоит лишь в том, какие из них имеются в виду в каждом конкретном случае: индивида, большого или малого круга лиц, всего человечества. Это во-первых. Во-вторых, по меньшей мере странной выглядит позиция законодателя, считающего, что безопасность отдельной личности имеет приоритет по отношению к безопасности человечества в целом. Последовательность расположения материала в Особенной части должна объясняться не аксиологическими соображениями, а логикой: от простого к сложному, от причинения вреда отдельному лицу к причинению вреда обществу или государству либо человечеству.

Глава 3. Уголовно-правовая квалификация.

В нашей литературе стало традицией выделять двоякое значение термина "квалификация": в одном случае им обозначают сделанный правоприменителем логический вывод, конкретную уголовно-правовую оценку содеянного, предполагающую указание соответствующей статьи (части, пункта) уголовного закона; в другом случае под данным термином подразумевают саму деятельность, направленную на получение такого вывода и складывающуюся из определенных логических этапов или стадий. Подчеркивая единство и взаимосвязь двух указанных значений, авторы обычно определяют понятие квалификации как установление и юридическое закрепление соответствия (точного соответствия, тождественности) признаков совершенного деяния и признаков состава преступления, предусмотренного уголовно-правовыми нормами.

К сожалению, с подобного рода дефинициями трудно согласиться. Увязывая суть квалификации с определением соответствия (тождества) чего-либо с чем-либо, все они предполагают наличие признаков содеянного и уголовно-правовой нормы, содержащей признаки состава-преступления, с которыми производится сопоставление. Но когда вопрос об уголовно-правовой норме, подлежащей применению, решен, пусть даже предположительно, то выяснение соответствия содеянного ее признакам имеет своей задачей не квалификацию как таковую (она уже проведена), а ее проверку. Однако суть квалификации не может сводиться к представлениям о той или иной разновидности квалификации: обоснованной или необоснованной, полной или неполной, предположительной (первоначальной) или окончательной, учитывающей все ее правила или не учитывающей и т. д. В этой связи становится очевидной необходимость уточнения основной цели квалификации: смещения акцента с установления тождества на установление правовой нормы, подлежащей применению в конкретном случае.

В некоторой корректировке нуждается и характеристика основных "составляющих" понятия квалификации, ее элементов. Часто встречающееся в нашей литературе выражение "квалификация преступления" требует обратить особое внимание на недопустимость отождествления того, что квалифицируется, с тем, как, в каком качестве производится квалификация. В первом случае имеется в виду ее объект, во втором — одна из возможных оценок содеянного, содержащаяся в уголовно-правовой норме. В этой связи следует констатировать, что при уголовно-правовой квалификации объектом служит не само преступление, а отдельное деяние, которое с позиций действующего законодательства должно или не должно рассматриваться в качестве преступления. В итоге, имея в виду структурные элементы любой оценочной деятельности, в действиях лица, осуществляющего уголовно-правовую квалификацию, нужно различать: а) ее цель (установление конкретных статей, их частей, пунктов, подлежащих применению в каждом случае); б) объект (отдельно взятое деяние лица); в) основание (действующее уголовное законодательство) и г) характер уголовно-правовой оценки (в самом общем виде выражающейся в признании с позиций выявленной нормы деяния преступным или непреступным; в более конкретном — в признании его, например, кражей, убийством и т. д.). Что касается самой дефиниции, то, отражая в ней основные особенности содержания данного вида оценочной деятельности правоприменителя, можно исходить из следующего: уголовно-правовая квалификация есть не столько, как принято считать, установление и закрепление точного соответствия (тождества) признаков совершенного деяния признакам состава преступления, сколько определение конкретной статьи УК (в необходимых случаях — статей У К, их частей, пунктов), которую с позиций действующего уголовного законодательства следует применить при решении вопросов о преступности и наказуемости данного деяния.