Понятие Особенной части уголовного права, ее система и значение

Особенная часть есть объединяемая в главы и разделы совокупность статей УК, которая, будучи неразрывно связанной со статьями Общей части УК, решает вопросы преступности и наказуемости отдельных деяний, определяя в отношении каждого из них отличительные признаки и пределы наказуемости, устанавливая при этом в систематизированном виде исчерпывающий перечень такого рода деяний.

Глава 2. Становление и развитие системы Особенной части уголовного законодательства России.

Различного рода источники, в том числе договоры Олега и, Игоря с Византией (911, 945 гг.), свидетельствуют, что на Руси еще задолго до появления Русской Правды были известны такие преступления, как убийства, увечья, оскорбления, кражи, поджоги, угрозы. Однако из числа дошедших до нас рукописей она является первым древнерусским памятником, посвященным в основном уголовно-правовым нормам и упоминающим не об отдельных преступлениях, а о некоторого рода их перечне. Его составители усматривали в наказуемых деяниях посягательства на интересы отдельных лиц, нанесение им личной обиды, а потому не касались всего того, что относилось к религиозно-нравственному сознанию, составляло сферу компетенции церковных уставов и связывалось с верой, ересью, чародейством, чистотой нравов, отношениями между членами семьи, супружеством и т. д. Более определенный перечень преступлений светского характере, содержался ив Судебнике 1497 г., который помимо упоминания о преступлениях частного характера — душегубстве (убийстве), татьбе (краже), разбое, ябедничестве — содержал статью, предписывающую жестокую наказуемость "государскому убойце" (лишившему жизни своего господина), "коромольнику" (изменнику, предателю, мятежнику), "церковному татю" (нарушившему интерес церкви), "головному татю" (некоторые исследователи полагают, что речь иДет о похитителе людей, холопов), "подымщику" (термин также по-разному интерпретируется учеными, часть которых связывает его с подстрекательством населения к восстанию), "зажигалыцику" (поджигатель города, укрепления), "ведомому лихому человеку". Введение и распространение на Руси системы кормлений, породившей расцвет взяточничества и злоупотреблений, побудило разработчиков Судебника 1550 г. к конструированию норм об ответственности должностных лиц за отказ в правосудии, вынесение неправосудного решения, судебный подлог, лихоимство. Кроме того, среди наиболее тяжких преступлений стали называться новые составы: сдача города неприятелю, подмет. Оба судебника, посвященные в основном решению вопросов судопроизводства, пополнили перечень преступлений новыми видами и подразделили их не с уголовно-правовой, а с процессуальной — по подсудности — точки зрения.

Период так называемого Смутного времени (конец XVI — первая половина XVII вв.) характеризуется не только резким возрастанием недовольства широких слоев населения, преступности, но и важными социально-экономическими и политическими преобразованиями, требовавшими своего нормативного оформления и закрепления. Принятие Соборного Уложения 1649 г. знаменовало собой новый этап правового (в том числе уголовно-правового) регулирования. Пытаясь создать свод законов, относящихся к различным отраслям права, разработчики этого Уложения уделили значительное внимание вопросам преступности и наказуемости деяний, впервые классифицируя их по направленности и социальной опасности. Судя по месту нахождения соответствующих статей, наиболее ценным объектом уголовно-правовой охраны стали каноны религиозного* учения, которые считались .мировоззренческой основой жизнедеятельности государства, общества и отдельных лиц. В отличие от ранее; действующих нормативных актов существенное развитие, в Соборном Уложении получили, статьи о преступлениях против государства, интересы которого защищались как интересы личности монарха (его жизни, -здоровья, чести), государевой казны, ратной службы, правосудия. Круг посягательств на интересы частных лиц также значительно расширился, причем сначала речь шла о многочисленных имущественных преступлениях (воровстве, татьбе, разбое), а только затем о посягательствах личного характера. Среди последних назывался ряд деяний, составляющих ранее предмет регулирования церковного законодательства: отцеубийство, детоубийство, убийство незаконнорожденного, изнасилование, блуд, сводничество, совращение в басурманскую веру и т. п. Заключительные главы Соборного Уложения касались ответственности за незаконное производство и торговлю спиртными напитками и табаком.

В период действий Соборного Уложения было принято немало новых самостоятельных правовых актов, так или иначе устанавливающих новые уголовно-правовые нормы. Особенно много их содержалось в законодательстве Петра I, и прежде всего в его Артикуле воинском. Предназначавшийся для военнослужащих и лиц, приравниваемых к ним, он устанавливал наказуемость как специальных, совершаемых лишь по службе (дезертирство, побег с места службы мародерство, сдачу крепости и т. п.), так и иных деяний (преступлений против веры, политических преступлений, поединка, преступлений против жизни, половых преступлений, имущественных преступлений и преступлений против правосудия). Не раз предпринимались Петром I попытки разработки уголовного закона и для населения: Уложения о наказаниях, учитывающего опыт зарубежного и отечественного нормотворчества и различающего в качестве наиболее общих видов преступления государственные и партикулярные. По разным причинам созданные в этой связи комиссии не смогли воплотить в жизнь это намерение. Безрезультатной оказалась и деятельность других комиссий XVIII в., в том числе и той, которая, руководствуясь Наказом Комиссии для сочинения нового Уложения Екатерины II, усматривавшей в преступлении нарушение интересов не государства, а общества или личности, должна была исходить из деления наказуемых деяний на преступления против: а) веры, б) нравов, в) тишины и спокойствия, г) безопасности граждан. Лишь сформированной в начале XIX в., одиннадцатой по счету комиссии удалось на первом этапе подготовить Полное собрание законов, состоящее из 46 томов и учитывающее в хронологическом порядке более 50 тыс. актов, и на втором — разработать Свод законов, в котором материал стал располагаться по отраслевому принципу. Том 15 Свода посвящался уголовному законодательству и впервые выделял в нем Общую и Особенную части. В последней все наказуемые деяния подразделялись на: преступления против веры; государственные преступления; преступления против правительства; преступления чиновников по службе; преступления против безопасности, жизни и прав общественного состояния лиц; преступления, нарушающие различного рода уставы (о повинностях, казенного управления, благоустройства); преступления против семьи, половые преступления; имущественные преступления; лживые поступки. С изданием Свода законов началась разработка Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, проект которого был утвержден в 1845 г.

Характеризуя в общем плане Особенную часть данного Уложения, отметим, что она строилась на многоуровневом принципе организации материала; разделы, главы, часто — отделения, иногда — отдельные группы. При этом определенный смысл обнаруживался в последовательности расположения разделов Особенной части. Первое место традиционно занимал раздел, именуемый "О преступлениях против веры и нарушении ограждающих оную постановлений". Примечательно, что в отличие от Артикула воинского, признававшего клятвопреступление посягательством на интересы правосудия, Уложение о наказаниях к многочисленным главам данного раздела ("О богохулении и порицании веры", "Об отступлении от веры и постановлений церкви", "Об оскорблении святыни и нарушении церковного благочиния", "О святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел") относило также главу "О лжеприсяге". Вслед за названным был, как и ранее, помещен раздел об ответственности за государственные преступления, понятием которых охватывались посягательства не только на жизнь, здоровье и честь императора, выступления против существующего строя ("бунт") и государственная измена, но и так называемые преступления против народного права (преступления против некоторых других государств, их представителей). Вместе с тем, пользуясь термином "преступления государственные", законодатель формально не включал в его содержание наказуемые деяния, нарушающие интересы государственной казны, порядка управления, гражданской и воинской службы, правосудия и т. п. Если в целом при конструировании составов; преступлений против веры и государства законодатель в, большей мере ориентировался на принципы, используемые при подготовке Соборного Уложения 1649 т г. и Артикула воинского, то при разработке статей о наказуемости деяний против общества — на Наказ Екатерины II. В этой связи последние распределялись по двум разделам, один из которых ("О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния") ставил под уголовно-правовую охрану здоровье населения, общественный порядок, общественную нравственность, многочисленные постановления о торговой и промышленной деятельности, а другой ("О преступлениях и проступках против законов о состояниях7*) — криминализировал деяния, касающиеся семьи (в частности, похищение или подмена малолетних), рабства (продажу в рабство и участие в торге неграми), порядка получения и пользования сословными преимуществами (званиями, титулами) и т. д. Заключительное место Уложение о наказаниях отводило разделам, объединяющим статьи, защищающие блага частных лиц: в первом разделе — принадлежащие всякому физическому лицу (жизнь, здоровье, честь, достоинство, свободу, спокойствие); во втором — члену семьи (супругу, детям и родителям) или родственнику (в случаях кровосмешения); в третьем — владельцу имущества (завладение, уничтожение, похищение чужой собственности) или имущественных прав (нарушение имущественных обязательств). Таким образом, положив в основу четырехчленное исходное деление защищаемых интересов — религии, государства, общества, отдельных лиц, Уложение о наказаниях придерживалось аксиологического подхода в расположении основных видов преступлений.

В 4—7 раз превышая по объему уголовные кодексы многих зарубежных государств, Уложение о наказаниях на момент своего принятия насчитывало 2304 статьи, подавляющее большинство которых относилось к его Особенной части. Это, а также признание необходимости отграничения преступления от проступков и принятие в этой связи в 1864 г. Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, послужило одной из причин разработки и утверждения Уголовного Уложения 1903 г. Выделив 36 разновидностей преступлений и посвятив каждой из них отдельную главу, его разработчики исходили уже из несколько иных принципов. Обращает на себя внимание прежде всего то, что в Особенной части нового Уложения нет ни одной главы, в наименовании которой прямо бы говорилось о государственных преступлениях (преступлениях против государства). Данное обстоятельство объясняется скорей всего тем, что с таковыми законодатель увязывал не один, а несколько видов преступлений, именуемых: 1) "О бунте против Верховной Власти и преступных деяниях против Священной Особы Императора и Членов Императорского Дома"; 2) "О государственной измене"; 3) "О смуте"; 4) "О неповиновении власти"; 5) "О противодействии правосудию"; 6) "О нарушении постановлений о воинской и земских повинностях". Во всяком случае, будучи рядом расположенными, указанные главы Особенной части по сути дела оказались обособленными как от статей, предусматривающих наказание за нарушение постановлений о вере, так и от статей, устанавливающих основания ответственности за нарушение постановлений, касающихся народного здравия, общественной и личной безопасности, народного благосостояния, общественного спокойствия, общественной нравственности и др. Примечательно, что в проекте Уголовного Уложения среди последних предлагают поместить и посягательства религиозного характера, т. е. считать их преступлениями против общества. Однако эта рекомендация не была воспринята, а потому и соответствующие статьи вновь заняли место в первой главе Особенной части. Без особого труда можно обнаружить сходство в объектах уголовно-правовой защиты, подразумеваемых в главах "О лишении жизни", "О телесных повреждениях и насилии над личностью", "О поединке", "Об оставлении в опасности", "О преступных деяниях против личной свободы", "О непотребстве", ибо все это непосредственно затрагивает личные блага. Указанные главы вместе с двумя другими ("Об оскорблении" и "О разглашении тайн"), в которых в качестве потерпевших признавались как физические, так и юридические лица, в конечном счете подразумевали посягательства на частный интерес. Уложение 1845 г. в рамках данного вида выделяло также преступления против частной собственности. В Уложении 1903 г. говорилось уже о наказуемости за преступления против чужой собственности, т. е. в более широком смысле, что позволило отнести статьи о них к заключительной группе глав Особенной части, в которых речь шла о деяниях, способных причинять вред разным интересам: частным, общественным, государственным (казенным). Помимо имущественных посягательств (повреждение, присвоение, похищение чужого имущества, так называемой недобросовестности по имуществу, самовольного пользования им) данный вид деяний охватывал и преступления, совершаемые по службе государственной и общественной. В итоге, фактически ориентируясь, но формально не закрепляя деление посягательств по их направленности на преступления против веры, преступления против государства, преступления против общества, преступления против частных лиц и, кроме того, преступления "смешанного характера" (преступления, вред от которых может причиняться любому из названных объектов уголовно-правовой охраны), законодатель одновременно за счет унификации значительно сократил общее количество составов преступлений.

С принципами построения системы Особенной части Уголовного Уложения 1903 г. можно соглашаться или не соглашаться, но в любом случае она была более логичной, чем системы уголовных законов многих зарубежных государств того периода. Так, довольно широкое распространение в них получил подход, предложенный в УК Франции 1810 г., где за основу был взят принцип двухчленной систематизации составов преступлений. В соответствии с ним они классифицировались на преступные деяния против публичного строя и направленные против частных лиц: первые объединяли посягательства на безопасность государства (внешнюю и внутреннюю) и конституционную хартию (преступления против прав гражданства, правосудия, общественного спокойствия, интересов службы и т. д.); вторые — преступления против личности и собственности. Восприняв такой взгляд, зарубежное уголовное законодательство было вынуждено слишком часто отступать от исходного основания деления, определяя место нахождения статей, предусматривающих ответственность за преступления против собственности, так называемые общеопасные преступления, преступления против авторских прав и прав изобретательских и др. Подобного рода отступления обнаруживаются и в попытках использовать принцип двухчленного деления при анализе Особенной части Уголовного Уложения 1903 г. Приверженцем этого варианта решения вопроса был, в частности, В. Б. Есипов, который утверждал, что указанные в ней посягательства индивидуального характера подразумевают наказуемые деяния, во-первых, против личности (преступления против жизни, телесной неприкосновенности, свободы и чести) и, во-вторых, против имущества (преступления в виде недобросовестности по имуществу, его повреждение, похищение и т. д.). Что же касается посягательств публичного характера, то, по мнению автора, одна их часть затрагивает интересы одновременно государства и общества (преступле ния против веры, политические преступления, преступления против порядка управления, преступления по службе гражданской и военной, преступления против повинностей, монетные и таможенные преступления), в то время, как другая — права общества и частных лиц (преступления против общественного благоустройства и благочиния, преступления против прав состояния либо интересов семьи). Заметим, что в начале XIX в. в отечественной литературе можно было встретить и другие точки зрения на систему Особенной части Уголовного Уложения 1903 г.

Советская уголовно-правовая доктрина объявила неприемлемыми для себя принципы буржуазного права вообще, в том числе ранее выработанные принципы построения Особенной части уголовного закона. Первый УК РСФСР 1922 г. отказался от наказуемости преступлений против веры, предусмотрев вместо этого ответственность за нарушение правил отделения церкви от государства. Ориентируясь в наименовании и последовательности расположения материала Особенной части больше на Уложение о наказаниях 1845 г., чем на Уголовное Уложение 1903 г., советский законодатель счел наиболее опасными контрреволюционные преступления и преступления против порядка управления, объединив оба этих вида деяний главой "Государственные преступления". Вслед за ней были названы главы о должностных (служебных) преступлениях, нарушение правил об отделении церкви от государства, хозяйственных преступлениях. Далее законодатель сформулировал статьи, предусматривающие наказуемость посягательств на жизнь, здоровье, свободу и достоинство личности. Аналогичные приоритеты были положены в основу конструирования глав "Имущественные преступления" и "Нарушение правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок". Между этими главами располагалась новая, ранее не упоминавшаяся в отечественном законодательстве глава: "Воинские преступления". Указать какое-либо единое, исходное начало системы Особенной части УК РСФСР 1922 г. не представляется возможным, тем более что нередко содержание статей, образующих отдельные ее главы, мало согласовывалось с их наименованием.