Институт соучастия в преступлении

Поэтому представляется справедливым утверждение П.Ф. Тельнова о том, что «…по своей форме уголовная ответственность определяется только судом в точном соответствии с УК РФ и процедурой, установленной уголовным процессом. Исполнение наказаний осуществляется в соответствии с ИТК РФ. Все это призвано обеспечить неуклонное осуществление законности определения и реализации уголовной ответственности». 37, с. 264

Таким образом, сделанные нами выводы о понятии основания уголовной ответственности согласуются с названными положениями закона, а также разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 1 «О судебном приговоре» от 29 апреля 1996 г., в преамбуле которого указано: «Конституционное положение о том, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда, определяет значение судебного приговора как важнейшего акта правосудия...». 8, с. 387

2.2 Особенности основания уголовной ответственности за соучастие в преступлении

Установлению основания уголовной ответственности законодательство и теория права придают особое значение. Не случайно УК РФ, в отличие от ранее действовавших УК, на одном из первых мест (ч.2 ст.2 УК РФ) содержит прямое указание на установление основания уголовной ответственности, как первостепенной нормы, призванной наряду с уголовно-правовыми принципами обеспечить осуществление задач уголовного законодательства.

Согласно ст. 8 УК РФ, основание уголовной ответственности является совместная деятельность, содержащая все признаки состава преступления, предусмотренные настоящим Кодексом. Определив, таким образом, основание уголовной ответственности, законодатель обеспечил его единство как для деяний, совершаемых одним лицом, так и при совершении умышленных преступных действий двух или более лиц.

В этом заключается проявление общего принципа установления основания уголовной ответственности, как для единоличных исполнителей, так и для соучастников преступления. При любой роли в соучастии лицо посягает на охраняемый уголовным законом объект, совершает запрещенное законом деяние, проявляя в этом деянии умышленную вину, обладая соответствующим возрастом и вменяемостью. В этом смысле ответственность соучастников должна обосновываться таким же путем, как и ответственность индивидуально действующих лиц (ст.ст.3, 19-23 УК РФ).

Наконец, важнейшим условием, подчеркивающим единство основания уголовной ответственности, является установление уголовным законом одинаковых пределов ответственности и наказуемости соучастников за причинение ими общего преступного результата. Внешне это выражается в применении к их действиям в принципе одной и той же нормы Особенной части Уголовного кодекса.

Однако соучастие, как особая форма преступной деятельности двух или более лиц, имеет ряд особенностей в установлении основания их ответственности в зависимости от формы соучастия и установленных законом видов соучастников. Эти особенности и специфика установления основания уголовной ответственности, а также ее индивидуализация в зависимости от характера и степени фактического участия в преступлении, обусловлены особенностями законодательной характеристики преступления, совершенного в соучастии, признаки которого указываются не только в статье Особенной части, но и в статьях главы 7 Общей части УК, специально посвященной институту соучастия.

«Уголовный кодекс 1996 года в главе, специально посвященной институту соучастия, определил правила квалификации действий соучастников преступления, а также установил порядок определения уголовной ответственности для всех их видов. Так, согласно части 1 ст. 34 УК РФ ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления… Части 2 и 3 той же статьи устанавливают, что соисполнители отвечают по статье Особенной части УК без ссылки на  ст. 33, а уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на ст. ЗЗ Уголовного кодекса... Кроме того, важным, особенно для правоприменительной практики, является указание в законе на порядок определения ответственности лиц за соучастие в преступлении с так называемым специальным субъектом (ч.4 ст.34 УК РФ)». 13, с. 21-22

С принятием нового Кодекса концепция, как система взглядов относительно понятия основания уголовной ответственности соучастников преступления, практически не изменилась. Например, ведущие ученые авторских коллективов, разрабатывавших современные научно-практические комментарии и учебники по действующему УК, исходят из законодательного определения понятия ответственности соучастников преступления. Хотя свои взгляды    на    правила   квалификации   действий    соучастников    и    порядок определения их ответственности ученые-правоведы формулируют по-разному.

Так, по мнению Н.Ф. Кузнецовой «…характер и степень фактического участия каждого из соучастников в исполнении состава преступления являются главным критерием, регламентирующим правила квалификации действий соучастников. А чтобы были основания уголовной ответственности подстрекателей и пособников, необходима ссылка на ст. ЗЗ Уголовного Кодекса. Не будь ее (статьи 33-й) в Общей части УК, ни один подстрекатель и ни один пособник не могли бы привлекаться к уголовной ответственности». 22, с. 65

С точки зрения А.В. Наумова «основанием ответственности за соучастие является совершение лицом деяния, содержащего все признаки состава преступления (ст.8 УК РФ). Особенностью является лишь то, что в этом случае признаки состава преступления конструируются с помощью уголовно-правовых норм о соучастии в преступлении». 24 с. 57

П.Н. Панченко в отношении такого соучастника, как исполнитель, основанием ответственности считает состав совершенного им преступления, а организатора, подстрекателя и пособника – составы организационной деятельности, подстрекательства и пособничества соответственно.

С.И. Никулин при определении основания ответственности за соучастие исходит из общего положения закона об основании уголовной ответственности, но с индивидуализацией ответственности соучастников в зависимости от формы соучастия, вида соучастника и меры его активности в процессе совместной преступной деятельности. По мнению B.C. Комисарова ответственность соучастников зависит прежде всего от того, какую функцию выполнял каждый из них в совершении преступления, а состав преступления как основание ответственности организатора, подстрекателя и пособника слагается из признаков, указанных в ст.33 УК и статье УК, охватывающей деяние исполнителя.

По существу приведенных высказываний ученых, выражающих позиции значительной части представителей уголовно-правовой науки, не имеется расхождений в главном, а именно, что ответственность соучастников преступления определяется общими положениями уголовного закона об основании уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ) и с учетом норм, отнесенных к институту соучастия, содержащихся в Общей части Уголовного кодекса. Это следует, на наш взгляд, считать позитивным в развитии учения о соучастии в преступлении.

Вместе с тем по множеству других вопросов, возникающих из применения норм института соучастия, как в теории, так и правоприменительной практике имеются существенные разногласия. Большинство разночтений в теории и на практике обусловлено несовершенством уголовно-правовых норм, непосредственно регулирующих правоотношения в рамках названного института и, в частности, касающихся определения основания уголовной ответственности соучастников преступления.

Так, например, закрепляя в ст. 34 УК РФ общие положения об ответственности и правилах квалификации действий соучастников преступления, законодатель в специальной норме (ч.1 ст.34 УК РФ) установил, что ответственность соучастников определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления. Однако те же «характер и степень фактического участия в преступлении» предписывается учитывать и при назначении наказания тем же соучастникам преступления (ч. 1 ст.67 УК РФ).

Таким образом, получается, что одни и те же уголовно-правовые понятия при их применении призваны выполнять совершенно различные уголовно-правовые функции: в первом случае – это критерии, регламентирующие правила квалификации действий соучастников, во втором – это «обстоятельства, влияющие на определение им (соучастникам) меры наказания». Думается, что в норме, регламентирующей назначение наказания соучастникам (ч.1 ст.67 УК РФ), следует указать о необходимости учитывать не характер и степень их фактического участия, а значение роли и меры активности каждого соучастника в достижении цели преступления и их влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда.

Длительное время как в уголовном законодательстве, так и в уголовно-правовой теории не находит единообразного решения вопрос о формах соучастия в преступлении. Объяснение наличия расхождений в классификации форм и видов совместной преступной деятельности трудностями систематизации весьма пестрых проявлений соучастия и недостаточным использованием в уголовном праве положений философии «о соотношении содержания и формы социальных явлений», сегодня вряд ли может быть приемлемым. Между тем, указанные «пробелы» законодательства отрицательно сказываются правоприменительной практике по делам о групповых преступлениях.

2.3 Установление основания уголовной ответственности соучастников с учетом их роли в совершении преступления

Сравнительно-системный анализ совокупности объективных и субъективных признаков, определяющих уголовную ответственность при соучастии, позволяет раскрыть содержание и уголовно-правовое значение характера и степени фактического участия в преступлении конкретного соучастника.

Так, содержащееся в законе указание на характер фактического участия в совершении преступления, как на составную основания ответственности при соучастии, предполагает его отличительное свойство, особенность объективных и субъективных признаков, определяющих уголовно-правовой статус соучастника, его вид, строго обозначенный уголовным законом (как было указано в первой главе): исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник.

«Степень фактического участия в преступлении – это мера, сравнительная величина, по которой можно судить об активности соучастника того или иного вида, роли его криминальных действий для достижения преступного результата, величины его «вклада» в общее преступление». 9, с. 79

Данный критерий основания ответственности при соучастии предполагает совокупность признаков преступного поведения соучастника, которое у таких видов как организатор, подстрекатель и пособник, когда они не являлись одновременно исполнителями преступления, объективируется причинной и виновной связью с преступным результатом, наступившим от действий исполнителя. Отсутствие объективной стороны конкретного преступления, предусмотренного Особенной частью УК, при указанной форме соучастия не означает об отсутствии состава преступления в действиях названных видов соучастников. Данный элемент состава преступления, отсутствующий в деянии организатора, подстрекателя и пособника, восполняется ссылкой на специальную норму Общей части Уголовного кодекса, что не нарушает единства общего понятия основания уголовной ответственности, установленного статьей 8 УК РФ.

«Согласно части 3 ст.34 УК РФ уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на ст. ЗЗ УК РФ, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступлений. Поэтому состав преступления как понятие, определяющее основание уголовной ответственности организатора, подстрекателя и пособника, не являющихся соисполнителями, так называемых «сложных субъектов», можно назвать условно-стандартным составом преступления, предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса». 34, с. 60

Такое представление о юридическом содержании основания уголовной ответственности соучастников названных видов обусловлено тем, что в их деянии недостает одного из элементов состава совершаемого исполнителем преступления, а именно его объективной стороны. Однако указание в законе на характер фактического участия и обязанность ссылки на ст. 33 УК, содержащую объективные признаки деяния каждого соучастника, восполняет считающийся недостающим элемент состава преступления в его общепринятом (стандартном) понимании.

То есть для того, чтобы наступила ответственность организатора, подстрекателя или пособника необходимо установить не только наличие и взаимосвязь целенаправленно-волевых признаков деяния каждого из соучастников, обусловливающих совместность их действий, но также наличие и сопричинность объективной стороны состава преступления исполнителя с объективными признаками, характеризующими деяние «сложного субъекта», указанными в ст. 33 УК РФ.

Данное юридико-техническое обстоятельство является единым определяющим фактором феномена основания уголовной ответственности «сложных субъектов»: организатора, подстрекателя и пособника.

Особенность основания ответственности организатора, подстрекателя и пособника, прежде всего, состоит в том, что состав преступления, содержащийся в деянии каждого соучастника указанных видов, по признакам объективной стороны не совпадает с составом преступления, совершаемого исполнителем. Отсутствие объективной стороны состава преступления, за которое со ссылкой на ст. 33 УК РФ должен быть привлечен «сложный субъект», позволяет называть, как отмечалось ранее, такой состав преступления условно-стандартным по сравнению с составом преступления, содержащимся в деянии исполнителя. Однако «нестандартность» состава преступления организатора, подстрекателя и пособника является условной, поскольку недостающие признаки объективной стороны преступления, указанного в Особенной части УК и «приписываемого» исполнителю, восполняются признаками, указанными в ст. 33 УК РФ.