Иск в РБ

Это же самое дело могло возникнуть по инициативе обла­дателя завещания. Тогда бы здесь все встало на свои обыч­ные места. Истец, в пользу которого составлено, завещание, стал бы доказывать возникновение спорного правоотношения и обоснованность иска, вытекающего из этого правоотноше­ния, а ответчик стал бы доказывать, что никакого правоот­ношения на основании спорного завещания не возникло, в силу недействительности последнего, я что требование истца о передаче ему наследственного имущества является необоснованным. И в том и в другом случае результат будет один: либо суд признает завещание недействительным, и тогда все останется в допроцессуальном состоянии, либо суд признает завещание действительным и обяжет гр. А. передать наслед­ственное имущество истцу, т. е. наследнику по завещанию. Но в первом случае, когда был предъявлен иск о недействитель­ности завещания, задача суда будет ограничена только уста­новлением действительности или недействительности завеща­ния. В случае признания завещания действительным суд ог­раничится отказом истцу в иске, но никаких обязательств возлагать на истца не будет, т. е. это будет иск о признании. Если суд удовлетворит иск, он тоже не будет возлагать на ответчика никаких обязанностей. И в этом случае будет иск о признании.

Во втором случае, когда иск будет предъявлен обладате­лем спорного завещания, это уже будет иск о присуждении. В случае его удовлетворения суд обяжет ответчика передать все наследственное имущество истцу.

Следовательно, иск о признании (отрицательный или по­ложительный) направлен на то, чтобы суд обязал ответчика воздерживаться от любых вторжений в правовую сферу истца по поводу спорного нрава, чтобы ответчик не чинил никаких помех истцу в нормальном пользовании своим правом.

С. Н. Братусь указал, что «обязанность за­ключается не только и том, что пассивный субъект должен что-либо сделать или же воздержаться от определенного дей­ствия, но и в том, чтобы не препятствовать управомоченному совершать действия, составляющие содержание его субъектив­ного права»[18].

С точки зрения обязывающего характера судебного реше­ния все иски можно было бы относить к искам о присуждении, поскольку суд присуждает ответчика либо к совершению  определенных действий в пользу истца, либо к воздержанию  от действий, нарушающих права или законные интересы истца. И, наоборот, все иски можно было бы считать исками о подтверждении (или исками о признании), поскольку суд по  всем искам подтверждает (признает) либо спорное правоотношение, либо право истца на принудительное исполнение ответчиком определенной обязанности.

Но независимо от того, как именовать иски, все они будут распадаться на две части: на иски, направленные на присуждение ответчика к совершению определенных действий, и на иски, направленные к присуждению ответчика к воздержанию от каких-либо действий.

Если исходить из того, что во всех исках суд должен что-то подтвердить или признать, то все иски в зависимости от предмета подтверждения можно также делить на два вида: на иски о подтверждении наличия или отсутствия спорного правонарушения и иски о подтверждении права истца на принудительное исполнение ответчиком его обязанности[19].

С каким бы критерием мы ни подходили к делению исков на виды, во всех случаях их приходится делить на два основ­ных вида: по одним искам ответчик должен что-то сделать (исполнить) в пользу истца, по другим искам ответчик ниче­го делать (исполнять) не должен.

Следовательно, те иски, по которым ответчик присуждается к совершению (исполнению) определенных действий в пользу истца, можно именовать исками о присуждении или исками исполнительными, а те иски, по которым ответчик не присуждается к совершению каких-либо действий, по которым суд ограничивается признанием (установлением) наличия или отсутствия спорного правоотношения, следует именовать ис­ками о признании или исками установительными. В этих исках суд только устанавливает права и обязанности сторон, и не только не присуждает ответчика к совершению чего-либо в пользу истца, а, наоборот, запрещает ответчику вмешивать­ся в правовую сферу истца, совершать какие-либо действия.

Поэтому не должно быть специального вида исков о присуждении ответчика к воздержанию от определенных действий как разновидности исков о присуждении, так как любой иск признании по существу есть иск о воспрещении ответчику я делать что-либо во вред истцу, т. е. ответчику по существу предписывается воздержание от любых действий, идущих я вразрез с установленным (признанным) правом истца. Поэтому нет необходимости конструировать негативные иски о присуждении, т. е. иски, по которым ответчику предписывается воздержаться от определенных действий. Думается, что это будет только вносить путаницу и неясность в деление исков на виды.

Так, например, нельзя согласиться с позицией М. А. Гурвича, где он виндикационные иски рассматривает по существу как иски, направленные к присуждению ответчика не к возвращению вещи истцу, а к воздержанию от сопротивления действиям управомоченного. Гурвич прямо пишет, что «должник по виндикационному иску не обязан совершить какие-либо действия, в частности доставить вещь собственнику; его обязанность выполнена, ес­ли он предоставляет ее распоряжению виндиканта». Больше того, автор утверждает, что «доставка вещи должна быть со­вершена по крайней мере в строгих пределах виндикационного  притязания, средствами и за счет собственника»[20].

На каком принципе или норме права Гурвич ос­новывает свои выводы, он не указывает. Думается, что и ука­зать не может. Если так рассуждать, то и не только расходы по исполнению такого решения нужно относить за счет истца, но и все расходы по судопроизводству. Но во имя чего нужно давать такие льготы нарушителю права—неизвестно.

Но ведь так и все другие иски о присуждении можно рассматривать как иски, в которых ответчик присуждается к «воздержанию от сопротивления действиям управомоченного», в том числе и к несопротивлению действиям судебного испол­нителя, поскольку принудительные действия по исполнению любого решения производит не сам истец (управомоченный), а судебный исполнитель.

По этой системе рассуждений и все иски о признании мож­но отнести к искам о присуждении, поскольку и в этих исках ответчик по существу присуждается к «воздержанию» от лю­бых действий, противоречащих интересам управомоченного.

Думается, что такое усложнение классификации исков на виды не может оказаться полезным, а в определенных слу­чаях будет и вредным. Во всяком случае вывод о том, что ис­полнение по виндикационному иску должно быть произведено «средствами и за счет собственника», ведет к дезориентации судебной практики и к нарушению законных прав собствен­ника.

Мы рассмотрели два вида исков, существование которых было общепризнанно в отечественном правоведении в советский период. Однако русская дореволюционная процессуальная наука предусматривала и третий вид исков, направленных на создание, изменение или прекращение гражданских правоотношений. Эти иски получили название преобразовательных исков, так как суд своим решением «преобразовывал спорные правоотношения»[21]. Признавались эти иски и в некоторых западных странах, хотя общепризнанным и там являлось деление исков на иски о признании и иски о присуждении.

Нужно отметить, что многие русские дореволюционные процессуалисты отрицали правотворческую роль суда и отрицали необходимость преобразовательных исков. В советское время считалось, что нет никакой необходимости для возрож­дения в советском процессе института преобразовательных ис­ков, так как советскому суду несвойственна функция ликви­дации своим решением прав или создания прав и обязанно­стей, которых у сторон до судебного процесса не было.

Однако отдельными авторами в советский период были выс­казаны взгляды, согласно которым советский суд помимо функции защиты реально существующего права должен вы­полнять еще функцию по образованию или преобразованию права, и отстаивается необходимость преобразовательных ис­ков и решений в советском гражданском процессе. В последнее время в Российской Федерации теория преобразовательных исков очень и очень популярна. Заслужила она внимание и в Республике Беларусь.

Наиболее полно и последовательно теорию преобразова­тельных исков и решений развивал в советской литературе проф. М. А. Гурвич, поэтому мы и приводим некоторые его высказывания и остановимся прежде всего на работах пос­леднего.

В работе, относящейся к 1945 г., М. А. Гурвич писал, что «суд призван также активно участвовать в образовании и преобразовании отдельных конкретных прав и обязанностей, контролируя осуществление правообразующих актов граждан и организаций или самостоятельно регламентируя ряд граж­данских правоотношений»[22].

В этой же работе он указал, что цель преобразовательных исков заключается «в образовании нового либо в изменении или прекращении существующего материального правоотно­шения на основании судебного решения, а не вследствие иных фактов, в частности фактов, происшедших до или вне процес­са»[23].

Такие же взгляды, с небольшими изменениями, М. А. Гурвич продолжал развивать и в своих более поздних работах. Так, в работе «Решение советского суда в исковом производстве» (1955) автор пишет: «Установление новых правоотношений на основании судебных решений происходит, как общее правило, в результате изменения существующих правоотношений (примером может служить раздел общего имущества). Однако советское право знает и такие случаи, когда суд вправе создать новые правоотношения, непосредственно не вытекающие из изменения спорных правоотношений».

По мнению большинства ученых советского времени, в том числе А. А. Добровольского, ни для науки, ни для практики теория преобразовательных исков и решений ничего полезного не дает, а определенный вред и путаницу она внести может, «поскольку ясные и четкие задачи социалистического правосудия, указанные в законе, могут быть на базе этой теории неправильно истолкованы или даже извращены»[24].

Сторонники преобразовательных исков в советском гражданском процессе относили к этим искам довольно широкий и разнообразный круг гражданских дел, хотя и делали оговорку о том, что преобразовательные иски могут предъявляться только в случаях, прямо предусмотренных в законе. В частности, они сюда относили все иски о расторжении договоров, о разделе общей собственности, об увеличении или уменьшении алиментов, об исклю­чении имущества из описи, об отмене усыновления, о лишении родительских прав, о расторжении брака, о разрешении во­проса о том, при ком из разводящихся супругов должны ос­таться дети, иски о размере средств, даваемых каждым :из суп­ругов на содержание детей, и пр..

Наиболее характерными для теории преобразовательных исков считаются иски о рас­торжении брака, об увеличении или уменьшении алиментов.

Говоря об исках о разделе общего имущества, М. А. Гурвич пишет, что «при разделе имущества, принадлежащего не­скольким лицам на праве общей собственности, прежнее пра­во прекращается и заменяется индивидуальными правами собственности на разделенные части имущества»»[25]. Суд здесь действительно как будто бы своим реше­нием «преобразует» спорное правоотношение. А. А. Добровольский считает, что это далеко не так. Предъявляя иск о разделе общего имущества, истец уже в момент предъявления иска, как участ­ник общей собственности, имеет право в силу закона на вы­дел причитающейся ему доли из общего имущества. Предъявление данного иска, как и предъявление любого другого иска в суд, вызывается наличием спорных правоотношений с ответчиками и отказом последних добро­вольно удовлетворить требование истца. Суд на основании нормы права и фактов, существующих до и независимо от су­да, определяет долю истца в общем имуществе и обязывает ответчика выдать эту долю истцу. Таким образом, суд здесь устанавливает наличие у истца права на выдел доли имуще­ства и, установив это право, обязывает ответчика совершить определенные действия в пользу истца, т. е. суд по иску о раз­деле имущества делает то же, что и по всем иным искам о присуждении. Следовательно, суд по таким искам защищает реально существующее у истца право на раздел об­щего имущества, а не изменяет права сторон своим реше­нием. Гурвич же прямо утверждает, что «основанием этих изменений в праве служит судебное решение, имеющее пре­образовательный характер»[26].

По поводу исков о расторжении брака М. А. Гурвич пишет следующее: «Решение о расторжении брака представляет собой не признание отсутствия брака; наоборот, только суще­ствующий брак может быть расторгнут. Если суд брака не расторгнет, брак будет и дальше существовать. Следователь­но, прекращение брака происходит только после и вслед­ствие судебного решения»[27].

В качестве единственного аргумента против указанных выше высказываний М. А. Гурвича противники существования преобразовательных исков указывали на тот факт, что тезисы ученого  находятся в противоречии с указаниями К. Маркса о том, что только «го­сударство решает, при каких условиях существующий брак перестал быть браком. Развод есть только установление фак­та: данный брак есть умерший брак, его существование есть только видимость и обман». И далее Маркс продолжает: «В отношении брака законодатель может установить только те условия, при которых дозволяется расторгнуть брак, т. е. при которых брак по существу своему является уже расторгну­тым. Судебное расторжение брака может быть только прото­колированием его внутреннего распада».

Критикуя позицию М. А. Гурвича, А. А. Добровольский указывает на то, что существование и большое значение преобразовательного правомочия впер­вые в советской литературе обратил внимание М. М. Агарков, указавший на его особую природу как «отношение, в силу ко­торого одна сторона имеет право односторонним волеизъяв­лением другой стороне изменить или прекратить обязатель­ственное правоотношение»[28]. При этом  Агарков говорил о праве определенного лица, при определенных об­стоятельствах «односторонним волеизъявлением изме­нить либо прекратить обязательственное отношение», а вовсе не о праве суда своим решением «преобразовать» право­отношение, как об этом неоднократно говорит Гурвич. «Следовательно, изменяет или прекращает правоотношение, в предусмотренных законом случаях, сама сторона своим волеизъявлением, а если противная сторона не согласится с этим, то заинтересованное лицо может прибегнуть к установ­ленным законом средствам принуждения, как и в любых других случаях принудительного осуществления права»[29].

Известно, что так называемые преобразовательные право­мочия, как и любые другие, осуществляются в подавляющем большинстве случаев добровольно, без помощи специального аппарата принуждения (выдел имущества, право преимуще­ственной покупки, прекращение договора и т. п.). К принуж­дению приходится прибегать только в случаях возникновения спора, в случае несогласия другой стороны с предъявленным правом требования (как и во всех других случаях).

А. А. Добровольский утверждает, что «решение суда может считаться юридическим фактом только в смысле основания для принудительной реализации имеющегося у истца правомочия, но никак не яв­ляется юридическим фактом, с которым закон связывает возникновение, изменение или прекращение субъективного права»[30]. Однако с этим опять же можно не согласиться. Закон разрешает в определенных случаях ссылаться на факты, установленные другим решением суда, и использовать их в качестве доказательств. И в данном случае подобные факты могут послужить основанием для возникновения, изменения или прекращения правоотношений. Примет можно привести такой. Наследодатель оставил завещание, но оно было признано судом недействительным по иску одного из наследников. Следовательно, наследство будет разделено по закону. При этом, если среди наследников по закону опять же возник какой-то спор, то в новом судебном разбирательстве предыдущее судебное решение по поводу признания завещания недействительным будет считаться основанием, породившим новые правоотношение – по поводу наследования по закону. Или же, завещание могло быть признано частично, и, таким образом, какое-либо лицо лишено права претендовать на завещательный отказ.