Геополитика

атлантистских ценностей, но, напротив, сделают вновь актуальными более

глубокие культурные пласты, освобожденные от поверхностных идеологических

клише.

Хантингтон утверждает, что наряду с западной (атлантистской цивилизацией,

включающей в себя Северную Америку и Западную Европу, можно  предвидеть

геополитическую фиксацию еще  семи потенциальных цивилизаций:

1. Славяно-православная,

2. Конфуцианская (китайская),

3. Японская,

4. Исламская,

30

5. Индуистская,

6. Латиноамериканская и,  возможно,

7. Африканская.

Конечно, эти потенциальные  цивилизации отнюдь не равнозначны. Но все они

едины в том, что вектор их развития и становления будет  ориентирован в

направлении, отличном от траектории атлантизма и цивилизации Запада. Так,

Запад снова окажется в  ситуации противостояния. Хантингтон считает, что это

практически неизбежно и  что уже сейчас, несмотря на эйфорию  мондиалистских

кругов, надо принять за основы реалистическую формулу: «The West and The Rest»

(«Запад и все остальные»).

По мнению С.Хантингтона, в нарождающемся мире источником конфликтов

станет уже не идеология  и не экономика, а важнейшие границы, разделяющие

человечество, и преобладающие  источники конфликтов будут определяться

культурой.

Наиболее значимые конфликты  глобальной политики будут разворачиваться

между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям.

Столкновение цивилизаций  станет доминирующим фактором мировой  политики.

«Линии разлома между  цивилизациями, – считает Хантингтон,– это и есть линии

будущих фронтов».

Идентичность на уровне цивилизации, по мнению Хантингтона, будет

становится все более  важной и облик мира будет в  значительной мере

формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций. Во-

первых, различия между цивилизациями  не просто реальны. Они наиболее

существенны. Цивилизации  не схожи по своей истории, культуре, языку,

традициям и религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят  на

отношения между Богом  и человеком, индивидом и обществом, гражданином и

государством, родителями и  детьми, мужем и женой, имеют разные представления

о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и  принуждения,

равенства и иерархии. Они  более фундаментальны, чем различия между

политическими идеологиями  и политическими режимами. Конечно, различия не

обязательно предполагают конфликт, а конфликт не обязательно предполагает

насилие. Однако в течении столетий самые затяжные и кровопролитные

конфликты порождались именно различиями между цивилизациями.

Во-вторых, мир становится более тесным. Взаимодействие между  народами

разных цивилизаций усиливается. Это ведет к росту цивилизационного

31

самосознания, к тому, что  глубоко осознаются различия между  цивилизациями и

то, что их объединяет.

В-третьих, процессы экономической  модернизации и политических изменений

во всем мире размывают  традиционную идентификацию людей  с местом

жительства, одновременно ослабевает и роль нации-государства как  источника

идентификации. Образовавшиеся в результате лакуны по большей части

заполняются религией, нередко  в форме фундаменталистских движений.

Подобные движения сложились  не только в исламе, но и в западном христианстве,

иудаизме. В большинстве стран и конфессий фундаментализм поддерживают

образованные молодые  люди, высококвалифицированные специалисты  из средних

классов, лига свободных  профессий, бизнесмены.

В-четвертых, рост цивилизационного самосознания диктуется раздвоением

роли Запада. С одной  стороны, Запад находится на вершине  своего могущества, а с

другой происходит возврат  к собственным корням. Все чаще приходится слышать о

«возврате в Азию» Японии, о конце влияния идей Неру и «индуизации Индии», о

провале западных идей социализма и национализма и реисламизации Ближнего

Востока. На вершине своего могущества Запад сталкивается с  незападными

странами, у которых достаточно стремления, воли и ресурсов, чтобы  придать миру

незападный облик.

В-пятых, культурные особенности  и различия менее подвержены изменениям,

чем экономические и политические, и вследствие этого основанные на них

противоречия сложнее  разрешить или свести к компромиссу. В бывшем СССР

коммунисты могли стать  демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки в

богачей, но русские при  всем желании не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы

– армянами.

3.3 Мондиализм

Становление США сверхдержавой  и выход на последний этап,

предшествующий окончательной «планетарной гегемонии талассократии»,

заставил американских геополитиков рассматривать совершенно новую

геополитическую модель, в  которой участвовали не две основные силы, а только

одна. Причем в принципе существовало два варианта развития событий –  либо

окончательный выигрыш Западом  геополитической дуэли с Востоком, либо

конвергенция двух идеологических лагерей в нечто иное и установление «мирового

32

правительства» (этот проект получил название «мондиализм» – от французского

monde – мир).

По мере сосредоточения всей концептуальной и стратегической власти над

Западом в США именно это  государство стало главным штабом мондиализма,

представители которого образовали параллельную власти структуру, состоящую

из советников, аналитиков, центров стратегических исследований.

Так сложились три основных мондиалистских организации, о самом

существовании которых общественность Запада узнала лишь относительно

недавно. В отличие от официальных структур эти группы пользовались

значительно большей свободой проектирования и исследований, так  как они были

освобождены от фиксированных и формальных процедур, регламентирующих

деятельность комиссий ООН  и т.д.

Первая структура –  «Совет по международным отношениям» (Council on

Foreign Relations, C.F.R). Ее создателем был крупнейший американских банкир

Морган

В 1954 г. была создана вторая мондиалистская структура –Бильдербергский

клуб, или Бильдербергская группа. Она объединяла уже не только американских

аналитиков, политиков, финансистов  и интеллектуалов, но и европейских  коллег. С

американской стороны  она была представлена исключительно  членам C.F.R. и

рассматривалась как ее международное  продолжение.

В 1973 г. активистами Бильдербергской группы была создана третья

важнейшая мондиалистская структура – «Трехсторонняя комиссия», или

«Трилатераль» (Trilateral). Она возглавлялась американцами, входящими в состав

C.F.R. и Бильдербергской группы, и имела помимо США, где расположена ее штаб

квартира (Нью-Йорк), еще две  штаб-квартиры – в Европе и Японии.

Главой важнейших мондиалистских групп – Бильдерберга и Трилатераля –

является высокопоставленный член C.F.R., крупнейший банкир Дэвид Рокфеллер,

владелец «Чэйз Манхэттен бэнк».

Кроме него в центре всех мондиалистских проектов стоят неизменные

аналитики, геополитики и  стратеги атлантизма Збигнев Бжезинский и Генри

Киссинджер. Туда же входит и знаменитый Джордж Болл.

Основная линия всех мондиалистских проектов заключалась в переходе к

единой мировой системе, под стратегической доминацией Запада и

«прогрессивных», «гуманистических», «демократических» ценностей. Для  этого

вырабатывались параллельные структуры, состоящие из политиков, журналистов,

интеллектуалов, финансистов, аналитиков и т.д., которые должны были

33

подготовить почву для  широкого обнародования этого мондиалистского проекта

«мирового представительства», так как без подготовки он натолкнулся  бы на

мощное психологическое  сопротивление народов и государств, не желающих

растворять свою самобытность в планетарном melting pot.

Мондиалистский проект, разрабатываемый и проводимый этими

организациями, не был однороден. Существовали две его основные версии,

которые, различаясь по методам, должны были теоретически привести к  одной и

той же цели.

Первая, наиболее пацифистская и «примиренческая» версия мондиализма,

известна как теория «конвергенции» разработанная в 70-е гг. в недрах C.F.R.

группой «левых» аналитиков под руководством Збигнева Бжезинского, эта теория

предполагала возможность  преодоления идеологического и  геополитического

дуализма холодной войны  через создание нового культурно-идеологического  типа

цивилизации, который был  бы промежуточным между социализмом  и

капитализмом, между чистым атлантизмом и чистым континентализмом.

Бжезинский развивает  идею необходимости создания универсальной  мировой

системы под эгидой США. Советский  марксизм рассматривался как преграда,

которую можно преодолеть, перейдя к его умеренной, социал-демократической,

ревизионистской версии –  через отказ от тезисов «диктатуры пролетариата»,

«классовой борьбы», «национализации  средств производства» и «отмены частной

собственности». В свою очередь  капиталистический Запад должен был бы

ограничить свободу рынка, ввести частичное государственное  регулирование

экономики и т.д. Общность же культурной ориентации могла бы быть найдена в

традициях Просвещения и гуманизма, к которым возводимы и западные

демократические режимы, и  социальная этика коммунизма (в его  смягченных

социал-демократических  версиях).

«Мировое правительство», которое могло бы появиться на основе теории

конвергенции, мыслилось  как допущение Москвы до атлантического управления

планетой совместно с  Вашингтоном. В этом случае начиналась эпоха всеобщего

мира, холодная война заканчивалась, народы сбрасывала тяжесть геополитического

напряжения.

После распада СССР и победы Запада, атлантизма мондиалистские проекты

должны были либо отмереть, либо изменить свою логику. Новой версией

мондиализма в постсоветскую эпоху стала доктрина Фрэнсиса Фукуямы,

опубликовавшего в начале 90-х программную статью «Конец истории». Ее можно

рассматривать как идейную  базу мондиализма. Фукуяма предлагает следующую

34

версию исторического  процесса. Человечество от темной эпохи  «закона силы»,

«мракобесия» и «нерационального менеджирования социальной реальности»

двигалось к наиболее разумному  строю, воплотившемуся в капитализме,

современной западной цивилизации, рыночной экономике и либерально-

демократической идеологии. История ее развития длилась только за счет

нерациональных факторов, которые мало-помалу уступали место  законам разума,

общего денежного эквивалента  всех ценностей и т.д. Падение  СССР знаменует

собой падение последнего бастиона иррационализма. С этим связано  окончание

истории и начало особого  планетарного существования, которое  будет проходить

под знаком рынка и демократии, которые объединят мир в слаженную рационально

функционирующую машину.

3.4 Новая евразийская геополитика

Европейская геополитика  как нечто самостоятельное после  окончания второй

мировой войны практически  не существовала. Лишь в течение  довольно короткого

периода 1959-1968 гг., когда президентом  Франции был «континенталист» Шарль

де Голль, ситуация несколько  изменилась. Начиная с 1963 г. де Голль  предпринял

явно антиатлантистские меры, в результате которых Франция вышла из

Североатлантического союза  и сделала попытки выработать собственную

геополитическую стратегию. Отсюда родился знаменитый голлистский тезис –

«Европа от Атлантики до Урала». Эта Европа мыслилась как  суверенное

стратегически континентальное  образование – совсем в духе умеренного

«европейского континентализма».

Вместе с тем к началу 70-х гг., когда геополитические  исследования в США

становятся крайне популярными, европейские ученые также начинают включаться

в этот процесс, но при этом их связь с довоенной геополитической  школой в

большинстве случаев уже  прервана и они вынуждены подстраиваться под нормы

англосаксонского подхода.

3.5 Геополитика «новых  правых»

Одним из фундаментальных  принципов идеологии «новых правых», аналоги

которых в скором времени  появились и в других европейских  странах, был

принцип «континентальной геополитики». В отличие от «старых правых»  и

классических националистов  де Бенуа считал, что принцип централистского

35

«государства-нации» (Etat Nation) исторически исчерпан и что будущее

принадлежит только «Большим пространствам».

«Большое пространство», которое больше всего интересовало де Бенуа, это –

Европа. «Новые правые» считали, что народы Европы имеют общее

индоевропейское происхождение, единый исток. Это принцип «общего  прошлого».

Народы Европы обречены на «общее будущее». Из этого де Бенуа  делает вывод,

что основным геополитическим  принципом должен стать тезис  «Единая Европа ста

флагов».

«Европа» для них это  континентальное геополитическое  образование,

основанное на этническом ансамбле индоевропейского происхождения и имеющее

общие культурные корни. Это  понятие традиционное. «Запад», напротив,

геополитическое и историческое понятие, связанное с современным  миром,