Коррупция в государственном аппарате

       Совершенно  очевидно, что несопоставимо высокой, по сравнению с другими видами преступности, является латентность (скрытность) коррупционных преступлений: почти 100% без нескольких десятых от совокупного их числа. И это объяснимо. Во-первых, в разоблачении коррупционной сделки-преступления не заинтересована ни одна из сторон. Как правило, все участники получают от этого выгоду, а сами преступления совершаются скрытно, нередко в рамках конфиденциальных видов государственной, служебной деятельности. Во-вторых, причиной высокой латентности является (не на словах, а на деле) отсутствие политической воли и желания у руководителей госорганов бороться с коррупционной преступностью. В-третьих, весомой причиной скрытности этой разновидности преступления является очень низкий профессиональный уровень работников оперативного и следственного аппарата, которым просто не по зубам этот орешек.

       Структура (соотношение основных видов) официально зарегистрированных коррупционных  преступлений в стране выглядит примерно следующим образом: служебный подлог - чуть более 40%; дача и получение  взятки - около 39%; злоупотребление должностными полномочиями - около 20%; все иные виды коррупционных преступлений почти не попадают в уголовную статистику.

       Примечательно, что чуть более 20% выявленных субъектов  коррупционных преступлений присуждаются к реальным мерам уголовного наказания  - даже за получение взятки при отягчающих и особо отягчающих обстоятельствах!

       Наиболее  пораженными масштабной, т.н. системной, коррупционной преступностью являются правительственные и парламентские  круги, правоохранительные органы, а  также структуры и ведомства, связанные с рассмотрением и решением вопросов приватизации, финансирования, кредитования, осуществления банковских операций, создания и регистрации коммерческих организаций, лицензирования и квотирования внешнеэкономической деятельности, распределения фондов, проведения земельной реформы.

       По  данным криминологических исследований, 98% опрошенных лиц за период своей  предпринимательской деятельности прямо или косвенно сталкивались с вымогательством взятки со стороны  официальных лиц. При этом 63% давали взятки функционерам исполнительной власти; 58% - работникам финансово-контрольных органов; 48% - служащим таможни и внешнеторговых организаций; 45% - депутатам разных уровней; 35% - работникам милиции; 25% - работникам суда и прокуратуры. 90% предпринимателей вообще считают невозможным сохранить дело, не давая взяток в различных государственных и муниципальных органах.[1]

       Характерной особенностью современной коррупционной  преступности в России является ее теснейшая связь с преступностью  организованной. Оперативные данные МВД свидетельствуют, что мафиозные структуры не просто дают взятки, они берут на содержание государственных чиновников, представителей власти различного ранга, по сути, скупают их "на корню" и тратят на это от 40 до 70% своих криминальных доходов. В этом - основная стратегическая линия криминальных структур, которой отдается предпочтение перед прямым насилием. Выплачиваемые в виде взяток деньги расцениваются ими как оправданное и выгодное инвестирование, значительно поднимающее шансы на экономический успех дела и на безнаказанность.

       При этом коррупция для организованной преступности - средство обеспечения  не только чисто корыстного, но и  политического интереса. Граждане государства  фактически утрачивают при этом свой государственный аппарат. Он служит в этих случаях не налогоплательщикам, которые наняли и содержат его, а интересам тех, кто его у них перекупил.

       По  данным социологических исследований фонда "Индем", объем взяток, в 2002 г. равный примерно доходной части  госбюджета (т.е. 33,5 млрд долларов), к 2005 г. возрос до 319 млрд долларов в год и теперь равен 2,5 современного государственного бюджета. Некоторые сегменты коррупционного рынка росли еще быстрее: так, рынок коррупционных услуг по уклонению от службы в армии вырос с 13 млн долларов до 354 млн.[3] Но одновременно с очевидно возросшим спросом на взятки в правящем классе бюрократии готовность населения давать эти взятки пошла на спад: и в рамках бытовой, и в рамках системной (крупномасштабной) коррупции. Видимо, наступил "порог коррупционной выносливости" российских граждан. В частности, все исследования показывают, что мест, куда несут взятки бизнесмены, стало значительно меньше. И можно было бы радоваться этому обстоятельству, если бы не знать, что суммы взяток неизмеримо возросли. Произошла канализация денежных потоков и монополизация рынка взяток. Типично рыночная схема: какие-то чиновники, успешнее пользуясь административным ресурсом, вытесняют своих соперников. Причина очевидна. В результате построения в стране вертикали власти было расчищено конкурентное поле. Раньше было так: подчиненные могли что-то решать, за это брали деньги и делились с руководством. Теперь все решает руководство, посредники ему не нужны: зачем жить на "откаты" с чужих взяток, когда можно все получать самому? Власть усиленно централизуется, и поток взяток следует за властью, тоже выстраивается в вертикаль.

       Но  эта стройная пирамида коррупции  может рухнуть на ее создателей. Если у более мелкого чиновника  не будет возможности брать, так  зачем ему защищать вышестоящих представителей сословия бюрократов да и все государство в целом? 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1.2. Причинные факторы, влияющие на существование и развитие коррупционной преступности 

       Итак, проблема коррупции в России далеко переступила этические и правовые границы. Это не просто отсутствие морали или игнорирование этических ценностей, приводящее высокопоставленных государственных чиновников и лидеров бизнеса к взяточничеству и обману общественности. Главный корень проблемы и его разветвления заключаются в отсутствии реально действующих институтов жизнеспособного гражданского общества, включая: правовые нормы, независимую судебную систему, публичный аудит, способные к принципиальному расследованию средства массовой информации и многое другое.

       Из  сказанного следует, что, как и всем другим видам преступности, коррупционной также присущи общие и специфические криминогенные факторы. Они формируют рассмотренные выше тенденции коррупционной преступности, личностные особенности ее субъектов или способствуют их преступной деятельности.

       Определяющим  социально-экономическим, политическим и психологическим фоном для  обострения анализируемой проблемы явились факторы глубокого системного кризиса, пережитого в России в 90-е  годы и не преодоленного до конца  сегодня. Они определяют стремительное распространение коррупции в целом и коррупционной преступности - в частности.

       Среди экономических детерминантов коррупции  отчетливо наблюдаема разлагающая  роль стихии вседозволенности дикого рынка, где все можно купить и  все продать. В частности, предметом купли-продажи стали государственные и иные публичные должности, властные и управленческие полномочия, им присущие. Весьма быстрая приватизация государственной собственности, вторжение предпринимателей в ранее полностью монополизированные государством сферы экономики явились "золотым дном" для государственных служащих, должностных лиц, наживающихся на своем праве разрешать и запрещать. Корреспондировал с этим другой существенный экономический фактор - низкие размеры оплаты труда многих категорий служащих госаппарата и местного самоуправления, несопоставимые с уровнем зарплаты в частном секторе. При мизерной оплате труда госслужащих многие чиновники стремились обеспечить для себя более высокий уровень жизни за счет незаконных вознаграждений.

       Во  многом производными от экономических являются политические причины и условия коррупционной преступности. Среди этих причин российские криминологи справедливо называют:

       - отчуждение большинства населения от власти, в частности от управления государственной и муниципальной собственностью, от правотворчества и правоприменения, которыми фактически воспроизводятся основания зависимости граждан от чиновников;

       - отсутствие эффективного парламентского контроля за проявлениями коррумпированности высших должностных лиц государства;

       - разрушение прежней системы негосударственного (главным образом - политического, партийного) контроля за деятельностью государственных органов и должностных лиц, почти не компенсированное новыми средствами.

       Что касается социально-психологического аспекта детерминации коррупционной преступности, то здесь также присутствует несколько очень специфичных для России криминогенных обстоятельств. Среди них специалисты традиционно отмечают многовековые традиции мздоимства и лихоимства на российской государственной службе и во многом связанную с этим психологическую готовность большой части населения к подкупу государственных служащих для реализации своих законных и незаконных интересов.

       Наряду  с упомянутыми обстоятельствами, коррупция как социальное явление сегодня напрямую связана со стремительно ухудшающимся в последние полтора десятилетия морально-психологическим климатом в обществе, особенно среди т.н. "организаторов и проводников реформ", представителей власти и управления, государственных служащих. Нравственное состояние этих людей катастрофически убогое. Социально-психологическим и идеологическим фактором, формирующим их криминальную мотивацию, является политика поощрения (хоть и не на формальном, официальном уровне) обогащения любыми средствами, признание коррупции чуть ли не совершенно нормальным явлением.

       Таким образом, общий негативный экономический, политический, социально-психологический  фон формирует мотивацию корыстных  преступлений. Спрос, потребность экономически господствующего класса хищников именно в коррумпированном государственном госаппарате естественно рождает его ответное предложение, формирует нравственно-психологическую ориентацию чиновников на обслуживание интересов олигархических кланов, т.е. на продажность. Это - закон политэкономии, закон рынка.

       Негативному влиянию упомянутых криминогенных  факторов общего характера способствует сегодня вся обстановка расхлябанности, безответственности, безнаказанности, непрофессионализма, повсеместно складывающаяся в учреждениях и организациях госаппарата. Речь в данном случае идет о криминогенных обстоятельствах специфического характера.

       Это, во-первых, просчеты в кадровой политике и прямые нарушения в подборе  кадров государственных и муниципальных  служащих. В результате подобного  подхода к кадровой политике исполнение служебных, должностных обязанностей во многих случаях поручается лицам, ранее скомпрометировавшим себя или не заслуживающим доверия, но избираемым нашими простодушными избирателями.

       Приведём несколько примеров.

       Так, в ходе парламентских выборов 1995 г., по данным МВД России, по меньшей мере 83 кандидата на 450 думских кресел были ранее судимы. Особенно интенсивно и массово лидеры преступного мира устремились в высшие законодательные и исполнительные органы после финансового кризиса 1998 г. По данным российских спецслужб, еще до избрания за 93 депутатами из 450 (т.е. за 20,7%) тянулся криминальный след.

       Среди народных избранников были 3 "вора в законе" и 7 "воров в авторитете" (т.е. те, кого предстояло "короновать" в ближайшем будущем). В другой не менее серьезной структуре - Администрации Президента России - трудились еще 2 криминальных авторитета, чьи татуировки свидетельствовали о почетном звании "вора в законе". В руководящем составе российских министерств татуировки высшей воровской лиги - "воров в законе" - на март 2001 г. имели 18 человек. Эти факты получены из совершенно различных, как официальных (МВД, ФСБ, Служба внешней разведки), так и неофициальных источников. Причем приведенные цифры совпадают практически на 100%.

       Та  же картина в абсолютном большинстве субъектов Федерации - по данным тех же спецслужб! Сошлюсь лишь на один регион - Приморский край и его столицу Владивосток. На последних (как и на предыдущих) губернаторских выборах в 2005 г. (кстати, с рекомендацией российского президента) одержал уверенную победу С. Дарькин, ранее судимый "крестный отец" крупнейшего криминального сообщества. На выборах мэра Владивостока в 2004 г. победу одержал депутат Законодательного собрания Приморского края, ранее судимый В. Николаев. За него проголосовало более 52% участвовавших в выборах. Николаев - член политсовета регионального отделения "Единой России". Владеет одним из крупнейших в отрасли рыболовецким предприятием, мясокомбинатом, рядом лесодобывающих предприятий. В октябре 1999 г. Первореченским районным судом г. Владивостока Николаев признан виновным в совершении преступлений по ст. 119 УК (угроза убийством), ст. 213 (хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору) и приговорен к 3,5 годам лишения свободы, но был освобожден от наказания по амнистии.