Конституционнный статус РФ

     Вторая  концепция конституционно-правовой ответственности  обоснована М.А. Красновым. Он рассматривает ответственность как правовую связь между сторонами, при которой одна из них (субъект ответственности) обязывается соответствовать ожидаемой модели поведения, другая сторона (инстанция ответственности) оценивает это соответствие и в случае отрицательной оценки определенным образом реагируют на нарушение⁵⁰. А.А. Кондрашев в качестве минусов такой концепции обозначает следующие моменты. Во-первых, неясность момента наступления такой ответственности: с момента совершения правонарушения или с момента оценки поведения. Во-вторых, неопределенность в вопросе условия возложения ответственности: правонарушение как условие или иное действие субъекта. В-третьих, в данной концепции теряется основной акцент в описании того, за что применяется ответственность – противоречие конкретной норме⁵¹. Получается так, что субъект потенциально несет ответственность уже в момент ожидания правонарушения, а в момент правонарушения наступает некая дополнительная негативная оценка, то есть в определении смешаны обязанность соблюдать нормы и одновременно негативное воздействие за фактическое ее нарушение.

     Согласно  третьей концепции понятие конституционно-правовой ответственности включает в себя два аспекта – позитивный и негативный. К авторам третьей концепции можно отнести Ю.П. Еременко, Н.В. Бутусову, Т.Д. Зражевскую, В.О. Лучина, И.А. Умнову. Соответственно с позиции этих аспектов признаки конституционно-правовой  ответственности будут различны. При этом конституционно-правовая ответственность представляет собой единое явление. Единство явления данными авторами подчеркивается в отличии, например, от О.Э. Лэйста. По его мнению, позитивная ответственность представляет собой самостоятельный вид юридической ответственности, а «двухаспектная» трактовка ответственности «не учитывает того обстоятельства, что «позитивная» ответственность нередко очень отдаленно, опосредованно связана с ответственностью за правонарушение»⁵². Однако, как отмечает А.А. Кондрашев, данная конструкция непригодна. Так как отличие мер позитивной ответственности от ретроспективной в том, что первые не несут в себе наказания, а выполняют иное предназначение и недостаточны для признания принципиально иной природы позитивной ответственности. Некоторые авторы, в частности Д.А. Липинский,  также отрицая двухаспектность ответственности, рассматривают негативную и позитивную ответственность как «формы ответственности: государственно-принудительную и добровольную»⁵³. Так, Д.А. Липинский говорит о том, что такие формы имеют схожие предпосылки – свободу воли и необходимость. Обе включают сознательное, волевое и правовое поведение, но разное по своим характеристикам (социально одобряемое или социальное вредное). Тем не менее, противоположны последствия поведения субъекта: наказание или одобрение, поощрение, но только по внешним характеристикам, поскольку положительное и отрицательные последствия предусмотрены нормой права, устанавливающей меры юридической ответственности. Такие внешние противоположные характеристики юридической ответственности обусловлены философским законом единства борьбы противоположностей. Добровольная форма реализации юридической ответственности направлена на недопущение развития государственно-принудительной ответственности⁵⁴. Однако такое понимание позитивной и негативной конституционно-правовой ответственности ведет к тому, что в рамках негативной ответственности становится невозможно выполнение основных функций ответственности – кары и правовосстановления, без обращения за принудительной силой государства. Очевидно, что не признание государственно-принудительной ответственностью  случая, когда орган государственной власти самостоятельно отменяет им же принятый нормативный акт без обращения в суд, представляется абсурдным. Более того, такая концепция фактически отождествляет поощрение с ответственностью.   Поэтому  конституционно-правовая ответственность в дипломной работе будет рассматриваться в понимании третьего подхода – как ответственность, включающая в себя два аспекта. Представляется, что такой подход наиболее корректен, так как учитывает особенности конституционного права как отрасли преимущественно регулятивного содержания, следовательно, опирающуюся преимущественно на позитивную ответственность⁵⁵. Более того, содержание ответственности Российской Федерации по отношению к народу, человеку и гражданину, а также взаимной ответственности  человека и гражданина перед государством невозможно раскрыть вне концепции позитивной ответственности.

     Рассмотрим эти две стороны одного явления.  Конституционно-правовая ответственность Российской Федерации в ретроспективном (негативном) формате представляет собой ответственность Российской Федерации за поведение, отклоняющееся от модели, предусмотренной диспозицией правовой нормы⁵⁶. Она (как вид юридической ответственности) является мерой государственного принуждения, основанной на юридическом осуждении правонарушения и выражающейся в установлении для правонарушителя определенных отрицательных последствий. Было уже сказано ранее, что негативная ответственность к самой Российской Федерации применяться не может по следующим причинам: невозможность представить применение санкций к государству в рамках конституционно-правовых отношений; невозможность установления субъекта применения данных санкций к государству. Поэтому негативная ответственность государства реализуется применением конституционно-правовых санкций к государству в лице его органов власти и должностных лиц. Необходимо уточнить, что субъектом, к которому будут применяться санкции конституционно-правовой ответственности Российской Федерации, могут быть не только органы государственной власти Российской Федерации, но также органы государственной власти субъекта Российской Федерации и органы  местного самоуправления при осуществлении ими переданных Российской Федерацией государственных полномочий. Это связано с тем, что Российская Федерация, делегируя часть своих полномочий, передает и определенный объем ответственности органам государственной власти субъекта Российской Федерации и органам местного самоуправления. Тем не менее,  государство остается ответственным субъектом перед личностью и народом в соответствии со статьями 2 и 3 Конституции. Это достигается наличием института мер федерального принуждения, так как государство обеспечивает контроль над деятельностью органов субъекта Российской Федерации и органов местного самоуправления по обеспечению и охране прав и свобод человека и гражданина. Так, в соответствии со статьями 3.1, 9, 19, 27, 29, 29¹ Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти  субъектов Российской Федерации»⁵⁷ конституционно-правовые санкции применяются к главам органов исполнительной власти и органам законодательной (представительной) власти в случае принятия ими  «нормативных правовых актов, противоречащих Конституции Российской Федерации, федеральным конституционным законам и федеральным законам и повлекших за собой массовые и грубые нарушения прав и свобод человека и гражданина…». Таким образом, в Российской Федерации применение федерального принуждения предусмотрено тогда, когда уже были допущены массовые и грубые нарушения прав и свобод человека и гражданина. Поэтому так важно усиление именно превентивной функции института федерального вмешательства, что предполагает соответствующих изменений в законодательство. 

     Законодательная конкретизация возможностей народа по применению санкций по отношению к государству в лице его органов и должностных лиц сделала бы реальными охранительные механизмы конституционной ответственности государства как такого. Так, например, Н.В. Бутусова, предлагает дополнить главу 1 Конституции положением о праве и обязанности народа противостоять нарушениям основ конституционного строя России со стороны государственных органов (в частности, конституционных принципов народовластия, уважения и защиты прав и свобод человека и гражданина). Пока же, по мнению ученого, конституционное содержание принципа народовластия (статья 3 Конституции) неполное, незавершенное⁵⁸.

     Тем не менее, государство прежде всего субъект позитивной ответственности. Это связано с тем, что в правоотношении между Российской Федерацией с одной стороны и личностью, народом – с другой преобладает регулятивная составляющая, что  обусловлено целями, задачами, стоящими перед государством. То есть государство постоянно находится в ситуации осознанного и активного исполнения своих обязанностей. Понятие «позитивной ответственности государства» можно рассматривать с нескольких сторон. Во-первых, позитивную ответственность государства можно представить как ответственность его органов и должностных лиц перед народом за эффективное руководство государством.  Однако, как отмечает Н.В. Бутусова, Российскую Федерацию как субъект конституционно-правовой ответственности нельзя отождествлять с отдельными государственными органами, должностными лицами даже тогда, когда они реализуют конституционно-правовую правосубъектность государства. Поэтому и  конституционно-правовая ответственность государства  не сводима к ответственности его органов и должностных лиц⁵⁹. Во-вторых, позитивная ответственность может проявляться как ответственность всего государственного режима перед народом. В целом, высокий уровень позитивной конституционно-правовой ответственности на территории государства, ее обеспеченность, реальность  обуславливают низкий уровень случаев необходимости применения ретроспективной ответственности.

     В статье 117 Конституции предусматривается позитивная ответственность Правительства Российской Федерации – представляющая собой отставку  Президентом Российской Федерации в случае выражения недоверия Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации Правительству. Принимая решение в данной ситуации, Президент, безусловно, учитывает политические факторы. Это обуславливает наличие в науке проблемы взаимоотношения политической и конституционно-правовой ответственности.

     В.Н. Савин под политической ответственностью  государственной власти (ответственностью государства) понимает ответственность органов и должностных лиц перед народом, населением соответствующей территории за «несоответствие их деятельности мандату доверия», выражающееся в их неспособности вырабатывать и осуществлять политику, принимать решения с максимальной пользой для блага людей.⁶⁰ Во многом это похоже на позитивную ответственность. В частности, в отсутствии правонарушения в действиях субъекта. В этой связи политическая ответственность часто отождествляется с конституционно-правовой. Так, Н.М. Колосова о конституционно-правовой ответственности говорит следующее – не имеет значение, каким образом орган исполняет свои конституционные обязанности, нарушал ли он законы или нет – оценке подвергается политическая линия субъекта.⁶¹ Конституционно-правовая ответственность действительно имеет ярко выраженный политический характер.  Однако связь с политикой прослеживается и при использовании (неиспользовании) иных мер юридической ответственности различных ее видов. Например, акт амнистии, который прекращает уголовное преследование преступников зачастую связан именно с политическими мотивами. Депутаты зачастую просто хотят заручиться поддержкой избирателей. С.Н. Матрасов изложил концепцию, согласно которой конституционная ответственность является разновидностью политической ответственности.⁶² Однако, как уже было сказано, любая юридическая ответственность (уголовная, гражданско-правовая, административная) также имеет связь с политикой, то есть с интересами групп лиц, стоящих у власти.  Также существует мнение, что «конституционная ответственность объединяет в себе политическую, моральное и юридическую ответственность»⁶³.  Но такое понимание конституционной ответственности стирает грань между юридической ответственностью и неюридическими формами этого феномена, противоречит сущности юридической ответственности. Если полностью развивать данную теорию, то можно довести содержание юридической ответственности до абсурда - включив в него и общественное порицание, и моральный бойкот, и  отставку лица в результате вотума недоверия. В.О. Лучин отмечает, что политическая ответственность во многом определяет характер конституционной ответственности, поэтому конституционная ответственность, имея ярко выраженный политический характер, это фактически политическая ответственность, облеченная в конституционную форму.⁶⁴  «Конституционное признание политической ответственности не ослабляет, а усиливает ее регулятивный потенциал, повышает ее роль в упорядочении общественных отношений. Поэтому недопустимо  противопоставление, равно как и фактическое отождествление конституционной и политической ответственности».⁶⁵

     Также термин «конституционно-правовая ответственность» с позиции нормативистского подхода рассматривают в двух смыслах – в «узком» и в «широком». В первом случае речь идет о нарушении норм конституционного законодательства, во втором – о нарушении норм не только конституционного законодательства, но и иных отраслей. О несостоятельности такого «широкого» понимания конституционно-правового статуса было сказано ранее.

     Важным  компонентом конституционно-правовой ответственности государства является ее основание, то есть то, за что в соответствии с нормами права отвечает Российская Федерация. С.А. Авакьян в качестве основания ответственности выдвигает несоответствие действия субъекта более высокому интересу, нецелесообразность действия, нежелательное поведение. По – мнению  В.О. Лучина, такие неопределенные основания провоцируют произвол, противопоставляют принцип целесообразности принципу законности. Поэтому важно, чтобы основания ответственности опирались на предписания норм. Д.Т. Шон напротив считает, что ответственность может быть не связана с нарушением конкретной нормы. Главное для привлечения к конституционно-правовой ответственности, считает ученый, это деяние (действие или бездействие), которое привело или могло привести к причинению ущерба народу.⁶⁶ Но такой подход не совсем приемлем. Так как конституционное законодательство редко связывает применение мер воздействия с причинением ущерба. Кроме того, несвязанность нарушения с конкретной нормой фактически устраняет грань между политической и конституционно-правовой ответственностью.

     Проанализировав изложенное ранее, можно сделать  вывод, что основанием ответственности  государства является и конкретная правовая норма, закрепляющая какую-то обязанность Российской Федерации, и наличие определенного действия или бездействия со стороны Российской Федерации.

     В случае применения негативной ответственности  к государственному органу как к  представителю государства будет нарушаться норма конституционного законодательства, в которой закрепляется то или иное полномочие данного органа. В рассмотренном  ранее примере про  отставку Президента Российской Федерации нормами, закрепляющими полномочия Президента, будут статьи 80 и 82 Конституции. Позитивная ответственность государства имеет особенность в нормативном основании ответственности. Существует целый массив конституционно-правовых норм, которые закрепляют определенные обязанности данного субъекта перед человеком, гражданином, народом в целом. Но, безусловно, центральное место занимают нормы Конституции, среди которых особое значение (для определения главных обязанностей государства) отводится статьям 2 и 3 Конституции. Статья 2 Конституции закрепляет обязанность Российской Федерации соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, создавать такие  условия жизнедеятельности  общества, при которых человек, его права и свободы – высшая ценность. А статья 3 устанавливает принцип суверенитета народа, который можно рассматривать как важнейшее условие высокого уровня гарантированности прав и свобод человека и гражданина. Следовательно, положения статей 2 и 3 Конституции, согласно которым власть государства производна от власти народа, служение интересам народа, обеспечение прав и свобод человека и гражданина – важнейшее предназначение и обязанность государства, - и составляют конституционно-правовую основу ответственности Российской Федерации.