Особенности формирования среднего класса в современной России

Было бы, однако, неверно считать экономический и интеллектуальный консерватизм некоей органической чертой российских малых предпринимателей. Этому противоречат их молодость, высокий образовательный уровень, а также и подспудная аспирация к инновациям, которая проскальзывает в опросах и интервью. Скорее, как свидетельствуют те же данные, эта аспирация подавляется макроэкономической и социально-политической средой, в которой они действуют. В ходе проведенного нами опроса российских менеджеров и предпринимателей, проходивших в 2000 году стажировку в Западной Европе, собственники и управляющие малых предприятий, особенно промышленных, одной из главных нерешенных проблем своей профессиональной деятельности называли недостаток средств на модернизацию.

Отмеченные демографические (возраст) и культурные (образованность) особенности слоя российских малых предпринимателей позволяют видеть в этом слое один из важнейших человеческих ресурсов модернизации страны, ее выхода на постиндустриальную стадию развития, в основе которой лежит «экономика знаний». Как отмечают исследователи немецкого Федерального института по исследованию стран Восточной Европы и международных проблем, «опыт последних лет свидетельствует о том, что Россия в полной мере способна к быстрому освоению и применению новых технологий». Как полагают немецкие эксперты, в условиях крайней ограниченности финансовых возможностей государства «чрезвычайно важную роль в осуществлении технологических и организационных инноваций играет частная инициатива

И отечественные, и зарубежные специалисты признают политику поощрения малого бизнеса одним из наиболее императивных условий выхода России из экономического и социального кризиса. В действительности такая политика не проводится, в лучшем случае, дело ограничивается «декларациями о намерениях». На практике же развитию малого бизнеса, в том числе инновационного, препятствуют как ограничения формально-законодательного характера, так и весь комплекс неформальных отношений, создаваемых правовым беспределом и бесконтрольной властью коррумпированной бюрократии.

Наряду с объективной ситуацией крайне негативное воздействие на судьбы российского малого бизнеса оказывает его низкая способность к ассоциированию и самоорганизации. По данным Радаева, лишь 15-20% предпринимателей входит в какие-либо деловые предприятия и ассоциации. [22]Для сравнения можно отметить, что в восточноевропейских странах переходной экономики, например, в Венгрии, уровень их ассоциирования достигает 80%. Существующие в России предпринимательские организации оцениваются большинством самих предпринимателей как неэффективные, не защищающие реально их интересы. Довольно распространенное мнение выразил в беседе с автором известный российский промышленник, глава концерна «Панинтер» А.С. Паникин, назвав их «номенклатурными». В отечественном исследовании, обстоятельно анализирующем деятельность наиболее известной предпринимательской организации - Торгово-промышленной палаты России, утверждается, что «в ней достаточно широко представлены не только крупные, но и мелкие и средние компании и фирмы», что «заметное место в деятельности Палаты занимают усилия, направленные на поддержку и развитие малого бизнеса». Однако в некотором противоречии с этими тезисами далее сообщается, что членами Палаты являются лишь 0,5% организаций, зарегистрированных в России, что «недостаточная «массовая база» Палаты объективно вынуждает ее делать особый упор на выполнение платных услуг и коммерческой деятельности», говорится также о слабости ее политического влияния.[23]

Подлинный расцвет российского малого предпринимательства, превращение его в весомый фактор инновационного процесса предполагает, таким образом, во-первых, радикальную перестройку приоритетов государственной политики и всей институциональной среды его функционирования; во-вторых, - социально-психологическую и культурную трансформацию самого малого бизнеса, обретение им качеств субъекта гражданского общества.

2.2. Менеджеры и специалисты - рыночники

Гетерогенность среднего класса - социально-профессиональная и статусная, культурная и социально-психологическая - констатируется почти во всех посвященных ему исследованиях. Вместе с тем эта его черта, очевидно, проявляется в разной степени в различных образующих его группах. Как отмечается малые предприниматели «в отношении других социально-профессиональных групп - самозанятых, наемных работников, неработающих  выступают как относительно однородная общность».[24]

Вряд ли возможно таким образом охарактеризовать наемных работников из средних слоев. На первый взгляд, их объединяет только формальный признак - получение дохода в виде зарплаты, да, пожалуй, еще верхняя и нижняя границы этого дохода, отделяющие их от «богатых» и «бедных». Во всех остальных отношениях, включая, кстати, и величины дохода, заключенные в этих весьма широких границах, различные профессиональные и статусные подгруппы наемных работников, относящихся к среднему классу, являются весьма пестрым конгломератом.

Высокий уровень жизненной активности, деятельная натура, сила личности - таковы, очевидно, типологические психологические черты представителей нового российского среднего класса. Их практика в отношении социально-экономической постсоветской действительности не сводится к простой адаптации, но сочетает ее со стремлением к самореализации и самостоятельному построению собственной судьбы. В этом убеждают как рассмотренные выше, так и разбираемые ниже индивидуальные примеры. Причем, когда речь идет о женщинах из творческой, активной части среднего класса, эта сила личности проявляется нередко и в сфере интимно-семейных отношений - в трудной ломке традиционно зависимых женских семейных ролей. Самореализация, выступающая в качестве ведущего мотива личности, не обязательно нуждается в таких символах успеха, как большие деньги или высокий социальный статус. Она стимулируется «извне» рыночными отношениями и осуществляется именно в рыночной среде, требующей от человека максимальной отдачи его сил и способностей (в отличие от традиционных советских бюрократических структур). Чисто профессиональные, качественные результаты их труда не менее, а то и более важны, чем результаты коммерческие, количественные. Этой структуре мотивации оптимально соответствует апология «середины», отражающая вместе с тем хабитус людей, которые одной и той же жизненной стратегией решают и задачи адаптации - бегства от бедности, и проблему личностной самореализации. Впрочем, менталитет и поведение людей этого типа неверно было бы объяснять только их индивидуальными психологическими особенностями. И за тем, и за другим нередко стоит определенная культурно-этическая традиция. За всем этим угадывается некий уровень интеллигентности, который, как мы уже неоднократно видели, накладывает специфический отпечаток на облик иных акторов российского рынка.

Потребности здесь, как и предполагается в теории Бурдье, подгоняются к возможностям, но сами возможности воспринимаются как динамический компонент жизненных условий, обладающий потенцией к расширению; поэтому операция «подгонки» носит ситуативный характер и как таковая ощущается субъектом.[25]

Подобный тип мотивации идеально соответствует меритократическим принципам рыночной экономики, тем требованиям, которые она предъявляет своим «массовым», рядовым агентам, во всяком случае, на индустриальной стадии своего развития. Человек должен хорошо делать свое дело, «выкладываться» на работе и тогда он вправе рассчитывать на хороший заработок и продвижение по службе. Его судьба в идеале зависит исключительно от количества и качества его труда, т.е. от него самого, а не от неконтролируемых им сил и отношений. Человек, который, полностью интериоризировал эти принципы, четко знает, что он должен делать, чтобы удовлетворить свои, тоже достаточно ясные для него, потребности, и свободен поэтому от внутренних противоречий и сомнений. В общем, перед нами молодой представитель нового среднего класса, воплощающий ту «модернизацию человека», которая начала происходить под влиянием возникновения рыночной экономики. Это по ряду признаков вполне интернациональный и, вероятно, наиболее массовидный «стандартный» тип рядового или «среднего» человека, начинающего свой жизненный путь в ее структурах и интериоризировавшего ее «правила игры». [26]

Несомненная локализация этого феномена в младшем поколении россиян не означает, что мы имеем дело с некоей универсальной моделью, по которой формируется младшая часть нового среднего класса, встречаются и с иные - по ряду параметров - индивидуальные  вариантами.

Приток капитала, созданного в финансовой сфере, в сферу материального производства, как известно, - одна из наиболее острых и насущных проблем развития российской экономики. В решении ее, очевидно, могут сыграть роль не только чисто экономические или политические факторы, но и созидательная мотивация тех агентов рынка, которые этим капиталом распоряжаются, так что в людях, подобных нашему менеджеру, можно видеть один из важнейших ресурсов крупных и назревших структурных инноваций.

Нельзя забывать в то же время, что эти люди являются агентами рынка и в этом качестве они не могут выполнять свои социальные функции и роли, руководствуясь только креативными мотивами и ценностями. Они не могут быть только творческими людьми или интеллигентами, они должны еще интериоризировать «правила игры» рыночных отношений. Если такой человек приобщен к гуманитарной и склонен к самопознанию, нравственно-мировоззренческой рефлексии, перед ним возникает проблема стыковки этих достаточно жестоких правил с гуманистическими ценностями такой культуры. В иерархии осознанных ценностей  высшее место занимает нравственный императив, что вполне соответствует уровню и типу его культурного бэкграунда: самой важной ценностью для себя он считает «жить в ладу с собственным сердцем». Естественно, что такой идеал нелегко осуществить в практике бизнеса. В профессиональной деятельности ему приходится испытывать внутренние конфликты различных ценностей, мотивов предпочтений и преодолевать эти конфликты ему тяжело.

Это «преодоление» он осуществляет на основании довольно четко продуманного морального «кодекса». В нем сфера деловых отношений жестко отделена от всех других отношений между людьми. Эта философия предполагает отделение человека-личности, «я» от человека - функциональной единицы рынка, актора, выполняющего роль бизнесмена, менеджера. «Тут нужно разделять себя и работу. То, что ты позволишь себе на работе, ты не позволишь себе на улице

«Финансовые структуры типа нашей в последние несколько лет захватили крупнейшие промышленные отрасли России объединения типа ОНЭКСИМА купили себе все. Но при этом сказать, что они нехорошие люди, просто так вот, или что мы нехорошие, потому что мы кого-то купили - так сказать нельзя. Слабый всегда погибает. Если мы покупаем производство, которое стоит миллионы, оно действительно стоит миллионы, но на данный момент оно не стоит ничего. Если мы его не купим, оно просто умрет. Здесь нас можно сравнить с волками, которые очищают лес. И не просто очищают: если мы покупаем производство, мы на этом месте построим новое. И оно будет работать. Для кого-то мы - зло. Мы их съели, мы их выгнали с работы, но работать так, как они работали, это не работа. Вот, пожалуйста, две стороны: черное и белое».

Существует решение тех коренных проблем соотношения морали и рациональности, особенно рациональности рыночных отношений, которые находятся в центре философской и общественной мысли эпохи модерна. Немецкий философ Ю. Хабермас определил интеллектуальную ситуацию, сложившуюся вокруг этих проблем как «патологию современного сознания»: по его словам, «морально-практические вопросы, типа «Что я должен делать?», поскольку на них нельзя дать ответа в аспекте целевой рациональности, уходят из поля разумного обсуждения».[27] Американский социолог Д. Белл, анализируя отношение между культурой, строящейся на принципе самоосуществления личности, и культурой капиталистического бизнеса, направляемой принципом эффективности, пришел фактически к выводу о «разрыве» и антагонизме этих двух культурных сфер.

Мы не имеем возможности верифицировать эти наблюдения репрезентативными социологическими данными, однако мы можем сопоставить их с результатами упоминавшегося выше опроса российских менеджеров, проходивших в 2000 году стажировку по программе ТАСИС Европейского Союза. В ходе опроса менеджерам предлагалось, в частности, ответить на такой вопрос: «Какими факторами определяется уровень Вашей удовлетворенности выполняемой работой? Определите в процентах удельный вес следующих факторов: уровень дохода; возможности самореализации, творчества в труде, использования собственных знаний и способностей; возможности профессионального роста, карьеры; уровень автономии в труде: возможность принятия самостоятельных решений; отношения в коллективе; компетентность и стиль руководства предприятием».

Результаты опроса прежде всего подтвердили решающее значение двух названных тенденций в мотивации менеджеров. Фактор дохода оказался приоритетным: в среднем по контингенту опрошенных (частное от деления суммы названных в анкетах удельных весов на число заполненных анкет) его удельный вес составил 50,5%. Второе место занял фактор самореализации - 32%. Факторы карьеры и автономии имеют для опрошенных менеджеров весомое, но значительно меньшее значение: удельный вес того и другого составил в среднем по 15%; все остальные факторы «набрали» всего лишь по несколько процентов.

В ответах на данный вопрос преобладают цифры, отражающие более или менее равновеликое значение для респондентов обоих ведущих факторов (например, по 50% для дохода и самореализации). Очевидно, такие ответы выражают примерно такую позицию: «доход важен, но не менее важно и содержание труда» (или наоборот).[28]

В заключение отметим, что обе тенденции в принципе способны «работать» на рыночную трансформацию и модернизационный процесс. Первая формирует относительно массовый слой профессионалов, готовых осуществлять социальные практики, соответствующие принципам цивилизованного рынка, такие как индивидуальная ответственность, меритократия, максимальная мобилизация физических и интеллектуальных ресурсов, профессионализм. Вторая тенденция, в значительной мере опирающаяся на культурные традиции и культурный потенциал российского социума, ведет к формированию специфического творческого инновационного слоя агентов рынка, потенциально способного сыграть особо активную роль в модернизационном процессе.

В целом наши данные подтверждают впечатление, что инновационная роль менеджеров и наемных специалистов в российских трансформациях проявляется шире и отчетливее, чем роль малых предпринимателей, что первые обладают более выраженным оптимистическим и инновационным настроем по сравнению со вторыми. Объясняется это, скорее всего, не какими-либо имманентными особенностями ментальности и поведения обоих слоев, но различиями в их объективной ситуации: нанимать профессиональных менеджеров, очевидно, могут только средние и крупные компании, многие из которых обладают позициями на рынке, значительно более сильными и устойчивыми, чем малый бизнес. Менеджеры жалуются, как и малые бизнесмены, на произвол и вымогательство чиновников, на разорительную налоговую систему, но по всему чувствуется, что им не приходится столь непосредственно и повседневно сталкиваться с проблемой экономического и профессионального выживания, которая дамокловым мечом висит над мелкими собственниками.[29]

Глава 3. Теневая экономика как особый фактор формирования среднего класса. Структура теневого среднего класса.