Классические социологические теории

Темы эссе

1. Дюркгейм и/или Вебер как наследники Конта.
2. Бюрократия «формальна и этически слепа».

Литература к докладам и рефератам

1. Ю.Н. Давыдов. Веберовская теория капитализма - ключ к универсальной исторической социологии /История теоретической социологии. В 5тт. (Под ред. Ю.Н. Давыдова) Т.2. – М.: Канон, 1998. Раздел 3. Глава 5.
2. М. Вебер. Бюрократия / Классики теории государственного управления. Американская школа.- М.: Изд-во МГУ, 2003.
3. Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. М. 1994.
4. Мизес Л. фон. Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность.-  М.: Дело, 1993.
5. Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени.  – СПб, Алетейя, 2002.
6. Й. Шумпетер. Теория экономического развития. М, 1982.
7. Н.Н. Зарубина. Социология хозяйственной жизни. Учебное пособие. – М., Логос, 2006. Главы 4, 9.
8. Н.В Латова, Ю.В. Латов. Российская экономическая ментальность на мировом фоне /Общественные науки и современность. 2001, №4.
9. Н.В. Латова, Ю.В. Латов. Открытия и парадоксы эмпирического анализа российской хозяйственной культуры по методике Хофстеда /Мир России. 2007, № 4.
10. Магун В.С. Смена диапазона. В поисках протестантской этики                  / Отечественные записки. 2003, №3. – strana-oz.ru.
11. Магун В.С. Как меняются российские трудовые ценности                          / Отечественные записки. 2007, №3. – strana-oz.ru.
12. Магун В.С. Трудовые ценности экономически активного населения 8 стран мира / Мы и они: Россия в сравнительной перспективе. – М., 2005.
13. Валлерстайн И. Многоликий евроцентризм / Конец знакомого мира. Социология XXI века. М.: Логос, 2003.
14. Дж. Ритцер. Макдональдизация-5. – М., 2011.
15. Бауман З. Актуальность Холокоста. – М., изд-во «Европа», 2010.

Pro et Contra

З. Бауман. Мыслить социологически. Стр. 14.

«…то, что  отличает социологию и придает ей особый характер, - это привычка рассматривать  человеческие действия как элементы более широких структур, т.е. отнюдь не случайных совокупностей действующих  лиц, замкнутых в сети взаимной зависимости (зависимость же есть состояние, при  котором вероятность того, что  действие будет предпринято, как  и вероятность успеха этого действия, меняются в соответствии с тем,  что представляют собой другие действующие  лица, что они делают или могут  сделать). Социологи спросили бы, каковы могут быть последствия этой замкнутости, ограниченности людей рамками отношений  взаимной зависимости  для их реальных и возможных действий. Такого рода вопросы и  формируют объекты  изучения социологии, которую  более  всего интересуют структуры, сети взаимосвязей, взаимообусловленность действия и  увеличение или сокращение степеней свободы действующих лиц. Единичные  действующие лица… оказываются  в поле зрения социологического исследования в качестве единиц, членов или партнеров  в сети взаимозависимостей.»

П. Бергер. Приглашение в социологию. Гуманистическая перспектива. Стр. 32.

«.. следует  ограничить значение прилагательного  «общественный» в его социологическом  употреблении. Социолог будет использовать этот термин в более узком и  строгом смысле для обозначения  того, что  связано с взаимодействием, взаимоотношениями, взаимностью. Таким  образом, два разговаривающих на углу приятеля не образуют «общества», но то, что между ними происходит,  безусловно «общественно», «социально». «Общество» состоит из комплекса  таких «общественных», «социальных»  событий. Что касается строгого определения  понятия «социальный», то трудно добавить что-либо к формулировке  Макса  Вебера, который квалифицировал как  «социальную» ситуацию, когда люди в своих действиях  ориентируются  на других. Переплетение смыслов, ожиданий и поведения, основанного на взаимной ориентации, составляет предмет социологического анализа.»

П. Бергер, Т. Лукман. Социальное конструирование реальности, стр. 35-36.

«…два наиболее важных, наиболее известных и наиболее влиятельных «порядка продвижения» для  социологии. Один сформулирован  Дюркгеймом в «Правилах социологического метода», другой – Вебером в «Хозяйстве и Обществе». Дюркгейм говорит нам: «Первое и  наиболее фундаментальное правило гласит: рассматривайте социальны факты как вещи». А Вебер отмечает: «И для социологии в ее нынешнем смысле, и для истории объект познания – это совокупность субъективных значений действия». Эти два положения не противоречат друг другу. Общество, действительно, обладает  объективной фактичностью. И общество, по сути дела, создается благодаря деятельности индивидов, имеющих субъективные значения, что, кстати, знал Дюркгейм, подобно тому, как Вебер знал о том, что общество представляет собой объективную фактичность. Именно двойственный характер общества  в терминах объективной фактичности и субъективных значений  придает ему характер «реальности sui generis”, если использовать другой ключевой термин Дюркгейма. Тогда главный для социологической теории вопрос может быть поставлен следующим образом:  каким образом субъективные значения становятся объективной фактичностью?»

П. Сорокин. Явление взаимодействия как коллективное единство или реальная совокупность Сорокин П. Система социологии.

Социологический реализм и номинализм

«Общий вывод из всего сказанного о социологическом реализме и номинализме таков: ни то, ни другое из этих двух течений неприемлемо. Каждое из них, в пылу спора, выставляет такие положения, которые либо логически абсурдны, либо эмпирически неверны. Общество или коллективное единство как совокупность взаимодействующих людей, отличная от простой суммы невзаимодействующих индивидов, существует. В качестве такой реальности sui generis оно имеет ряд свойств, явлений и процессов, которых нет и не может быть в сумме изолированных индивидов. Но, вопреки реализму, общество существует не «вне» и «независимо» от индивидов, а только как система взаимодействующих единиц, без которых и вне которых оно немыслимо и невозможно, как невозможно всякое явление без всех составляющих его элементов. Термины, подобные «социальному сознанию», «душе народа», «национальному духу» и т. д., могут фигурировать только в качестве поэтических образов; взятые же в своем буквальном смысле они не соответствуют действительности¹³⁰.

Научно  допустимыми они являются лишь тогда, когда хотят выразить своеобразность психической жизни взаимодействующих индивидов, отличную от психических переживаний суммы изолированных людей. С таким содержанием они приемлемы. Но во избежание недоразумений предпочтительнее не употреблять их.»

Л.Г. Ионин. Философия и методология  эмпирической социологии. (С. 35-36). 

«Вообще, если «очистить» социологические концепции, составляющие историю этой дисциплины, от многочисленных и многообразных  наслоений, тончайших деталей, оговорок и  уточнений, взаимных заимствований  и выделить фундаментальные умозрения, лежащие в основе той или иной концепции, то все многообразие их явлений  можно свести к двум направлениям: объективистскому, естественно-научно ориентированному, с одной стороны, и понимающему, или культурно-аналитическому -  с другой. Их главное различие  заключается в том, что  в первом социальные явления – структуры, институт рассматриваются как объективные  «вещи» (в этом смысле основоположником данного направления является Эмиль  Дюркгейм), не зависящие от идей и  мнений членов общества, в то время  как во втором те же явления трактуются как существующие исключительно  посредством этих самых идей и  мнений… 

Иными словами, объективист рассматривает социальный мир  таким, каким он является, и  исследует закономерности взаимодействия структур  и элементов в этом мире, тогда как культурный аналитик «заглядывает за подкладку» и хочет  понять устройство «ткани» этого  мира, понять, почему «с лица» он кажется  объективным, т.е. несделанным и не зависящим от человека, его идей и мнений. Объективист принимает  объективность социального мира на веру,  понимающий социолог исследует  эту объективность и только тогда, когда понята природа этой объективности, совсем не такой, как объективность  естественных явлений, он может перейти  к анализу самих социальных фактов. При этом он и факты воспринимает иначе, чем объективист: они являются для него артефактами в любом  смысле этого слова.» 

И. Валлерстайн. Конец знакомого мира. Социология XXI века.

«Мне кажется, что следует найти  более серьезные  основания для критики евроцентризма в общественных науках, равно как и более солидные ее формы. Это особенно важно потому, что третья линия критики – утверждение о том, что прежнее развитие Европы оценивалось некорректно и становилось базой для необоснованных экстраполяций, повлекших опасные последствия как для науки, так и для мира политики,- представляется правильной. На мой взгляд,  прежде всего необходимо пересмотреть  тезис о том, что все европейские достижения являются позитивными. …Для меня она (капиталистическая система)  выглядит скорее результатом разрушения исторических барьеров, стоявших на пути именно этой  исторической разновидности эксплуатации. Китай, Индия, арабский мир и иные страны не пошли по капиталистическому пути, и я считаю  это свидетельством их большего иммунитета  и в данном качестве исторической заслугой. Все попытки заставить их оправдываться за то, что является их достижением, представляются мне квинтэссенцией евроцентризма. 

… Я считаю,  что в той или иной степени элементы коммодификации, а следовательно, и коммерциализации, присутствовали во всех  наиболее значимых исторических системах (цивилизациях). Как следствие,  всегда находились люди, стремившиеся к извлечению прибыли. Однако целая пропасть разделяет ту историческую систему, где предприниматели, торговцы и прочие «капиталисты» составляют определенный процент граждан, и ту, в которой безраздельно господствуют капиталистический дух и стиль жизни. В обществах, предшествовавших миро-системе модернити, как только капиталистическая страта становилась слишком богатой или преуспевающей или же  начинала препятствовать функционированию существующих институтов, она встречала отпор со стороны других институциональных групп (культурных, религиозных, военных, политических), которые использовали и свои  властные рычаги, и свои системы ценностей для  оправдания необходимости противостоять жаждущей прибыли группе и удерживать ее в рамках дозволенного. Таким образом, буржуазии раз за разом не удавалось навязать свои устои в качестве  приоритетных… Между тем в западном мире в силу  ряда причин, носивших временный (случайный, конъюнктурный)  характер, противоядия оказались менее доступными или менее  эффективными, и вирус стремительно  распространился,  продемонстрировав невосприимчивость к  попыткам сдержать его разрушительное действие.» (стр. 244-245) 

З. Бауман. Актуальность Холокоста.

«Ни на одном  из этапов своего долгого и сложного осуществления холокост не вступал в конфликт с принципами рациональности. «Окончательное решение еврейского вопроса» никогда не противоречило рациональным методам эффективного и оптимального достижения цели.  Напротив, оно возникло из поистине  рационального подхода к решению проблемы и было рождено бюрократией, преданной своим принципам и целям. Мы знаем о многочисленных убийствах, погромах, массовых истреблениях -  которые на так уж и далеки от геноцида, -  совершенных без участия современной бюрократии,  без знаний и технологий, которыми  она владеет, и без научных принципов ее внутреннего управления.  Однако холокост был бы немыслим без такой бюрократии. Холокост не был иррациональным выбросом  еще до конца не искорененного досоциального варварства.  Законный обитатель покоев современности, в любом другом жилище он, конечно, не чувствовал бы себя как дома… Современная бюрократия вовсе не должна приводить к явлениям, подобным холокосту. Однако я хочу сказать, что правила прикладной рациональности сами по себе  не в состоянии предотвратить такие явления. В этих правилах нет ничего, что отменяло бы схожие с холокостом методы «социальной инженерии» как непригодные, а дела, которым они служат, -  как иррациональные».» (С. 34-35)

Дж. Ритцер. Современные социологические теории. 5-е издание. С. 497, 506-510.

«…ресторан  быстрого питания представляет собой  современную парадигму формальной рациональности. Так, можно утверждать, что  во времена Вебера моделью  системы формальной рациональности была бюрократия, тогда как сегодня  ресторан быстрого питания  выражает собой даже более адекватную парадигму  данного типа рациональности. Бюрократия все еще с нами,  но ресторан такого типа дает нам лучший пример указанного вида рациональности. Это  означает не только,  что формальная рациональность никуда не исчезла, но сохранился и современный мир, ключевым элементом которого становится рациональность этого рода…»

«Как для  меня современным образцом формальной рациональности стал ресторан быстрого питания, в свою очередь для Зигмунда Баумана это Холокост – систематическое  уничтожение евреев нацистским режимом. Бауман пишет: «Рассматриваемый в качестве сложной целенаправленной операции, Холокост может служить образцом современной бюрократической рациональности». Многим покажется неприличным обсуждать  рестораны и Холокост в одном  и том же контексте. Тем не менее,   в социологическом мышлении относительно современной рациональности прослеживается отчетливая связь от бюрократии к  Холокосту и далее к ресторанам быстрого питания.  Веберовские принципы рациональности можно с пользой и смыслом применить к каждому из этих явлений. Те, кто осуществлял Холокост, применяли бюрократию в качестве одного из своих основных орудий. Условия, делавшие Холокост возможными, особенно система формальной рациональности, продолжают существовать и сегодня. Действительно, процесс макдональдизации указывает не только на то, что формально-рациональные системы продолжают существовать, но и на то, что они в значительной мере расширяются. Таким образом, с точки зрения Баумана, при верном наборе обстоятельств современный мир был бы способен даже на большую мерзость (если такое вообще возможно), чем Холокост… Трудно предположить, что защитные механизмы, необходимые для предотвращения неистовства рационализации, сегодня сколько-нибудь сильнее, чем в 1940-х гг. Как пишет Бауман: «Ни одно из социетальных условий, сделавших возможным Освенцим, в действительности не исчезло, и никаких эффективных мер не было принято, чтобы предотвратить… подобные Освенциму катастрофы»… Современность…не была достаточным условием для Холокоста, однако она, несомненно, была необходимым условием. Без современности и рациональности «Холокост был бы невообразим»… Говоря языком Вебера, между Холокостом и современностью была «избирательная близость».