История благотворительности в России

 16 мая  1802 года император учредил «Благодетельное  общество», которое, согласно  своему уставу, должно было «не только раздавать милостыню, но доставлять бедным и другие вспоможения и особенно стараться выводить из состояния нищеты тех, кои трудами своими и промышленностью себя пропитывать могут». Из личных средств императора обществу было выделено 24 тысячи рублей. Впоследствии сумма была увеличена до 40 тысяч. Крупные пожертвования постоянно делали не только члены императорской фамилии. Так, князь Голицын ежегодно жертвовал по 6 тысяч рублей, еще 142 тысячи рублей он завещал передать обществу после своей смерти.

 Известно, например, об отставном поручике С.Иванове, который пожертвовал обществу миллион  рублей, и о князе П.Одоевском, отдавшем обществу свое имение. В августе 1814 года общество было преобразовано  в «Императорское человеколюбивое  общество», просуществовавшее более 100 лет.

 Радикальные общественные реформы 60-х годов, осуществленные во время правления Александра II. стали благоприятной почвой для развития меценатства и благотворительности. Едва ли не ежедневно в России возникали новые благотворительные общества и фонды, появились организации, объединявшие людей по профессиональным признакам, уровню образования, месту проживания, склонностям. Широкое распространение получили бесплатные учебные заведения для мало обеспеченных, где педагоги работали безвозмездно — например, воскресные школы.

 К концу  ХIХ века благотворительность в  России стала настолько масштабным общественным явлением, что в 1892 году была создана специальная комиссия, в ведении которой были законодательные, финансовые и даже сословные аспекты  благотворительности. Важнейшим итогом работы комиссии можно считать обеспечение  прозрачности благотворительной деятельности в России, открытости и доступности  всей информации (включая финансовую) для всех слоев общества. С конца  ХIХ века в стране устанавливается  общественный контроль над благотворительностью, результатом чего явился рост доверия  в обществе к деятельности благотворителей  и, как следствие, новый небывалый  рост числа жертвователей.

 В начале ХХ века благотворительность в России переживала пик своего развития. На каждые 100 тысяч жителей Европейской  части России приходилось 6 благотворительных  учреждений. По данным на 1900 год 82% благотворительных  заведений были созданы и состояли под патронатом частных лиц, затем  следовали сословные заведения (8%), городские (7%), земские (2%). Всего в 1902 году в Российской империи было зарегистрировано 11040 благотворительных учреждений (в 1897 году — 3,5 тысячи) и 19108 приходских попечительских советов.

 После Октябрьской революции изменение  политических и социальных условий  привело к прекращению деятельности созданных в царское время  благотворительных организаций.[2]

Глава 2. Купечество

 «И это -- «темное царство»? Нет, это -- свет из сердца…»

 И.С. Шмелев о купечестве

 Особое  место среди благотворителей  занимает купечество.  В XVIII-XIX вв. оно  дало множество примеров истинного  благочестия. Из купцов происходил величайший святой нового времени преподобный  Серафим Саровский. К купеческому  сословию принадлежали и многие другие святые и подвижники. На средства купцов возводились и обновлялись храмы.

 Аристократия  относилась к купечеству с известной  долей снисходительности, считая его  нравы грубыми, образование -- недостаточным. Европеизованной массе разночинцев  это сословие также было чуждо  главным образом, своей приверженностью  старине. О купцах судили по сатирическим образам комедий Островского. С  легкой руки Добролюбова в среде  революционной интеллигенции укоренилось  представление о купеческой среде  как о «темном царстве».

 В первой половине XIX в. в России начала складываться элита торгово-промышленного мира, состоящая из купеческого сословия: династий Морозовых, Прохоровых, Рябушинских, Коноваловых, Третьяковых, Солдатенковых, Крестовниковых, Кокоревых, Губониных... 
Именитое купечество, зарабатывая миллионы, передавало при жизни и завещало после смерти немалые средства на благотворительность. В этой среде с детства воспитывалось чувство долга – необходимость внести вклад в общественную и культурную жизнь Отечества, используя свое богатство. В.О. Ключевский писал, что «благотворительность была… необходимым условием личного нравственного здоровья». Русский купец, будучи способен грешить, умел и каяться. «Даже в среде крупной буржуазии, среди богатых промышленников и купцов, были настроения, показывающие, что они как бы стыдятся своего богатства, и уж конечно сочли бы кощунственным называть право собственности «священным» -- писал Н.О. Лосский. -- Среди них было много меценатов и жертвователей больших сумм на различные общественные учреждения». А заботы о «душе» заставляли именитое купечество при жизни или после смерти передавать миллионные состояния на благотворительность, на постройку церквей, больниц, богаделен.

 Следует сказать, что одной из давних форм благотворительности была милостыня  и призрение нищих, главным образом  при церквях и монастырях.

 Поэтому и частная купеческая благотворительность  была направлена не только на строительство  храмов и их благоукрашение. В 1860-х гг. на обустройство Пятницкой церкви выделил деньги купец  Петр Губонин. Церковь была красива и снаружи и внутри. В таком виде она простояла почти 200 лет, а в 1934 г. ее снесли.

 Купец-богач  Петр Ионович Губонин занимался  казенными подрядами по строительству  железных дорог в России, на этом он нажил огромное состояние. Прославился  Губонин и в области благотворительности. Он пожертвовал громадные суммы  на возведение храма Христа Спасителя, оказывал помощь храмам в других городах. На его средства было построено Комиссаровское техническое училище в Москве, которое готовило техников и инженеров, высоко ценившихся в промышленности. Он также выделил средства на строительство  Политехнического музея в Москве. Петр Губонин — весьма заметная фигура в истории России. Выйдя  из крепостных крестьян, он получил  чин тайного советника и потомственное  дворянство, которое было дано ему  «в воздаяние пожертвований с 1870—1872 гг. на устройство и обеспечение  бывшей в сем году политехнической  выставки в Москве и во внимание к стремлению его своими трудами  и достоянием содействовать общественной пользе».

 Выдающийся  художественный и музыкальный критик Владимир Васильевич Стасов так характеризовал представителей купеческого сословия: «...выросла иная порода людей купеческой семьи, с иными потребностями, иными  стремлениями, людей, у которых, невзирая на богатство, было мало охоты до пиров, прожигания жизни, до всякого рода жуирства, но у которых была великая потребность в жизни интеллектуальной, было влечение ко всему научному и художественному. ... И всегда, во всем стоит у них на первом месте общественное благо, забота о пользе всему народу...» [6].

 Но  не всегда «благие дела» начинались только из филантропских побуждений. Иногда сама жизнь толкала на «подвиги».

   В Старомонетном переулке стоит  научно-исследовательский институт  минерального сырья, который в  обиходе часто называют Аршиновским.  Когда-то на свои деньги его  построил Василий Федорович Аршинов,  крестьянский сын, пришедший в  17 лет в Москву пытать счастья  и ставший со временем фабрикантом-миллионером.  Он мечтал о том, что два  его сына продолжат начатое  родителем дело. Но один из  них, Владимир, был серьезно увлечен  минералогией.

 Для него и построил Василий Аршинов  в своей усадьбе, в углу сада, целый  научно-исследовательский институт для изучения горных пород и минералов. 
Второй сын, Сергей, решил посвятить себя музыке. Отец и ему дал возможность заняться любимым делом - построил консерваторию в Саратове, первую провинциальную консерваторию в России.

 Она действует до сих пор и считается  одной из лучших в мире. 
Все семьи счастливы по-разному, вопреки известному мнению классика, и семейный мир очень по-разному давал импульс благотворить. Например, благотворителя можно было просто воспитать в семье. Для этого было нужно два условия: во-первых, чтобы семья была богатая и богатство это из рода в род умножалось и, во-вторых, чтобы в разных ее поколениях было принято благотворить.

 Так появились целые династии благотворителей. В собранном исследовательницей Г.Н. Ульяновой словаре крупнейших московских благотворителей содержатся сведения о восьми благотворителях  рода Хлудовых, шести - Куманиных, шести - Бахрушиных, четырех - Рахмановых и о других, в т. ч. - о шестнадцати (!) благотворителях рода Морозовых. И чем устойчивее были эти традиции, чем дольше они существовали, тем раньше молодые члены фамилии становились благотворителями. Так, Иван Рахманов сделал первое свое крупное пожертвование в 26 лет, сложив средства с дядей, сестрой и двумя братьями на устройство санатория для страдающих грудными болезнями.

 А Константин Рукашников в 28 лет вместе с братом Иваном начал строить знаменитый приют для исправления малолетних преступников. 
Особенно естественным было продолжать помощь заведению, учрежденному дедом или родителем. Жил, например, в Москве купец 1-й гильдии, торговец бумажной пряжей Герасим Хлудов, был большим благотворителем, построил на свои средства много полезного, и среди прочего - богадельню на 80 человек. Куда же в первую очередь понесут деньги его дети, когда захотят помогать другим, не в Хлудовскую ли богадельню?

 Так оно и было: четыре его дочери жертвовали на ее расширение, и на корпус бесплатных квартир при ней, и  на устройство в богадельне нового отделения- «для слабых и одержимых  недугами женщин».

 Увы, иногда скрытым мотивом пожертвования  были семейные разлады. Анастасия Алексеева, вдова фабриканта-текстильщика, никак  не могла найти общий язык со своими детьми. Она так скупо их содержала, что сын и две дочери обратились к генерал-губернатору с просьбой учредить над матерью опеку «по  ее расточительности». Дело рассматривало  Купеческое общество и признало опеку  необходимой. Через два года дети договорились с матерью, что после  выделения на их имя части капитала они оставят всякие к ней претензии. Мать согласилась, опека была снята, но, видимо, отношения вконец испортились. В результате А.Н. Алексеева лишила детей наследства, передав имущество  городу на постройку и содержание при Преображенской больнице специального отделения «для неизлечимых душевнобольных обоего пола бедных лиц».

 Прямым  наследникам так и не удалось оспорить завещание в суде. 
Но это случай все-таки исключительный. Чаще всего весь капитал целиком завещали на нужды города те предприниматели, которые были бездетными. 
Самым, наверное, распространенным семейным обстоятельством, вызывавшим желание жертвовать деньги на добрые дела, были болезни или смерть близких. Тот же Хлудов решился на создание огромного дома призрения после того, как скончался его двадцатилетний сын - долгожданный ребенок в семье, где рождались только девочки.

 Сам Герасим Иванович не перенес удара и умер год спустя. 
Александра Четверикова, вдова крупного промышленника Дмитрия Ивановича Четверикова, в духовном завещании пожертвовала огромную сумму на строительство санатория для туберкулезных больных, прося дать ему имя своей больной дочери Наталии. Наташа была младшим и самым любимым ребенком в их многодетной семье, и на четвертом году жизни ее постигла неожиданная и страшная болезнь - костный туберкулез. У девочки отнялись ноги. В санатории, открытом в Сокольниках в 1913 году, при жизни Наташи и после смерти обоих ее родителей помогали главным образом больным костным туберкулезом.

 Поистине  трагические жизненные испытания  выпали на долю купца-миллионера Флора  Ермакова. В течение одного года он потерял жену, сына и отца. Биограф  пишет, что «смерть любимых лиц  терзала сердце Флора Яковлевича, но это же самое послужило к  тому, что направило его мысли  в другую сторону. Мысль ликвидировать  фабричные дела запала глубоко в  сердце, и за этой мыслью восстала во всей чистоте и привлекательности  другая - послужить Богу в лице ближних».

 Он  останавливает сначала одну фабрику  в Вышнем Волочке, построив там храм с богадельней, потом строит огромную богадельню в Москве и рядом большой  храм.

 Когда скончался второй его сын, Флор Яковлевич  ликвидировал все свои фабричные  дела и целиком отдался делам  молитвы и благотворения. Он строил богадельни, сиротские и ночлежные дома. На его деньги построен большой Ермаковский корпус в больнице для душевнобольных (нынешней Алексеевской, бывшей Кащенко). Раздав большую часть капитала, в завещании он потребовал истратить на благотворительные цели все, что еще осталось (1,5-2 млн рублей). Родственники, возмутившись таким решением, пытались после смерти Флора Яковлевича отсудить часть денег, но суд отказал им, признав завещание Ермакова действительным.

 Большим вдохновителем на дела милосердия был  Николай Александрович Алексеев (1852-1893), предприниматель и городской  голова, который пользовался большим  уважением среди горожан. За краткий  срок своей службы он разрешил насущные вопросы, годами лежавшие в канцелярии думы. Один из них, остававшийся открытым в течение 15 лет, касался призрения  душевнобольных. На одном из заседаний губернского Земского собрания Алексеев нарисовал жуткую картину их жизни: «Если бы вы взглянули на этих страдальцев, лишенных ума, из которых многие сидят на цепях в ожидании нашей помощи, вы не стали бы рассуждать о каких-то проектируемых переписях, а прямо приступили бы к делу».