Футурологические теории общества второй половины ХХ века

Министерство образования и науки РФ

ГОУВПО "Тамбовский государственный университет  имени Г.Р.Державина" 
 
 

Футурологические  теории общества второй половины ХХ века

курсовая  работа 
 
 
 
 
 
 

выполнил: студент Моисеев М. А.

26 группа,

проверила: проф. Налетова И.В. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Содержание

Введение……………………………………………………………………………...3

Раздел 1. Научные основы футурологии. Зарождение социальной футурологии………………………………………………………………………….5

Раздел 2. Классические футурологические теории……………………………..12

Раздел 3. Футурологическая теория Э. Тоффлера………………………………..22

Заключение………………………………………………………………………….30

Список  использованной литературы 
 
 

       Актуальность  моей работы обусловлена, с одной  стороны, большим интересом к  этой теме в современной социологии, с другой стороны, ее недостаточной  разработанностью.

       Переход от индустриального к постиндустриальному (информационному) обществу, начавшийся во второй половине XX, ведет к трансформации  политических институтов как при  демократических, так и авторитарных режимах. Эта трансформация характеризуется  снижением роли государства как  центра политического целеполагания  и появлением новых претендентов на власть со стороны надгосударственных структур, общественно-политических движений, бизнес-групп и других акторов  политики. Вызовы современной эпохи  требуют ответа на целый ряд проблем, связанных с процессом политических и социальных изменений, которые  приводят к кризису классической демократии. Поиск такого ответа способствовал  появлению целого ряда теоретических  концепций, в которых были сформулированы особенности развития постиндустриального  общества, базирующегося на информационно-коммуникативных  технологиях. Эти концепции я и собираюсь исследовать в своей работе.

       Основные  теории грядущего, на тот момент, постиндустриального  общества принадлежат таким известным  социологам как Дэниел Белл, Олвин Тоффлер.

       Кроме социологии, выбранную мной тему исследует  такая наука как философия, а  также политология.

       Цель  исследования - рассмотреть основные футурологические теории второй половины ХХ века.

       Задачи  исследования:

       1) определить сущность основных  футурологических концепций общества  данного периода; 

       2) охарактеризовать наиболее интересные  и значимые из них;

       Объект  исследования – концепции постиндустриального или информационного общества.

       Предмет исследования – футурологические теории общества. 
 
 
 

       Научные основы футурологии. Зарождение социальной футурологии

       Термин «футурология» был введен в 1943 году немецким социологом О. Флехтхаймом для обозначения «философии будущего» – науки, свободной от идеологических соображений и социально-утопических доктрин. В 60-тех годах этот срок был распространен в значении «Истории будущего» и " науки о будущем». В этот же время в работах при Американской академии искусств (под руководством Д. Белла), в докладах Римского клуба футурология оформляется как специальное направление.

       Интерес общества к социальной футурологии  исторически связан с попытками предвидения наступления тех или иных событий, а также развития различных процессов. В условиях глобальных войн и локальных военных конфликтов, экономических и политических потрясений, которыми была насыщена вся мировая история ХХ века, обращение к социальной футурологии носило преимущественно чрезвычайный характер. Научная потребность в футурологии была сформулирована американским ученым Н.Винером в виде основ кибернетики в 40-е гг. ХХ столетия. В 1968г, когда все мировое сообщество было обеспокоено непрекращающимися угрозами начала третьей мировой войны, видным общественным деятелем и промышленником А. Печчеи был основан «Римский клуб» - международная организация ученых, политиков и предпринимателей, цель которого заключалась в привлечении внимания к стратегическим проблемам и перспективам мирового развития. Доклады, подготовленные для клуба крупнейшими учеными Дж. Форрестером, Д. Тинбергеном, Б. Гаврилишиным и другими, дали толчок развитию науки.

       В развитии футурологии можно выделить основные временные этапы.

       Начало  футурологических исследований относится  к 1950-м гг., когда стали широко использоваться простые прогнозные модели. Также связан с социальным прогнозированием. В 1960 – 1970-е гг. наблюдался своеобразный «бум прогнозирования» - разработаны теоретические вопросы, новые методы, созданы сложные прогнозные модели. С конца 1970 – начала 1980-х гг. наступает следующий этап развития научной футурологии, достижения прогностики используются в деятельности предприятий и организаций разного профиля.

       Чтобы быть уверенным в эффективности  своего деятельности и достоверно знать  о ее вероятных последствиях, необходимо предвидеть на все больший срок вперед. Метод импровизации решений по мере возникновения проблем становится все менее надежным. Возможные  трудности, стечения обстоятельств  должны быть предусмотрены заранее, и в случае необходимости соответствующие  меры заготовлены заблаговременно.

       Прошлое, настоящее, будущее… Кое-кому, быть может, настоящее кажется просто хрупкой, неуловимой, постоянно перемещающейся пленкой между подавляющей массой прошлого, находящегося вне нашей  власти, и всецело предопределенным будущим. В действительности же объективные  закономерности и тенденции, определяющие ход истории, отнюдь не проходят сквозь настоящее, как сквозь стекло, но фокусируются и преломляются в нем, как в гигантской линзе.

       Появление обширной футурологической литературы в 60-х для многих оказалось неожиданным  и в определенном смысле даже парадоксальным явлением. Еще в 1957 году такой авторитетный на Западе социолог, как Реймон Арон, с апломбом провозгласил: «Мы слишком  озабочены XX веком, чтобы спекулировать  насчет XXI. Долговременные исторические предвидения вышли из моды». Увы, на этот раз обычно дальновидный социолог оказался элементарно непредусмотрительным. Ирония истории, собственно говоря, в  том и заключается, что необычайно возросший в последние годы интерес  людей к долговременному предвидению  объясняется именно их озабоченностью настоящим.

       Вот почему социальное прогнозирование, вызванное  к жизни настоятельными потребностями  современной эпохи, призвано не только и даже не столько предвидеть некое уготованное человечеству будущее, сколько повлиять на сознание и поведение людей в настоящем, побудить их к определенной деятельности и тем самым реализовать одно из возможных будущих. Социальное предвидение, следовательно, становится ареной ожесточенной борьбы между силами общественного прогресса и реакции.

       В то время как марксистское предвидение, теория научного коммунизма, вдохновляет  трудящееся человечество на борьбу за лучшее будущее, за социальную справедливость, ставшую наконец достижимой, реакционные  буржуазные идеологи обращаются к футурологии, чтобы завлечь людей в лабиринты  своих пророчеств, помешать им осознать реальные перспективы и альтернативы нашего века, заставить примириться  с будущим, уготованным для них  государственно-монополистическим  капитализмом.

       Эпизодические экскурсы в непосредственное и отдаленное будущее, которые раньше на свой страх  и риск предпринимали отдельные  ученые, вроде Фрица Бааде и  Роберта Юнгка, Джорджа Томсона  и Артура Кларка, Гаррисона Брауна и Фреда Полака, сменились теперь организованными и систематическими исследованиями долговременных тенденций  предстоящего развития общества.

       «Футурология», «фютюрибли» или «перспективная разведка» — какими бы неологизмами ни обозначалось на Западе это возрастающее стремление мысленно проникнуть в будущее, оно, несомненно, вызвано к жизни  главным образом двумя реальными  тенденциями нашей эпохи: стремительным  ускорением общественного развития и вовлечением все более широких  народных масс в активную историческую деятельность. Обе бросают вызов  господствующим классам антагонистического общества, теряющим контроль и над  ходом событий в мире, и над  общественным сознанием. С их точки  зрения, футурология, собственно говоря, призвана восстановить этот контроль, предусмотреть возможный ход  событий и позволить тем самым  принять заблаговременные меры, с  одной стороны, сформулировать альтернативу социализму и загипнотизировать сознание масс «уготованным будущим» — с другой. В первом случае речь идет о тщательной разработке так называемой «социальной технологии», о систематическом использовании достижений науки и техники для управления социальными процессами. Во втором — об изощренной «интеллектуальной технологии» как средстве манипулирования сознанием и поведением людей. Таковы две стороны футурологической медали.

       Социальная  футурология, как считают многие, призвана заменить традиционные, изжившие себя формы буржуазной идеологии. Не кто иной, как изобретатель самого термина «футурология» Осип Флехтхайм разъяснял на международной конференции по социальному прогнозированию в Осло в 1967 году, что этот термин был введен им в 40-х годах в США с целью отмежеваться как от одиозных идеологических доктрин прошлого, так и от «марксистского утопического мышления». Футурология, задуманная им как привлекательный, позитивный контраст и идеологии и утопии, должна была помочь вновь увлечь широкие массы буржуазно-демократическими социальными идеалами и ценностями. Не случайно также, что расцвет футурологии на капиталистическом Западе хронологически совпал с настойчивой пропагандой концепции «деидеологизации» современного общества. Один из наиболее видных представителей этой концепции американский социолог Дэниел Белл, автор книги «Конец идеологии» (1960 г.).

       Миф о «деидеологизации» общественных наук с самого начала был направлен  против марксизма, а также любых  иных радикальных течений на Западе. Это не скрывали сами его проповедники, среди которых наряду с Д. Беллом были такие видные буржуазные социологи, как Эдвард Шилс, Сеймур Мартин Липсет, Реймон Арон и многие другие. Под  предлогом критики «доктринерства, фанатизма, идеологической одержимости» они призывали человечество «освободиться  от навязчивых взглядов и фантазий, от треволнений идеологов и фанатиков» (Шилс), изображали идеологию вообще и революционные традиции как якобы «опиум интеллигентов» (Арон) и предвещали «истощение политических идей» и грядущий «закат идеологической эры» (Белл).

       Надо  сказать, что эта концепция настойчиво насаждалась буржуазной пропагандой  и получила сравнительно широкое  распространение среди интеллигенции  на Западе, особенно среди тех ее представителей, которые усматривали  в ней благовидное оправдание для своего сотрудничества с господствующими  классами капиталистического общества. Однако популярность мифа о «конце идеологии» оказалась недолговечной. С резкой критикой концепции «деидеологизации»  выступили не только марксисты, убедительно  показавшие несостоятельность противопоставления науки и идеологии, но и многие демократически настроенные социологи  в лице Райта Миллса, Ирвинга Хоровица, Ла Паломбары и др. Отречение от идеологии, как подчеркивали они, означало бы примирение с существующим строем, со всеми его социальными несправедливостями. В сущности, отмечал, например, Миллс, это отречение является мнимым, ибо  «конец идеологии, конечно же, сам  является идеологией, пусть фрагментарной  и, быть может, скорее даже выражающей определенное умонастроение. Конец  идеологии — это в действительности идеология конца: отказа от политической сознательности как общественного явления».

       Резкое  обострение противоречий и конфликтов в капиталистических странах  на исходе 60-х годов сопровождалось, как и предсказывали марксисты, усилением политической и идеологической борьбы. Социальный кризис, в который  оказалась ввергнута капиталистическая  система, возвестил не о «закате  идеологической эры», но о конце  «конца идеологии» как сколько-нибудь правдоподобной социологической концепции.

       Именно  в такой социальной обстановке на смену «концу идеологии» пришла «футурология», призванная в какой-то мере реабилитировать  американских социологов в глазах общественного  мнения. В этой связи весьма поучительны размышления Кришана Кумара о возникновении футурологии, опубликованные в английском еженедельнике «Лиснер»: «В 50-х годах некоторые видные американские интеллектуалы провозгласили так называемый „конец идеологии“ на Западе… Эта оценка ими положения дел в наших индустриальных обществах сейчас, разумеется, воспринимается как небылица: назидательная сказка близоруких провидцев, явная идеология и поразительное самодовольство».