Католический мистицизм как философская проблема

    В противоположность обособленному  Бернару, Гуго был горячим сторонником  рациональной науки. Его лозунгом было: «Учи всему, а затем увидишь, что ничего лишнего нет».

    Внутренний  опыт Гуго считал более истинным, чем  внешний. Мистические позиции склоняли его к непосредственному рассмотрению собственной души, и он утверждал, как когда-то Августин, что самопознание дает нам незамутненную истинность, если дело касается существования, особенностей и субстанциональности души.

    Сколь бы ни были важны для Гуго светские науки, еще более важной для него была теология; более важным, чем  рациональное знание, было мистическое знание. ¹²

    Гуго  был творцом синтетической системы  схоластики и мистики так же, как  Ансельм являлся творцом схоластики, а Бернар - средневековой мистики. Своей доктриной, которая объединила два крупных философских течения, он оказал влияние на каждое из них:

    1) существенно повлиял на то, что  мистика приняла участие в  развитии схоластики. В чистой  схоластике, пользовавшейся дискурсивным  мышлением, не уделялось внимания  интуитивным и интроспективным  элементам в познании. Если более  поздние системы схоластики дополнили  диалектическую трактовку явлений  интуицией, а спекуляцию - опытом  и интроспекцией, то это произошло  благодаря сближению с мистикой;

    2) благодаря своей философии, основывавшей  истинность на самопознании и  провозглашавшей абсолютную свободу  Бога, он принадлежал к тому  ряду христианских мыслителей, которые  строили философию на внутреннем  опыте, на воле и свободе  и представляли собой важное  историческое звено между Августином, Бонавентурой и Дунсом Скотом;

    3) отдельные идеи Гуго имели  значительное влияние. В схоластическую  традицию вошли его схема систематической  теологии, определение веры и  отделение ее от знания. Его  классификация светских наук  сохранила свое значение и  для XIII в. 

    Учеником  и последователем Гуго был Ришар  СенВикторский, второй великий викторианец, который по силе ума был равен  Гуго. Он был, с одной стороны, прекрасным диалектиком, которого по силе интеллекта оценивали выше, чем других мыслителей XII в. Он стремился обосновать свои догматы  рационально, заместить веру разумом, ценил опыт как основу знания и  пытался еще до Фомы Аквинского доказать существование Бога на эмпирической основе. Но, с другой стороны, это  был ревностный мистик, систематик мистических состояний, теоретик созерцания, который делал акцент на чистоте  сердца как на условии познания (из его догматических работ основной была «Троица», а из мистических  – «Приготовление души к созерцанию»).

    В следующем поколении, в личности Уолтера СенВикторского, викторианцы  опять обратились к эксклюзивной мистике в духе св. Бернара. Выражением недоверия к науке был памфлет  Уолтера «Против четырех лабиринтов Франции», в котором он боролся  с четырьмя знаменитыми мыслителями  того времени: Абеляром, Петром Ломбардским, Жильбером Порретанским и Петром из Пуатье. Диалектику он трактовал  как «сатанинское искусство», нападал на науку, заботясь о вере.

    В XIII в. мыслителем, который стремился  гармонически соединить веру и разум, мистику и схоластику, был св. Бонавентура. Он писал: «Августин был князем теологии, Григорий - этики, Дионисий - мистики, а св. Ансельм пошел дальше всех вслед за Августином, св. Бернар - за Григорием, Ришар СенВикторский - за Дионисием, а Гуго - объединил их всех».¹³ 

Мистицизм в Германии и Италии

    Если  средневековый мистицизм развивался в Западной Европе в основном под  благотворным влиянием викторианцев и св. Бернара, то в Германии и Италии он проявляется в поразительной форме прорицаний св. Хильдегарды Бингенской и Иоахима Флорского, пытаясь прямо воздействовать на ход светской истории. В лице св. Хильдегарды и монахини-бенедиктинки св. Елизаветы из Шенау (1138-1165) мы видим начало длинного ряда женщин-мистиков - визионеров, прорицательниц и политических реформаторов, соединяющих в себе духовный трансцендентализм с великими практическими способностями. Выдающийся пример такой женщины - св. Катерина Сиенская. Вдохновленная силой своей духовной интуиции, она восстала из мрака жизни для того, чтобы использовать в миру свою волю и видение событий. С точки зрения Вечности, в свете которой жила святая, своей деятельностью она изобличала и искупала грехи своего поколения.

    Св. Хильдегарда обладала выдающимися психическими способностями. Во вдохновенных письмах, которые она писала, мы видим немецкий идеализм и немецкую практичность, объединившиеся в единой борьбе; конкретные злоупотребления клеймятся в бесподобных поэтических видениях. Те же самые качества мы вновь обнаруживаем в южногерманских мистиках следующего века - четырех гениальных монахинях Бенедиктинского ордена, живших в монастыре в Хельфде. И среди них - монахиня Гертруда, ее сестра св. Мехтилвда Хакборнская, обладавшая возвышенным символическим видением, возвышенная поэтесса Мехтилвда Магдебургская, которая сначала жила беженкой в Магдебурге, где написала большую часть своей книги «Поток Божественного Света», и св. Гертруда Великая. Политический пыл присущ им в гораздо меньшей степени, чем св. Хильдегарде, однако в их характере его место заняли религиозная и этическая деятельность.

    Гертруда  Великая - типичный пример католической провидицы, поглощенной субъективным опытом, прекрасными и многозначительными снами, любовными беседами с Христом  и благословенной Девой Марией. Близка к ней по характеру и св. Мехтильда  Хакборнская, занимающая в остальном  менее личностную, истинно мистическую  позицию.

    Св. Мехтильда Хакеборнская известна как поклонница Святого Сердца Иисуса, возглавлявшая распространение этого культа.

    Св. Мехтильда не пожелала сама описывать  многочисленные дары благодати, полученные ею от Бога, однако эти факты изложила св. Гертруда Великая, представив затем  свой труд на одобрение Мехтильде. Так появилась Книга «Об особой благодати». Эта книга исполнена радости и благодарности и не содержит никакого упоминания ни о боли, ни о страдании. Она служила руководством к христианской жизни, и поэтому была широко известна. В ней говорилось о христианских добродетелях, о культе Сердца Иисуса и о многочисленных откровениях, данных Мехтильде, а также содержались наставления о принятии причастия, о молитвенной практике и об участии в богослужении.¹⁴

      Великие символические видения,  в которых выражаются ее духовные  восприятия, - это не психосенсорные  галлюцинации, а произведения искусства,  частично посвященные человеческому  образу Христа, постоянно занимавшего  св. Гертруду. ¹⁵

    Мехтильда Магдебургская - образованная женщина  благородного происхождения, поэтесса и провидица. Она описывает свое единение с Богом в сугубо индивидуальных терминах, которые скорее присущи  поэтам-романтикам ее времени, чем ранним религиозным писателям. Ее работы, переведенные на латынь, читал Данте - их влияние  прослеживается в «Рае». Некоторые  ученые даже полагают, что именно Мехтильда  Магдебургская выведена под именем Матильды в Земном Рае, хотя иные отдают предпочтение ее сестре-мистику, св. Мехтильде  Хакборнской.

    Современные исследователи все больше склонны  видеть в странной личности аббата Иоахима Флорского, которого Данте  поместил среди великих созерцателей в сфере Солнца, основную силу, повлиявшую на развитие мистицизма в Италии. Истинное значение его пророчеств, призывавших, по существу, к замене ортодоксального  христианства мистическим, было оценено  только после его смерти. Их влияние, однако, возрастало на протяжении всего XIII века, особенно после появления  нищенствующих братств, воплотивших, казалось, предсказания Иоахима о  том, что новая эра Святого  Духа начнется около 1260 года благодаря  двум орденам, которые будут жить духовной жизнью и проповедовать  нищету.¹⁶

    Начиная с этого времени, иоахимизм нашел  свой способ выражения в францисканском мистицизме наиболее революционного типа. Хотя не существует свидетельств о  том, что св. Франциск Ассизский знал о пророчествах «Вечного Евангелия», до него не могли не дойти какие-то сведения о них, а также о катарах  и прочих полумистических ересях, приходивших в Италию с севера. Многие ереси делали особое ударение на евангельском представлении о  нищете, но мистический гений Франциска, который вполне мог получить духовную пищу из этих источников, был сам  по себе поразительно оригинален. Св. Франциск был редчайшей самовыражающейся личностью, великим духовным реалистом, не допускавшим никаких альтернатив духовной нищете и радостной мистической жизни. Св. Франциска не коснулось воздействие монашеской дисциплины и сочинений Дионисия и Бернарда. Единственным литературным произведением, безусловно оказавшим на него влияние, был Новый Завет. Вместе с Франциском мистицизм вышел в «открытое пространство», попытался трансформировать повседневную жизнь, заговорил на народном языке и стал воспевать Божественную Любовь в песнях трубадуров, оставаясь при этом вполне лояльным к Католической Церкви. Никому после него не удалось уловить его секрет - секрет духовного гения редчайшего типа. Он оставил свой след в истории, искусстве и литературе Западной Европы. Влияние его духа ощутимо и поныне.

    В целом можно сказать, что итальянский  мистицизм средних веков берет свое начало от св. Франциска и в первоначальный период практически полностью является прерогативой его последователей, особенно группы «спиритуалов», стремившихся сохранить в чистоте его идеалы. Здесь мы видим францисканское рвение и целеустремленность в союзе с апокалиптическими представлениями, выведенными из идей последователей Иоахима Флорского. ¹⁷

    Можно сделать вывод, что каждый мистик по-своему трактовал само понятие  откровения и в своеобразной манере рассматривал путь сближения с Богом.

    Бенедикт  сумел соединить идеалы Востока  с особенностями западной жизни  и культуры, дал основания монастырского служения. В Средней Италии устав Бенедикта был единственным, останавливающим на себе внимание, и качества его обеспечивали ему быстрый успех. Они же частью объясняют быстрое распространение его на севере Италии и по всей Западной Европе.

    Ещё большее значение имело то, что  папы, начиная с Григория Великого, с явным сочувствием отнеслись  к делу Бенедикта и поняли организацию  западного монашества в смысле распространения  бенедиктинского устава. Так же смотрела на дело франкская церковь и франкские  государи: объединение и организация  монастырского движения казались достижимыми  только путём повсеместного распространения  устава Бенедикта.

    В Германии распространение бенедиктинцев, хотя и начавшееся несколько позже, привело к такому же их преобладанию уже к концу VIII века. Это приводит нас к выводу о том, что Бенедикт оказал огромное влияние на весь европейский мистицизм средних веков.

    Также нужно отметить, что в Германии и Италии существовали и самобытные мистики, в воззрениях которых были принципиальные отличия.

    Это можно проследить в развитии мистицизма в эпоху Возрождения. 

Абеляр  и спор об универсалиях

    Кроме метафизиков, еще один тип философов  раннего средневековья представляли диалектики, которые провели не созидательную, а аналитическую работу. Метафизики основывали свои теории на том принципе, что понятиям соответствует реальность, диалектики же возвели этот принцип  в основополагающую философскую  проблему. Поэтому и появился известный  средневековый спор об общих объектах, о природе всеобщего, или об универсалиях. Возникнув ранее, он стал по-настоящему актуальным в конце XI и в первой половине XII в. В этот период он привлек  к себе большинство выдающихся умов. Среди них наиболее решительную  позицию занял Абеляр.

    Для средних веков Петр Абеляр (1075-1142) был исключительной личностью. Он прожил особенную и полную событий жизнь, которая была наполнена литературными  и преподавательскими успехами, церковными преследованиями и драматическими приключениями. Абеляр родился в  Бретани, в западной Франции. Изучал диалектику в различных школах: вначале в провинции, а затем в Париже, в кафедральной школе на холме св. Женевьевы, которая благодаря Абеляру получила большую известность. Впоследствии изучал теологию под руководством Ансельма из Лана и сам, в свою очередь, преподавал теологию в Лане, а затем, с 1113 г.,- в Париже, где его лекции пользовались большой популярностью. В этот период, когда он поднялся на вершину своей славы, его судьба неожиданно изменилась, и началась череда несчастий. В 1118 г. несчастная любовь к Элоизе заставила его бросить все и бежать из Парижа. В 1121 г. его учение было осуждено Синодом в Суассоне. Некоторое время он провел в монастыре, затем долгие годы - в пустыни. В конце жизни, в 1136 г., Абеляр вернулся к деятельной жизни и с большим успехом обучал учеников в школе на холме св. Женевьевы. В 1141 г. он вновь был осужден Собором в Санси.

    Свою  писательскую деятельность он начал  в 1118 г. произведением «О единстве и  божественной троичности», которое  было осуждено в 1121 г., а также первым вариантом «Диалектики». Из «Теологии», основной теологической работы, осужденной в 1141 г., сохранился лишь единственный фрагмент, известный под названием  «Введение в теологию». По-видимому, это была новая редакция ранней «Христианской  теологии» в пяти книгах, которая  сохранилась полностью. Работа «Познай  самого себя» содержала этику, а  «История моих бедствий» - автобиографию  Абеляра (это единственная автобиография  ученого, которая сохранилась со средних веков). Обе последние  работы написаны в период между 1133 и 1136 гг. «Да и нет» - сборник замечаний  по теологическим проблемам - представляет собой классический пример применения схоластического метода рассуждений. «Словарь по Порфирию» и найденный  по прошествии многих веков «Словарь большого Порфирия» были частями  его погибшей «Диалектики».