Буддизм в России

Дабы прервать нежелательные связи с заграницей, вице-губернатор Иркутской провинции Ланг предписал селенгинской воеводской канцелярии «всех наличных лам привести к присяге на верноподданство России и взять с них обязательство, чтобы угрозою смертной казни не только не переходить заграницу, но даже ни явно, ни тайно, ни под какими предлогами сношений с заграничными людьми не иметь»[6].

В 1741 году императрица Елизавета Петровна издала указ, согласно которому в Бурятии признавалось существование ламаистской веры и утверждалось 11 дацанов и 150 штатных лам. Эта дата считается датой официального признания буддизма в России.

К 1846г. в Бурятии было выстроено уже 34 дацана.

Затрачивая массу усилий и материальных средств, буряты сумели импортировать из Тибета, Китая, Монголии громадное количество сокровенной литературы и перенять многие живые традиции как господствующей школы Гелуг, так и других направлений буддизма. В 1869г. в Цугольском дацане под руководством монгольского ламы Чой- манрамбы началось

изучение индо-тибетской медицины, которое затем распространилось и в других местах, В 1878г. в Агинском дацане была основана школа Дуйнхор – Калачакры, чем и завершилось построение основных направлений высшего духовного образования по тибетскому образцу, Быстро развивалось книгопечатание – в 1887 году действовало уже 29 типографий, которые до их разрушений в 1930-х гг. успели издать около 2000 названий книг на тибетском и монгольском языках.

Калмыцкий буддизм этого периода имел свою историю.

После ликвидации в конце XVIII века Калмыцкого ханства "калмыцкая степь" превратилась в один из административно-территориальных районов царской России, подчиненный астраханскому военному губернатору. Согласно Высочайше утвержденному Положению об управлении калмыцким народом, принятому в 1834г., буддийская церковь была полностью подчинена царской администрации. Незадолго до революции 1917 года, в 1914 году, под протекторат России перешел Урянхайский край (ныне республика Тыва), где были давние буддийские традиции, и к семье российских буддистов присоединились и буддисты Южной Сибири – тувинцы – единственный тюркский народ, исповедующий буддизм.

Тува, занимающая площадь около 170 тыс. кв. км, расположена в верховьях Енисея, по границе с Монголией. До середины IX века территория Тувы входила в состав Тюркского и Уйгурского каганатов, в XIII веке была завоевана войсками Чингисхана, в XVIII веке – маньчжурами. Именно при маньчжурах особое распространение у тувинцев получает буддизм, хотя знакомство с ним в Туве началось уже в XIII веке. После падения маньчжурской династии в 1912 году, Тува в 1914 году под именем Урянхайского края стала протекторатом России.

Ко времени вхождения Урянхайского края в состав Российской империи на его территории действовало уже 22 буддийских монастыря, хурэ, около 4000 лам и хуураков-учеников. Правда, около половины из них жили «в миру», то есть вели свое хозяйство, имели семьи и участвовали в светской жизни своих поселков – хошунов.

Стационарные буддийские монастыри стали сооружаться в Туве с 70-х гг. XVIII века.

В связи с развитием международных связей России на востоке, и в частности для установления прямых связей царского правительства с теократическими правительствами Монголии и Тибета, в Петербурге, столице Российской империи, строится буддийский храм на средства главы тибетских буддистов Далай-ламы и на пожертвования, собранные в Бурятии и Калмыкии. Значительную сумму на строительство пожертвовал также и Богдо-геген, глава буддистов Монголии. Строительством и деятельностью храма руководит представитель Тибета, выдающийся бурятский лама Агван Доржиев.

3.3.           Отношение правительства Российской Империи к районам, проповедующим буддизм.

Нужно сказать, что представители иностранных исповеданий и иноверцы в Российской империи находились в угнетенном положении. Но светские власти контролировали деятельность не только лишь иностранных исповеданий.  Со времен Петра I, который стремился регламентировать все  стороны жизни подданных, православная церковь превратилась в орудие государственной власти. Самостоятельность  духовенства была ликвидирована и церковь превратилась в составную часть правительственно-административной системы, в  идеологическую опору абсолютизма.  Единоличная патриаршая форма правления церковью сменилась коллегиальной. Назначения на церковные должности и решения по другим церковно-административным вопросам с тех пор относились к сфере компетенции самодержца. Царь стал "верховным судией", проводящим свою политику в вероисповедной области через специальный орган - Синод. Церковь стала частью государственного бюрократического аппарата, приспособленной для выполнения нужд и потребностей государства.

На территориях, присоединенных к России на западе и юге, создавались новые епархии. Церковным властям здесь (и на других территориях империи с инославным и иноверным населением) вменялись борьба с иноверными, утверждение православия, русификация инородцев, а также защита политических интересов государства.

Наибольшее распространение в России буддизм имел в Забайкальской области и Иркутской губернии, а также  в Тверской области, области Войска-Донского, в Астраханской, Ставропольской и Оренбургской губерниях.

Отношения Правительства и буддийского исповедания, прежде всего, строились исходя из национально-религиозно-политических условий, сложившихся в Российской империи. Власть была связана с православием, которое с одной стороны выполняло идеологический заказ государства, а с другой – использовало эту связь для предупреждения распространения иных вероисповеданий.

Серьезно взялось за управление духовными делами буддистов. Российское правительство в начале XVIII века. Так, граф Савва Владиславович Рагузинский, Посол в Китае в «Инструкции пограничным дозорщикам» 1728г. предписывал: «лам заграничных, чужих подданных в улусы к себе ясачным инородцам не пропускать и довольствоваться теми ламами, которые после разграничения с Китаем остались на российской стороне для того, чтобы российских подданных пожитки не чужим, но своим доставались, так как между ламами не без обманщиков бывает, но чтобы шаманством и прочим непорядком простых людей не грабили»[7].

Законы о буддистах издавались в разное время и по разным поводам. Поэтому разработанной и эффективной системы управления духовными делами буддистов в Российской империи не существовало никогда. В различных местностях законоположения были не одинаковы. Так, если в Восточной Сибири было достаточно много ограничительных норм, то в Калмыкии ограничений было значительно меньше. Не одинаковым был и порядок замещения и компетенции буддийских духовных лиц.

Духовными делами буддистов-бурят до середины XIX века занимались учреждения по иностранным делам (Посольский приказ, Посольская канцелярия, Коллегия, Министерство иностранных дел). Обусловлено это было, прежде всего, тем, что «в каждой вновь присоединенной области вопрос о бережении ее от соседних держав и вообще задачи дипломатического характера заслоняли собой вопросы чисто административные»[8].

Впервые регламентацию деятельности буддийского духовенства на законодательной основе осуществил в 1822г. Сперанский, который с 1819 по 1822 был Генерал-губернатором Восточной Сибири.

Дальнейшие законы правительства относительно буддийского вероисповедания носили исключительно ограничительный характер.

С 1841г. дела буддистов были переданы в главное управление Восточной Сибири. В 1853г. этим управлением было составлено «Положение о Ламайском духовенстве».

Положение это влекло за собой ряд серьезных ограничений для буддийского духовенства. Должности первенствующего ламы Забайкалья (Бандидо-Хамбо-Ламы) и настоятелей монастырей (ширетуев) становились выборными. Хамбо-Лама утверждался верховной властью, ширетуи – генерал-губернатором.

Число монастырей (дацанов) и духовных лиц строго регламентировалось (32 дацана, 32 ширетуя, 197 лам и т.д.). Духовенство стало различаться только по духовным степеням: гелюн, гецул, баньди и хуварак. Духовенство лишалось права свободного перемещения и прикреплялось к конкретным дацанам, становясь, таким образом, своего рода «крепостным духовенством». Контакты с заграничным духовенством каралось ссылкой в отдаленнейшие места Восточной Сибири.

А в 1889г., в целях недопущения власти в руках одного главного Ламы, буряты Иркутской губернии изымались из ведения Бандидо-Хамбы-Ламы и подчинялись иркутскому губернатору и ширетуям двух дацанов. Впоследствии (1890-1905 гг.) буряты ходатайствовали об изменении нового порядка управления их духовными делами и о восстановлении действия Положения 1853г. Не возражая против подчинения местной администрации, иркутские буряты указывали, что избрание лиц на должности ширетуев собранием лам двух дацанов Иркутской губернии недостаточно, так как принятия решения о степени пригодности лам к занятию таких должностей должно было принадлежать Бандидо-Хамбе-Ламе, а не генерал-губернатору. Однако ходатайства бурят оставались без внимания. Лишь в 1917г. положение Комитета Министров от 7 июня 1889 года «об изъятии духовных дел ламаитов Иркутской губернии из ведения Бандидо-Хамбы» было отменено.

В целом можно отметить, что для политики российского правительства по религиозным вопросам «были характерны два момента: с одной стороны предполагалось, что религиозные исповедания инородцев (в данном случае - буддизм), должны были служить государственным нуждам: подчинять народы России центральной власти посредством «духовно-административных» структур – церквей, и максимальной «иерархизированности» духовенства, управляемого государственными ведомствами; а с другой стороны – постепенное замещение национальных религий православием - главной идеологической опорой самодержавия»[9].

4. Буддизм в России в начале XX века.

4.1. Первый в Европе Буддийский храм

В начале XX в. ряд событий и, прежде всего, неудачи в русско-японской войне заставили Правительство изменить прежние приемы управления и пойти на уступки неправославным россиянам. Во многом происходило это потому, что внутренняя политика царского правительства по отношению к иноверцам строилась в соответствии с внешней политикой России.

Во многом внешнеполитическая обстановка того времени объясняет, почему в православной российской столице – Петербурге смог появиться первый в Европе Дацан. Неслучайно в одобрении ходатайства посланника Далай-ламы XIII Агвана Доржиева на постройку в Санкт-Петербурге Дацана первым выразил заинтересованность Министр иностранных дел А.П. Извольский. В 1908 году он писал в «весьма секретном» письме министру иностранных дел П.А. Столыпину: «Принимая в соображение, что Далай-лама дружески расположен к России и что сохранение добрых с ним отношений имеет для нас существенное значение как с точки зрения политических интересов наших в Китае, так и в смысле возможности использовать в благоприятную сторону его влияние на наших подданных ламайского  исповедания, я с особенным вниманием отнесся к ходатайствам Его Святейшества, исполнение коих находится в сфере моей компетенции»[10].

Строительство буддийского храма в Санкт-Петербурге имело очень непростую историю. В фонде Департамента Духовных Дел иностранных исповеданий в Российском Государственном Историческом Архиве хранится уникальное дело «О постройке буддийской молельни в селе Старой деревне». Из этого дела мы знаем, что 16 марта 1909г. Агван Доржиев приобрел участок земли близ  Санкт-Петербурга в селе «Старая деревня». План на постройку на этом участке земли трехэтажной буддийской молельни был утвержден 15 апреля 1909г.

Так было положено начало сложному процессу возведения буддийского храма на невских берегах. И причиной тому были не финансовые, а политические проблемы. Сложно представить, сколько дипломатической находчивости и выдержки пришлось проявить Агвану Доржиеву. Официальный представитель Далай-ламы оказался меж двух огней – с одной стороны бюрократический аппарат, правительственные чиновники, а с другой – русская православная церковь и правые радикалы («Союз Русского Народа», агитационная печать: газеты «Гроза», «Колокол», «Речь», «Земщина» и т.д.). Российский самодержец Николай II также не был заинтересован в развитии буддизма в самом центре империи, хотя и понимал все политические выгоды от укрепления отношений с Тибетом.

Так или иначе, но 17 июня 1909г. император разрешил «в принципе» постройку буддийской молельни в Санкт-Петербурге, однако отклонил ходатайство Доржиева о возведении ее на участке земли в Старой деревне, «в виду его отдаленности от центра города и затруднительности установления надзора со стороны гражданских властей»[11]. И лишь 30 сентября 1909г по высочайше утвержденному всеподданнейшему докладу министра внутренних дел П.А.Столыпина разрешено было, по ходатайству Агвана Доржиева, построить буддийскую молельню без "каких-либо при ней учреждений" на земельном участке в Старой Деревне близ г. С.-Петербурга.

Его Святейшество Далай-лама XIII внес на строительство храма  большую сумму денег (около 50тыс. рублей золотом). Лама Агван Доржиев пожертвовал на строительство храма 30 тыс. рублей, кроме того, известно, что значительные суммы были пожертвованы бурятскими, калмыцкими, монгольскими, русскими и тувинскими буддистами, деньги на строительство храма собирались даже среди англичан.

Несмотря на то, что Дацан полностью был построен к 1915г., однако первая служба в сооружаемом буддийском храме Санкт-Петербурга состоялась уже 21 февраля 1913 года; это было «богослужение о здравии и благоденствии Его Императорского Величества и всего царствующего Дома Романовых». В 1913 году в Российской империи праздновалось 300-летие Царствования Дома Романовых. На этой службе присутствовали Бандидо-Хамба (первенствующий лама Забайкальской области) Даши-Доржи Итигилов, настоятель Цугольского монастыря Ширетуй Сахиев, другие духовные лица, чрезвычайное монгольское посольство и, конечно же, представитель  Далай-ламы Агван Доржиев. 2 мая 1914 года Николай II окончательно утвердил штат духовенства при монастыре в составе 9 человек.