Теории межличностного взаимодействия как обмена

В данном случае моделируемые, т.е. заимствуемые у модели, действия приобретаются поначалу в символической  форме. Эти «внутренние модели внешнего мира», по определению Бандуры, конструируются из наблюдаемых примеров и информации, получаемой от обратной связи в ситуациях  проб и ошибок, и служат для руководства  более поздним открытым действием. В символической же форме проверяются  и возможные альтернативные ходы действия, а затем отбрасываются  или сохраняются «на основе подсчитанных последствий». Наилучшее символическое  решение претворяется в реальность. Таково вкратце, по мнению Бандуры, место  когнитивной регуляции поведения: она подчинена контролю стимула  и подкрепления — основных переменных в его схеме.

Бандура попытался реализовать  сформулированные им принципы научения, в частности, в исследовании агрессивного поведения. Этой проблеме посвящена  специальная работа, которая так  и называется: «Агрессия: анализ с  позиции теории социального научения» [Bandura, 1973]. Бандура считает, что теория фрустрации—агрессии недостаточна для объяснения агрессивного поведения. По его мнению, широкое принятие представления о фрустрации—агрессии, возможно, в большей степени следует отнести на счет его простоты, чем на счет его предсказательной силы. Несмотря на приверженность принципам научения, «теоретики драйва» не сформулировали адекватной исходной позиции для анализа агрессии с точки зрения социального научения. Бандура видит сходство данного подхода с психоаналитическим, проявляющееся в их пессимистической тональности: и в том, и в другом случае человек рассматривается как обремененный источником агрессивной энергии, которая требует периодического выхода.

Бандура предлагает другой подход, содержащий «более оптимистический  взгляд на способность человека уменьшить  уровень человеческой деструктивности» [Bandura, 1973, р. 59]. Он вычленяет проблему приобретения (через научение) «поведения с деструктивным потенциалом», с одной стороны, и с другой — проблему факторов, «определяющих, будет ли личность реализовывать то, чему она научена».

С точки зрения Бандуры, фрустрация — это только один и необязательно  наиболее важный фактор, влияющий на агрессивное  поведение. «Фрустрация наиболее вероятно должна провоцировать агрессию в  людях, которые научены отвечать на отвратительное обхождение (aversive treatment) агрессивными установками и действиями...»  — замечает Бандура [Bandura, 1973, р. 58]. По его мнению, «агрессия вообще лучше  объяснима на основе вознаграждающих  ее последствий, чем на основе фрустрирующих  условий и наказаний, которые  она навлекает» [Bandura, 1973, р. 39].

Бандурой и его коллегами  проведен целый ряд исследований, лабораторных и полевых, посвященных, в частности, детской и юношеской  агрессивности. Например, широко известны эксперименты с демонстрацией детям  фильмов, в которых были представлены разные образцы поведения взрослого (агрессивные и неагрессивные), имевшие  различные последствия (вознаграждение или наказание). После просмотра  фильма, демонстрировавшего определенную манеру обращения взрослого с  игрушками, дети оставались одни играть с игрушками, похожими на увиденные ими в фильме. Дети, которые видели в фильме агрессивные модели, обнаруживали значительно более агрессивное поведение в данной ситуации, чем дети, не смотревшие этот фильм. Часто их поведение оказывалось просто копией поведения взрослого (модели). Причем дети, наблюдавшие вознаграждаемую агрессивную модель, проявляли большее подражание в агрессии, чем наблюдавшие модель, наказываемую за агрессию. Интерпретируя результаты, Бандура указывает, что, хотя реакция может приобретаться простым наблюдением поведения модели, готовность реализовать эту реакцию во многом определяется тем, вознаграждалась или наказывалась модель за соответствующее поведение.

Рассмотренный подход позволяет  заключить, что позиция Бандуры  иллюстрирует, пожалуй, наибольшую степень  «размягчения», «либерализации» принципов  бихевиоризма, с которой мы в настоящее  время сталкиваемся в социальной психологии. И тем не менее при всех модификациях этим автором традиционной парадигмы научения мы имеем дело именно лишь с ее модификациями, а не с отступлением от нее. Можно согласиться с оценкой Кимбла, данной им в историческом обзоре основных теорий научения со времени 1945 г. Он отмечает, что эти теории переживают период либерализации понятий, но по существу своего содержания этот процесс может быть охарактеризован как эволюционный, а не революционный [McGuigan, Lumsden, 1973].

И действительно, подкрепление остается по-прежнему основной детерминантой, регулятором поведения. Личность может  приобретать новые формы реакций  через наблюдение поведения модели и без подкрепления, однако готовность реализовать эти новые реакции в конечном счете определяется личным прошлым опытом подкреплений либо опытом подкреплений наблюдаемой модели. Ограниченности и издержки, которые характерны для бихевиоризма вообще, лишь усугубляются при обращении к социально-психологической проблематике. Само освоение собственно социально-психологической проблематики в рамках необихевиористской ориентации остается достаточно скромным. Например, групповые процессы, по существу, выпадают из поля зрения сторонников данной ориентации (СНОСКА: Так, по справедливому замечанию С. Бергера и У. Ламберта, элементы бихевиоризма интегрированы во многие групповые исследования, но в целом данная область остается мало затронутой анализом с позиций подхода S—R [Lindzey, Aronson, 1968-1969, p. 155]). На наш взгляд, по-видимому, это не случайная особенность: исходные принципы необихевиоризма отнюдь не способствуют освоению сложных пластов групповой динамики. Основной изучаемой областью оказываются различные формы диадического взаимодействия. В рассмотренных нами подходах это, в частности, подражание. Большое место уделено подражанию как фактору усвоения агрессивного поведения. Этот план анализа, несомненно, значим, хотя проведенные исследования пока не дают однозначных результатов.

Обращают на себя внимание отдельные интересные методические находки авторов в постановке экспериментов. Однако во многих случаях  эти эксперименты оказываются «экспериментами  в вакууме», т.е., по существу, выведенными  из социального контекста. Особенно это проявляется в эксплицитном или имплицитном игнорировании  роли социальных норм в регуляции  человеческого поведения. На это  обстоятельство справедливо указывают, например, представители символического интеракционизма. «Все теории агрессии в рамках теории научения включают принципы относительно сдерживания или контроля такого поведения. Однако редко признается роль социальных норм в регуляции человеческого поведения. Действительно, некоторые из наиболее используемых в социальной психологии исследовательских парадигм для изучения агрессии могут не иметь экологической валидности...» [Kane, Josef, Tedeshi, 1976, p. 663]. Таким образом, затруднено решение вопроса о переносе полученных в подобном эксперименте данных на реальную ситуацию, что, несомненно, снижает значимость добытых результатов.

3. Теории межличностного  взаимодействия как обмена

Как уже отмечалось, бихевиористская  ориентация включает гедонизм в качестве одного из методологических принципов. Доктрина психологического гедонизма, одна из старейших доктрин в психологии, на протяжении истории принимала  различные формы. В частности, она  нашла воплощение в известном  «законе эффекта» Торндайка, в современных  вариантах теории подкрепления с  ее акцентом на роли «вознаграждения», «удовольствия», «редукции напряжения»  и т.п. В социальной психологии, по мнению ряда исследователей, «точка зрения гедонизма обычно выражается в терминах доктрины "экономического человека"» [Deutsch, Krauss, 1965, p. 79]. Эта доктрина рассматривает  «человеческое поведение как  функцию его платежа; его (человеческого  поведения) сумма и вид зависят  от суммы и вида вознаграждения и  наказания, которые оно приносит» [Homans, p. 13]. Указанная точка зрения лежит в основе известных работ  Д. Тибо и Г. Келли, представляющих собой  одну из попыток приложения бихевиоризма к анализу групповых процессов. Другой известной попыткой такого рода является теория социального обмена Д. Хоманса.

3.1. Подход Д. Тибо и  Г. Келли

Чаще всего позиция  Тибо и Келли фигурирует под названием  «теория взаимодействия исходов». Сами же авторы подчеркивают, что их подход правильнее квалифицировать как  точку зрения, или «frame of reference», а  не как теорию. Основное внимание Тибо и Келли уделяют фактору «взаимного обмена вознаграждениями и наказаниями» в контексте интеракции (взаимодействия). Суть подхода состоит в следующем. Всякое межличностное отношение  — это взаимодействие. Для анализа  первоначально бралось взаимодействие в диаде. «Диадическое взаимодействие наиболее вероятно будет продолжаться и позитивно оцениваться, если участники  такого взаимодействия «выгадывают» от него» [Shaw, Costanzo, 1970, p. 69]. Эту основную посылку нужно понимать следующим  образом. Во-первых, авторы объясняют  социальное взаимодействие в терминах «исходов» — вознаграждений и  потерь (издержек) каждого из участников взаимодействия. Исход всякого взаимодействия рассматривается как некий шаг, резюмирующий получаемые вознаграждения и понесенные потери. Во-вторых, по их мнению, интеракция будет продолжаться, повторяться, только если ее участники  подкрепляются, имея позитивные исходы, т.е. если вознаграждения превосходят  потери. Авторы предполагают, что взаимодействующие  стороны зависят друг от друга  в достижении позитивных исходов. «В качестве независимых переменных выступают  возможности взаимного контроля, которыми обладают члены коллектива. Считается, что контроль опосредуется способностью влиять на исходы другого (такие, как вознаграждения, платежи, подкрепления и полезности)» [Kelley, Thibaut, 1959, p. 4]. В качестве зависимых переменных выступают продукты взаимозависимых  отношений — нормы, роли, власть. Позитивные платежи в социальной интеракции могут быть материальными  или же психологическими (выигрыш  в статусе, власти и т.д.).

Получаемые участниками  в итоге взаимодействия вознаграждения или понесенные потери детерминируются, по мнению Тибо и Келли, факторами, внутренними  или внешними этому взаимодействию. Последние составляют категорию так называемых экзогенных детерминант. Они включают индивидуальные потребности и способности участников, сходство или различие в их установках, ценностях, ситуационный контекст их межличностного контакта. Как отмечают авторы, во многих случаях это факторы, коррелирующие с социометрическим выбором. В самом общем плане способных партнеров во взаимодействии отличает то обстоятельство, что они, полагают Тибо и Келли, обладают большим потенциалом для вознаграждения другого участника. В результате в отношениях с более способным партнером более вероятен общий позитивный исход.

В зарубежной социальной психологии проведено много исследований, показывающих, что индивиды, имеющие похожие  установки, склонны выбирать друг друга  в качестве друзей, партнеров по взаимодействию. Обычно эти данные определенным образом интерпретируются с позиций когнитивистской ориентации. С точки зрения Тибо и Келли, они  могут быть интерпретированыв рамках их подхода. «Если мы допустим, что во многих сферах ценностей индивид нуждается в социальной поддержке своих мнений и установок, то соглашающийся с ним другой служит для него вознаграждением... Таким образом, два человека, имеющие аналогичные ценности, могут представлять друг для друга вознаграждения просто экспликацией своих ценностей» [Kelley, Thibaut, 1959, p. 43]. Тибо и Келли полагают, что сходство между сторонами диады облегчит им обоим достижение позитивных исходов во взаимодействии.

К экзогенным детерминантам  вознаграждений и издержек в социальных отношениях Тибо и Келли относят  такую их характеристику, как дистантность. Диада на расстоянии представляет меньше возможностей участникам для позитивных исходов, поскольку для сформирования  и поддержания физически дистантных отношений требуется больше усилий и, следовательно, больше издержек, чем  в противоположном случае.

Еще одна рассматриваемая  авторами экзогенная переменная —  комплементарность, или дополнительность. Они полагают, что образование  диады облегчается сторонами, которые  способны вознаграждать друг друга  ценой низких издержек для себя. В комплементарном отношении  каждый может обеспечить то, в чем  нуждается другой, но сам это обеспечить не может. В таких отношениях вознаграждения для обоих участников высоки, а  издержки низкие, и, таким образом, исходы позитивны для обоих.

Другая категория детерминант  вознаграждений и потерь — эндогенные факторы. Они возникают в ходе взаимодействия и как его продукт. Если экзогенные детерминанты определяют пределы достижения позитивных исходов, то эндогенные определяют, будут ли действительно эти исходы достигнуты. Эндогенные помехи или содействия реализации оптимальных возможностей в отношении  издержек-вознаграждений проистекают  из «комбинаций последовательностей  поведения членов диады». Сочетание  поведений может оказаться взаимно  несовместимым, как, например, в ситуации, когда один из братьев желает заниматься в кабинете, а другой в это же время — играть на музыкальном  инструменте. Подобное сочетание мешает сторонам максимизировать их вознаграждения ценой минимальных издержек. Облегчит максимизацию лишь изменение одной  из сторон своего поведения. Тибо и  Келли полагают, что несовместимые, соперничающие тенденции увеличивают  оптимальные издержки в форме  раздражения, смущения, тревоги или  необходимости приложить большие  усилия для соответствующих реакций. Они формулируют следующую гипотезу: издержки, вызываемые интерференцией, пропорциональны конфликту, порождаемому несовместимой ситуацией.

Важным моментом в подходе  Тибо и Келли являются вводимые ими  понятия «уровень сравнения» и «уровень сравнения альтернатив». Согласно авторам, ценность, которую личность приписывает  исходу взаимодействия, не может быть определена на основании ее абсолютной величины. Она определяется на основе сравнения с двумя вышеназванными стандартами. Уровень сравнения  индивида — это средняя величина позитивных исходов, которые он имел в своих предшествующих отношениях с другими. То есть, оценивая ценность исхода для себя, личность ориентируется  на этот средний уровень. Исход благоприятен, если он выше среднего уровня, и чем  выше, тем благоприятнее. Данное понятие  используется как некая естественная точка отсчета на шкале удовлетворения. Посредством этой мерки индивид  оценивает привлекательность межличностного отношения для себя. Уровень сравнения  может варьировать в зависимости  от личности и ситуации. Во многом он определяется тем, как воспринимает индивид собственные возможности  в достижении благоприятных исходов. Чем к более высоким исходам  привык индивид, тем более высоким  будет его уровень сравнения  в последующих отношениях. Иногда, правда, обстоятельства могут изменить эту тенденцию.

Второй стандарт, на основе которого личность оценивает свои исходы, — уровень сравнения альтернатив. Посредством этого критерия индивид  решает, будет ли он оставаться в  данном социальном отношении или  выйдет из него. Предполагается, что  личность не останется, например, на удовлетворяющей  ее работе, если она имеет возможность  получить еще более привлекательную  работу, и что она не покинет  даже вызывающее неудовлетворение положение, если единственная имеющаяся альтернатива еще хуже. Таким образом, данный стандарт представляет собой наилучший исход, который личность может получить в свете наилучшей возможной  для него альтернативы. Как видим  из вышеизложенного, идея авторов весьма проста: при альтернативе личность всегда стремится сделать выбор  в пользу более благоприятного для  себя решения. Так, можно отметить, что  Тибо и Келли в трактовке понятия  исходов подчеркивают относительность  их оценки участниками. Интересно, что  этот момент смыкает авторов с  представителямигештальтпсихологии, для которых характерен акцент на относительности восприятия.

Основным техническим  приемом, используемым Тибо и Келли  в анализе, является матрица исходов. Представление социального взаимодействия в форме матрицы заимствовано социальной психологией из теории игр  — сравнительно молодой области  математического знания. Оно показало свою эффективность в качестве полезного  средства для описания различных  типов социальной взаимозависимости  в абстрактной форме и как  средство, «стимулирующее исследование».