Этнопсихология как наука и её предмет. Внутридисциплинарный и междисциплинарный подходы к предмету этнопсихологии

2.3. Предмет  и задачи психологической антропологии

В 1954 г. американский исследователь  Дж. Хонигман попытался дать целостное  представление о школе «Культура  и личность», которая к этому  времени уже пережила пик своей  популярности. Главную задачу исследователей этой школы он видел в выяснении  того, как индивид действует, мыслит, чувствует в условиях данного  культурного окружения. Рассматривая судьбу индивида в культуре, культурантропологи школы «Культура и личность»  изучали освоение индивидом социально  стандартизированных образцов поведения  – стереотипов поведения, если использовать более привычный для психолога  термин. Иными словами, их интересовало прежде всего вхождение ребенка  в культуру, а связь между культурой  в широком смысле, включая социальные, экономические, политические и даже экологические аспекты, и личностными  характеристиками была для них опосредована социализацией.

Основным методом исследования, использовавшимся в рамках научного направления «Культура и личность», было длительное интенсивное наблюдение. Этнолог проводил полевые исследования, которые могли длиться годами:

«Он готов отказаться от прелестей  цивилизованной жизни и подвергнуться  на месяцы всем неудобствам и неприятностям  жизни среди людей, манеры, методы санитарии и образ мышления которых  ему чужды. Он готов изучать их язык, погрузиться в их нравы, проникнуть в их культуру всей душой, так, чтобы  сопереживать их антипатиям и радоваться их триумфам» (Мид, 1988, с.228).

Работу исследователя  можно назвать включенным наблюдением, так как, как правило, он участвовал в жизни племени и даже занимал  достаточно высокое положение в  качестве его члена, например, статус сына вождя. Этому способствовали особенности  многих традиционных культур, для которых  высоко значимо родство «по кормлению». Так, у этнолога могло оказаться  много родственников на Новой  Гвинее, так как он жил на земле  племени и ел местную пищу.

Кроме включенного наблюдения широко использовались и другие –  психологические – методы: глубинные  интервью, анализ снов, запись биографий. Применялись и проективные методики исследования личности, когда испытуемым предлагались неопределенные, неоднозначные  стимулы, например знаменитый тест «Чернильные  пятна» Роршаха, которые они должны были конструировать, развивать, интерпретировать. Предполагается, что в этом случае стимулы приобретают смысл не столько в силу их объективного содержания, сколько в связи с личностным значением, придаваемым им человеком, и чем менее стереотипны стимулы, тем ярче проявляется личность.

В рамках школы «Культура  и личность» работали многие всемирно известные исследователи – Р. Бенедикт, К. Дюбуа, А. Инкелес, Р. Линтон, М. Мид, но в начале 50-х гг. она утратила ведущее положение в американской науке. В наши дни область культурантропологических исследований, имеющих психологический аспект, объединяется под названием психологиче ской антропологии.

Американский исследователь  китайского происхождения Ф. Хсю (Сюй  Лангуан) предложил переименовать  этнологическую ветвь этнопсихологии в психологическую антропологию. Сборник под его редакцией, изданный в 1961 г., именно так и назывался. Этот термин показался ему менее громоздким и более логичным, чем «Культура  и личность». Одновременно он попытался  выявить отличия психологической  антропологии от ее предшественницы: учет внутрикультурных различий и последствий  межкультурных контактов. Хсю подчеркивает междисциплинарный характер психологической  антропологии, настаивает на использовании  как результатов психологических, в частности психоаналитических, исследований, так и данных философии  и социологии.

Хсю считает, что имеющиеся  у людей социальные представлениясовпадают у большинства членов той или иной культуры. Эти широко распространенные в культуре представления существуют в сознательной и бессознательной форме и управляют действиями людей. Именно они составляют первичный и наиболее фундаментальный «физический материал», исследуемый психологической антропологией независимо от того, кто является носителем представлений – индивид или группа (семья, поселение, племя), и как классифицируется культура, к которой он принадлежит, – примитивная, бесписьменная, цивилизованная, и т.п.

Итак, мы снова встретились  с понятием «социальные представления» , являющимся базовым для этнопсихологии с самого ее возникновения и до наших дней, с феноменом, который  изучается не только психологической  антропологией, но и сравнительно-культурной психологией. И все-таки Хсю стремится  отграничить «свою» науку от родственных  ей дисциплин, прежде всего от социальной психологии.

Как уже отмечалось, даже решая одни проблемы, этнологи и  психологи подходят к ним с  разными концептуальными схемами. Их интересуют одни и те же явления: социальные представления, ценностные ориентации и нормы, способы социализации детей, особенности личности взрослого  человека. Но подход к их изучению в  двух ветвях этнопсихологии в корне  различается. Называя наблюдение и понимание естественных ситуаций в полевых условиях основными методами, используемыми в психологической антропологии , Хсю подробно и даже поэтично описывает особенности знакомого нам emic подхода. Он особо подчеркивает, что психологоантрополог стремится не допускать прямого вмешательства в жизнь изучаемых им людей, а наблюдает, участвует, учится с надеждой понять.

Иными словами, общая концепция  психологической антропологии не многим отличается от теории «Культура и  личность». Хсю, как и большинство  культурантропологов в наши дни, согласен с Дж. Хонигманом в том, что основная задача этой ветви этнопсихологии состоит в изучении судьбы индивида в культурно-специфичном окружении. Но круг проблем, затрагиваемых психологической  антропологией, в наше время значительно  расширился. Разные авторы выделяют до пятнадцати самых разных тем –  от изучения национального характера  до биологических аспектов поведения. Но основными направлениями психологической  антропологии традиционно рассматриваются  следующие:

•  исследование социализации детей (этнография детства);

•  исследование национального характера ;

•  анализ нормы и патологии в разных культурах.

Имеются попытки и более  широких классификаций направлений  психологической антропологии. Наиболее полный их перечень под названием  «Основные школы и подходы  в психологической антропологии»  предложил американский культурантрополог  Ф. Бок (см. Bock , 1988).

Первая школа – психоаналитическая антропология,состоящая из двух подходов: а) ортодоксального (Фрейд) и б) неофрейдистского (Фромм, Эриксон).

Вторая школа – «Культура и личность», включающая четыре подхода: а) конфигурации культур (Бенедикт); б) базовая и модальная личность (Кардинер, Дюбуа, Линтон, Инкелес); в) национальный характер (Хсю, Горер); г) сравнительно-культурный (Дж. И Б. Уайтинги).

Третья школа – «Социальная структура и личность», вкоторую входит три подхода: а) материалистический (Маркс, Энгельс, Бухарин); б) позитивистский (Вебер, Мертон); в) интерак-ционистский (Г. Мид).

Четвертая школа – когнитивная антропология. В этом случае Бок выбирает другую основу для выделения подходов – по предмету изучения: а) исследование примитивного мышления (Тайлор, Леви-Брюль, Боас, Леви-Строс); б) анализ проблем возрастного развития (Пиаже, Коул); в) этносемантические исследования (Берлин, Кэй).

С помощью этой классификации  американский ученый стремится в  лаконичной концептуальной форме подвести итог длительного изучения связей между  внутренним миром человека, с одной  стороны, и культурой и обществом  – с другой. Но если сравнить классификацию  даже с определением психологической  антропологии, которое предлагает сам  Бок, то становится очевидным, что в  схеме он слишком расширительно  трактует рассматриваемую дисциплину. Считая психологическую антропологию широкой междисциплинарной областью знаний, в определении Бок уточняет, что она охватывает все культурантро-пологические исследования, которые систематически используют психологические понятия  и методы. А схема Бока, как  совершенно справедливо отмечает А. А. Велик «из междисциплинарной  области ... превращается в метанауку, далеко выходящую за рамки этнологии  и психологии» (Велик, 1993, с. 22). Даже если исходить из понимания антропологии как совокупности наук о человеке, социологические теории, включенные Боком в школу «социальная структура и личность» невозможно «втиснуть» в рамки психологической антропологии. Какие, например, психологические понятия и методы используют К. Маркс и Ф. Энгельс в работе 1848 г. «Манифест Коммунистической партии», с которой Бок начинает отсчет всей психологической антропологии? В то же время можно согласиться с Боком, что психологическая антропология в широком смысле слова родилась не в 30-е гг. в США в школе «Культура и личность», а в настоящее время не сводится к исследованиям таких культурантропологов, как Хо-нигман и Хсю. И в истории этой науки действительно найдется место для большинства авторов, включенных в классификацию Бока. С работами большинства из них мы встретимся на страницах этой книги.

Что касается психологической  антропологии в узком смысле слова, то с 60-х гг. заметен общий кризис этого направления. Не вызывает сомнений, что психологический склад каждого  народа уникален, но в чем состоит  эта уникальность, если даже сами этнологи давно отказались от исследования базовых  и модальных личностей, а используемое ими в настоящее время понятие  «национальный характер», как мы увидим, до сих пор остается чем-то туманным и загадочным. С точки  зрения психологов и вся область  психологической антропологии ставит больше вопросов, чем дает ответов. Так, в большинстве исследований, несмотря на декларации Хсю, игнорируются внутриэтнические различия, которые  в действительности могут даже превосходить межэтнические. В этом проявляется  присущее людям свойство при сравнениях преувеличивать межгрупповые различия и преуменьшать различия внутригрупповые.

У психологов вызывают сомнения и методы, используемые в психологической  антропологии. Всегда возникает вопрос: может ли этнолог объективно, безошибочно  взглянуть на личность индивида из культуры, которая часто очень  сильно отличается от его собственной? Правда, психологи-критики не замечают, что их «объективный» метод систематического сбора данных с помощью стандартных  для разных культур методик таит в себе не меньше недостатков, чем  погружение этнолога в чужую культуру. И что только создание междисциплинарной, синтетической этнопсихологии подчеркнет достоинства и сгладит недостатки, имеющиеся в двух ветвях этой науки.

______________________________________________________________________________________________________

8. Изучение национального  характера народов на Западе (М.Мид,  Дж.Горер, Э.Эриксон)

В 40-е гг. XX в. в США большой  интерес проявлялся к «теории  национального характера». В начале Второй мировой войны в американских военных кругах возникла мысль о  том, что «понимание психологии наших  врагов и их лидеров было бы полезно  для планирования действий в военный  и послевоенный периоды, а также  было бы важно знать психологические  характеристики наших союзников: особенно, если они когда-нибудь станут нашими врагами. Подобным же образом знание американского национального характера  может помочь поднять наш моральный  уровень и боевой дух» [275. — С. 108]. 
Смысл этой теории сводился к обоснованию наличия у каждого народа своего, совершенно специфического национального характера, проявлением которого является функционирование в его психике определенного набора черт, влияющих на сознание, мотивы поведения и всю деятельность людей. По мнению американских ученых, в национальном характере этноса соединены общие для всех его представителей национальные особенности личности и ее коммуникативного поведения. На этой основе была выработана точка зрения, согласно которой национальный характер формируется главным образом под воздействием культурных институтов в процессе обучения и воспитания ребенка, под влиянием системы ценностей и поведения взрослых. 
Национальный характер отражает психологические особенности представителей той или иной этнической общности. Взявшись за изучение национального характера, западные ученые признавали тем самым существование таких особенностей, а именно то, что в сходных условиях представители различных наций проявляют себя по-разному. 
Этот взгляд был очень популярен и широко представлен в художественной литературе. Тем не менее долгое время социальные науки не брали на себя задачу описать, в чем состоят такие различия, не имея для этого методологических средств. 
Вместе с тем исследования показывали, что в зависимости от набора параметров и характеристик черт личности, используемых учеными при изучении национального характера того или иного народа, могут существенно различаться выводы и результаты. Значительное влияние на последние могут оказывать восприятие исследователем чужой культуры, его кругозор, уровень профессионализма и компетентности, просчеты и ошибки в выбранных методиках исследования, недостаточность данных и т.д. 
Для исследования национального характера был разработан и специальный метод изучения на расстоянии (at distance). Последний представлял собой попытку изучения документов, относящихся к современности, так, словно изучалась культура прошлых веков. Определенные элементы непосредственного наблюдения, даже интервью и тесты, продолжали использоваться только тогда, когда дело касалось исследования групп иммигрантов и военнопленных. 
В то же время были разработаны методики анализа литературы, фильмов, газет, отчетов путешественников и выступлений политиков, стиля пропаганды. Тогда же Г. Горер написал ставшую очень известной работу о русском национальном характере, применяя уже только дистанционные наблюдения. «Эта книга, — указывал он, — не основана на моем собственном опыте и наблюдениях. Как интурист я совершил две короткие поездки в СССР в 1932 и 1936 гг. Мое знание русского языка было и остается рудиментарным: я могу разбирать простые тексты со словарем» [284. — С. 8]. 
«Теория национального характера» впоследствии неоднократно подвергалась критике, однако ее авторитет постоянно использовался и в сугубо прагматических целях. Бывали периоды, когда к ней обращались в поисках средств для обоснования внутренней и внешней политики государства, для разжигания неприязни и даже вражды по отношению к другим народам, игры на националистических предрассудках. «Изучение национального характера может, например, помочь понять реального или потенциального врага, — недвусмысленно заявляли голландские ученые X. Дейкер и Н. Фрейда. — В этом случае оно используется в основном в качестве оружия: определив слабости и заблуждения противника, его ценности и установки, это знание может способствовать его полному разгрому. Иными словами, изучение национального характера может стать кузницей оружия психологической войны. Кроме того, это изучение может служить для оправдания нашего собственного враждебного отношения к противнику, если мы покажем, как неприятен, недемократичен и нецивилизован он. Оно может укрепить нашу решимость разгромить его и устранить наши колебания относительно средств, которые при этом применяются» [283. — С. 104—105]. Аналогичной точки зрения придерживался и американский социолог Снайдер, который признавал, что «изучение национального характера становится жизненно важным в период горячей и холодной войны» [278. — С. 6]. 
Западная этнопсихология в рамках разработки теорий «основной личности», «модальной личности» и «национального характера» внесла много ценного в изучение этнопсихологических особенностей представителей различных наций, главным образом народов Австралии и Океании, Дальнего и Среднего Востока. В ходе этого изучения применялись адаптированные к национальной специфике новейшие достижения в области непосредственного применения тестовых, психодиагностических, аппаратурных и других методик. В результате на сегодняшний день имеется достаточно много данных о специфических чертах национальной психологии многих народов мира. 
Вместе с тем основным недостатком этнопсихологии на Западе была методологическая неразработанность теории, так как сами ее представители считали, что ни классическая психология (В. Вундт и др.), ни бихевиористское направление (А. Уотсон и др.), ни рефлексология (И. Сеченов, И. Павлов, В. Бехтерев), ни немецкая гештальтпсихология (М. Вертхаймер и др.) так и не смогли быть использованы в интересах их исследований [285. — С. 256]. 
В 70—90-е гг. этнопсихологические исследования на Западе приняли форму кросскультурного изучения представителей различных национальных общностей в процессе общения, взаимодействия и взаимоотношений с ними. В частности, были проведены исследования под руководством А. Инкелеса в Аргентине, Чили, Индии, Израиле, Пакистане, Нигерии. С 1951 по 1990 г. было разработано около 40 тысяч межкультурных учебных программ для студентов, военнослужащих, правительственных чиновников и т.д. С 1977 г. результаты этих исследований публикуются в журнале «International Journal of Intercultural Relations». Была основана также профессиональная ассоциация – «Society for Intercultural Education, Training and Research» (SIETAR).  
В настоящее время этнопсихология преподается и исследуется во многих университетах США (Гарвардском, Калифорнийском, Чикагском) и Европы (Кембриджском, Венском, Берлинском). Постепенно она выходит из кризиса, который переживала в 80-е гг.

Изучение национального  характера на Западе

Геродотом в 5 в. до н.э. была предпринята попытка выделить типичные групповые черты азиатов и греков. Платон и Аристотель констатировали и пытались осмысливать различия между народами, признавали наличие у каждого народа своего особенного склада.

Вычленение проблемы национального  характера шло на Западе в рамках исследований философии, антропологии, социологии, этнографии, психологии. Изучение национального характера западноевропейской мыслью начинается во второй половины ХVII в. Но реально можно говорить о серьезном рассмотрении этой проблемы на Западе можно только с XVIII века - т.е. с эпохи Просвещения.

У истоков изучения характера  народов в Западной Европе стояли такие мыслители эпохи Просвещения  как Шарль Монтескье, Дэвид Юм, И.Г. Гердер, Ж. де Местр, а позднее – представители немецкой классической философии.

Монтескье использовал понятие  “различные характеры народов” (divers caracteres des nations), связывая эти национальные различия с разными климатическими и географическими условиями. Аналогичная  идея высказывалась также Вольтером. Руссо считал, что у каждого народа обязательно есть или, по крайней мере, должен быть свой национальный характер.

Позже Гердер ввел понятие "народный дух". Рассматривая народ как “корпоративную личность”, он полагал, что основу ее образует народный дух, одухотворяющий культуру народа и находящий выражение  в его языке, обычаях, традициях  и ценностях. По мнению Гердера, народный дух, представляющий собою "прирожденный или самостоятельно вырабатывающийся характер народов”, — одна из движущих сил исторического развития наций. Идея «народного духа», введенная в  философию истории И. Гердером, имела  важное значение для развития системы Г. Гегеля.

В XIX веке Германия становится центром изучения национального характера - духа народов. Здесь в 60-е годы XIX века складывается так называемая "школа психологии народов", представителями которой были В. Вундт, М. Лацарус, X. Штейнталь и др., трактовавшие «народный дух» как психическое сходство индивидов, принадлежащих к определенной нации, и одновременно как их самосознание. Содержание «народного духа» должно быть раскрыто путем сравнительного изучения языка, мифологии, морали и культуры. Основные их идеи заключались в том, что главной силой истории является народ или «дух целого», выражающий себя в искусстве, религии, языках, мифах, обычаях и т. д. в "целом" - в характере народа (национальном характере). Позже, в начале ХХ в. эти идеи получили развитие и частичную реализацию в 10-томной «Психологии народов» В. Вундта. Им была сделана попытка разработать методологию культурно-исторического познания особенностей «духа» этнокультурных общностей. Его фундаментальным положением является тезис о существовании интерсубъективной реальности или психологической реальности.