Право на жизнь

     Заключительным основанием из списка ситуаций, в которых международно-правовые нормы допустили ограничение права на жизнь [90] - подавление бунта или мятежа. Бунт - это стихийное восстание (без указания его цели) [91]. В современном российском праве такого понятия нет. Из числа деяний, криминализированных отечественным законодателем, на сегодняшний день к «бунту» ближе всего такое деяние, как «массовые беспорядки» (ст. 212 УК РФ). Понятие «мятеж» наш законодатель связывает с организованным выступлением против конституционных органов власти. Объектом преступления выступают политическая система и территориальная целостность России [92].

     Отдельные положения, связанные с правомерным ограничением права на жизнь, конкретизируются в отраслевом законодательстве РФ. В частности, действующим российским законодательством предусмотрен еще ряд оснований, дающих при наличии определенных условий право причинения смерти:

* лишение жизни, совершенное лицом в состоянии крайней необходимости (при наличии закрепленных в ст. 39 УК РФ оснований) [93];

* лишение жизни при осуществлении деятельности, регулируемой Уставом гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил РФ [94];

* лишение жизни в ходе участия в вооруженных конфликтах международного и немеждународного характера.

     Рассматривая вопрос об ограничении права на жизнь, нельзя не упомянуть, пожалуй, наиболее дискуссионный его аспект, а именно: вопрос о применении смертной казни как одного из видов наказания преступника.

     В ч. 2 ст. 20 Конституции изложены важнейшие положения, относящиеся к самому суровому наказанию за уголовные преступления – смертной казни. В прежних конституциях нашей страны, в том числе и в Конституции 1978 г., не было нормы, подобной ч. 2 ст. 20, где бы определялись круг преступлений, за которые может быть назначена смертная казнь, и особые условия, при соблюдении которых может быть вынесен смертный приговор. Положения ч. 2 ст. 20 Конституции 1993 г., относящиеся к смертной казни, получили дальнейшее развитие в Уголовном кодексе Российской Федерации, принятом Государственной Думой 24 мая 1996 г. и вступившем в силу с 1 января 1997 г.

     Прежде всего, как этого и требует Конституция, кардинальным образом был сокращён круг деяний, караемых смертной казнью. Согласно ст. 59 Общей части нового Уголовного кодекса, смертная казнь как исключительная мера наказания может быть установлена только за «особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь».

     Существенным ограничением возможности вынесения приговора к смертной казни служит и положение ст. 59 УК РФ, согласно которому смертная казнь не назначается женщинам (данное обязательство Российская Федерация приняла на себя в Конвенции стран СНГ о защите прав и основных свобод человека от 26 мая 1995 г. в ч. 2 ст. 2). Однако ч. 3 ст. 19 Конституции ясно определяет, что мужчины и женщины обладают равными правами и обязанностями, поэтому ни в коем случае не может быть оправдано, что за одно и то же преступление мужчина может быть приговорён к смертной казни, а женщина - нет. Из этого следует, что соблюдение Конвенции СНГ о защите прав и основных свобод человека в РФ принимает форму полного запрета смертной казни [95]. Она не может быть также назначена мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора 65-летнего возраста. Лицо, приговоренное к смертной казни, вправе обратиться с просьбой о помиловании к Президенту Российской Федерации. Вполне соответствует международным актам включение в ч. 2 ст. 20 Конституции требования, чтобы обвиняемому, которому грозит смертная казнь, было предоставлено право на рассмотрение его дела с участием присяжных заседателей.

     В ч. 2 ст. 20 говорится о допустимости применения смертной казни «впредь до её отмены». Отсюда следует, что наше общество и государство ставили в перспективе цель - отмену смертной казни, к чему призывают и международно-правовые документы, однако при принятии Конституции предполагалось, что такая отмена возможна лишь в будущем, когда будут созданы необходимые предпосылки, в частности, когда с этим будет согласно значительное большинство граждан.

     Начавшийся в январе 1996 г. процесс вступления России в Совет Европы создал в отношении к проблеме смертной казни новую правовую ситуацию. Дело в том, что 28 апреля 1983 г. страны, входившие в Совет Европы, подписали Дополнительный протокол № 6 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, касающийся отмены смертной казни [96]. Статья 1 этого Протокола гласит: «Смертная казнь отменяется. Никто не может быть ни приговорен к этому наказанию, ни казнен». В ст. 2 Протокола государствам-участникам разрешено введение смертной казни за преступления, совершенные во время войны либо в условиях, когда грозит ее приближение. В момент составления Протокола его подписали не все государства - члены Совета Европы, а представители лишь 13 из 21 входивших в него государств. Однако для вновь вступающих в Совет Европы, в том числе и для России, условием такого вступления ставится законодательная отмена смертной казни в течение ближайших трех лет, а до этого – введение моратория на исполнение смертных приговоров. 16 мая 1996 г. был принят Указ Президента Российской Федерации «О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы» [97]. Наконец, было принято решение Конституционного Суда РФ от 02.02.1999 № 3-П [98]. В нем, в частности, Конституционный Суд отметил следующее: «В соответствии со статьей 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей».

     Из данного конституционного положения и статьи 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации следует, что в течение некоторого переходного периода, конкретные временные границы которого в Конституции Российской Федерации не указаны, законодатель должен был внести изменения в действующее законодательство, с тем, чтобы в любом случае предоставленное обвиняемым в особо тяжких преступлениях против жизни, за совершение которых федеральным законом в качестве исключительной меры наказания установлена смертная казнь, право на рассмотрение их дел судом с участием присяжных заседателей было обеспечено на всей территории Российской Федерации; в течение этого переходного периода на территориях, где суды присяжных не созданы, производство по таким делам могло осуществляться в прежнем порядке.

На сегодняшний день, в соответствии с Определением Конституционного Суда РФ от 19.11.2009 N 1344-О-Р [99] установлено, что положения пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года N 3-П в системе действующего правового регулирования, на основе которого в результате длительного моратория на применение смертной казни сформировались устойчивые гарантии права человека не быть подвергнутым смертной казни и сложился конституционно-правовой режим, в рамках которого - с учетом международно-правовой тенденции и обязательств, взятых на себя Российской Федерацией, - происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни, как исключительной меры наказания, носящей временный характер («впредь до ее отмены») и допускаемой лишь в течение определенного переходного периода, т.е. на реализацию цели, закрепленной статьей 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации, означают, что исполнение данного Постановления в части, касающейся введения суда с участием присяжных заседателей на всей территории Российской Федерации, не открывает возможность применения смертной казни, в том числе по обвинительному приговору, вынесенному на основании вердикта присяжных заседателей. Согласно определению Конституционного суда, введение с 1 января 2010 года судов присяжных на всей территории РФ не создает возможность назначения смертной казни.

Заключение

     Делая выводы по данной работе, я хотела бы, прежде всего, отметить, что все права человека неделимы, составляют единый комплекс, из их совокупности нельзя исключить хотя бы одну составляющую в ущерб другим. Однако признание неделимости прав человека не исключает определённой их систематизации. Бесспорно, что приоритетным правом является право на жизнь как важнейшее право, без обеспечения которого бессмысленно ставить вопрос о соблюдении остальных прав и свобод человека. С другой стороны, соблюдения одного лишь права на жизнь недостаточно для полноценного существования и развития личности в обществе. Для этого требуются уважение и соблюдение и других прав и свобод.

     Специфика права на жизнь определяется его местом в системе прав и свобод человека. Она выражается в том, что право на жизнь далеко выходит за обще-юридическое значение субъективного права и приобретает качества целевой установки по формированию условий для построения правового государства и гражданского общества в Российской Федерации и соответствующего образа жизни.

     Таким образом, право на жизнь персонифицировано, оно предусматривает разнообразный спектр возможностей его реализации конкретным субъектом правоотношений. В этом смысле право на жизнь выступает формой и мерой выражения свободы индивидов, предполагает упорядочение существующих в обществе связей и отношений, координацию поступков и деятельности, средств и способов взаимопомощи между людьми, а также методов предотвращения противоречий и конфликтов.

     Право на жизнь - сложносоставное явление, закрепленное в различных юридических предписаниях. Законодательный уровень его выражения придает основному праву важное целевое назначение, которое выражает возможности индивида беспрепятственно располагать самим собой, совершать поступки, защищать личную неприкосновенность, безопасность, обладать тайной личной жизни и т.д. Рассматриваемой группе общественных отношений принадлежит приоритетное место, ибо они связаны с непосредственным обладанием гражданином благами индивидуальной свободы.

     Поэтому в настоящее время в правовой действительности помимо институционализации наметилась и другая тенденция в развитии права на жизнь. Она заключается в том, что в рамках общерегулятивных (длящихся) правоотношений можно предъявлять претензии к государству в лице его органов и должностных лиц по поводу обеспечения и гарантирования условий реализации права на жизнь.

     Данный факт свидетельствует, что конструкцию права на жизнь допустимо рассматривать с точки зрения субъективного права, в котором право-обязанной стороной может выступать государство как юридическое лицо публичных правоотношений. Теории государства и права еще предстоит выработать адекватные и точные формы и процедуры взаимодействия государства и личности, однако уже сейчас складывается общерегулятивная конструкция правоотношения, выступающая предпосылкой привлечения государства к ответственности за совершенное правонарушение. Выделение субъективного аспекта права на жизнь в российской правовой действительности стало возможным в связи с трансформаций ценностно-смыслового содержания государства и права. Этому способствовало, во-первых, возвышение самой личности в праве, а, во-вторых, корректировка значения государства, его функциональной роли в обществе. Провозгласив Россию социальным государством, страна стала инструментом обеспечения достойной жизни каждого, создания необходимых условий для творческой самореализации, здоровой интеллектуальной и физической жизни, плюрализма мнений и т.д.

     Следовательно, целью субъективного права на жизнь как правового средства является удовлетворение жизненно важных потребностей человека, формализующихся через возможность и необходимость, в которых законодатель определяет границы автономии воли личности.

     Обязанность государства охранять право на жизнь подразумевает и обязанность проведения эффективного официального расследования в случае гибели людей в результате применения силы, в том числе лицами, действующими от имени государства. Неисполнение государством этой обязанности квалифицируется Европейским Судом по правам человека как нарушение права на жизнь.

    Анализируя и исследуя реализацию права на жизнь в Российской Федерации, следует признать, что сегодня в российской правовой системе функции государства по обеспечению права на жизнь урегулированы недостаточно, не создан необходимый механизм эффективной реализации полномочий государственных органов по охране основных прав и свобод личности. Усиление правозащитной функции государственных органов требует расширения их компетенции, внесения необходимых изменений в действующее законодательство, совершенствования организации системы органов государственной власти и административно-юридических процедур.

     В заключение отмечу, что в Российской Федерации складывается комплексный подход к вопросам права на жизнь. Развитие основного права идет по двум основным направлениям: по индивидуальному и институциональному. Какая из этих тенденций преобладает в настоящее время, сказать трудно. Пока же проведенный анализ позволяет сделать общий вывод: право на жизнь как социальное благо, как целевая установка, как совокупность индивидуальных возможностей, как система норм, регулирующих совокупность предоставленных субъекту возможностей в реализации своего права на жизнь и условий его осуществления, является важным фактором стабилизации социально-политической жизни в России.

     Происходящие в современном мире глобальные преобразования обусловлены потребностью общества в защите прав и свобод личности. Исходя из той роли, которая отводится в изменяющемся правовом пространстве человеку в социально-экономических отношениях, юридическая наука должна быть готовой применить ценностный взгляд на жизнь как на высшее социальное благо.

     Поскольку право - неотъемлемая часть процессов, протекающих в обществе, оно должно охватывать своим регулирующим воздействием разворачивающиеся и реализующиеся действия человека, его цели и интересы. Следовательно, одной из точек отсчета в правовой системе координат должно стать право на жизнь как явление, формализующее жизнедеятельность человека. Поэтому право на жизнь из узкоправового инструмента трансформировалось в социальное благо, международный стандарт оценки качества жизни людей.

     Итак,  подводя итог вышесказанному, я хочу сказать, что  знание  прав человека и права на жизнь, как основного из них, позволяет решать важные учебно-познавательные  и практически-юрисдикционные задачи. Перед нами не случайное соединение разнородных и не связанных друг с другом элементов, а сложное, динамическое, многоуровневое образование. Естественно, что и функционирование такой системы сложнейший процесс. Поэтому современная теория права должна подняться на такой уровень обобщения, который позволил бы более глубоко и всесторонне анализировать и оценивать возникшую правовую реальность как целостный феномен, как систему. Только  общее видение институтов  объективного  и субъективного  права, структуры  законодательства,  правовой  идеологии и психологии, менталитета  общества, юридической  практики  формирует  квалификацию  юриста, его  способность и возможность  работать в рамках  правовой культуры  конкретной страны.