Право на жизнь

          Согласно ч. 2 ст. 17 Конституции РФ «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» [62]. В силу приведенной статьи, право на жизнь, как основное естественное право, возникает у человека не с момента зачатия, а с момента рождения, что вполне соответствует духу современных правовых систем, основанных на концепции «естественного права», которая отделяет понятие субъекта права (физического лица) от понятия «человека», «личности». Насцитурус, находящийся в материнской утробе, является, с точки зрения естественного права, человеком, однако не может считаться физическим лицом [63].

     Некоторые международно-правовые акты в этой части не совсем конкретны и лишь закрепляют принцип: «Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности» (ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 6 Всеобщей декларации прав человека). Но текстуальное толкование показывает, что и эти акты признают правосубъектным только уже родившегося человека.

        Противники признания права на жизнь с момента рождения считают, что субъективные права ребёнка могут возникнуть и у эмбриона, так как он генетически отличен от матери [64], телесно самостоятелен, ибо не является частью организма своего носителя и способен к саморазвитию [65]. Такого мнения придерживаются, в частности, В.А. Голиченков и Д.В. Попов [66].

     В законодательстве также встречается подобный подход к проблеме охраны прав человеческого эмбриона. Прежде всего, следует обратить внимание на преамбулу Конвенции о правах ребенка (принята резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1989 г.) [67], согласно которой государства-участники Конвенции, в том числе Россия, принимают во внимание, что «ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в надлежащей правовой защите как до, так и после рождения». Кроме того, в ст. 1 Конвенции, согласно которой «ребёнком признается каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста», не установлен начальный момент, с которого следует признать человеческое существо ребенком. По смыслу приведенной статьи ребенком является не только рожденное человеческое существо, но также и то, которое еще находится в материнской утробе, не появилось на свет.

          Более категорична позиция ряда зарубежных специалистов, согласно которой аборт представляет собой не просто безвредное «прерывание беременности», но «преднамеренное убийство» [68]. Подтверждение этому доводу можно найти и в отечественном законодательстве. Так, согласно ч. 2 ст. 218 Налогового кодекса РФ (часть 2) [69], вследствие аварии в 1957 г. на производственном объединении «Маяк» и сбросов радиоактивных отходов в реку Теча к имеющим право на получение налоговых вычетов, в частности, относятся дети, которые в момент эвакуации (переселения) находились в состоянии внутриутробного развития. Данный пример показывает, что речь идёт о признании срока внутриутробного развития как срока, порождающего определённые последствия. Таким образом, действующее законодательство РФ также охраняет интересы человеческого зародыша, называя его «гражданином», «ребенком», а не лишенной самостоятельного бытия «частью» материнского организма.

    Итак, если согласно приведенным международным и отечественным нормативным правовым актам, находящееся в материнской утробе человеческое существо признается ребенком, то на него распространяются все нормы, касающиеся прав и интересов детей, в том числе и ст. 6 Конвенции о правах ребенка, в силу которой каждый ребенок имеет право на жизнь.

     Представляется интересной точка зрения судьи Конституционного Суда РФ М. И. Клеандрова, считающего, что правоспособность человек приобретает в момент, определяемый по показаниям медицинской науки [70], при этом особое внимание автор уделяет возникновению человеческого сознания. Человек, по словам М. И. Клеандрова, проходит в своём развитии две основные стадии: от момента своего зачатия до рождения и от рождения до смерти. Примерно по такой же схеме развитие человека, видимо, и следует рассматривать с правовой точки зрения - с точки зрения наделении человека на обеих стадиях его развития определёнными субъективными правами [71].

     В этой юридически сложной ситуации наиболее целесообразной является фиксация зависимости правосубъектности от факта рождения. Однако это нельзя рассматривать как отрицание человеческой природы за эмбрионом и санкцию на его убийство. Представляется, что юридическое отношение к статусу эмбрионов в нашей стране должно строиться на основе признания того факта, что эмбрион не часть организма матери, а начало новой жизни [72].

          С одной стороны, в настоящее время 19-недельный плод способен выжить, с другой – в этот период беременности женщина, например в России, при наличии социальных показаний вправе пойти на искусственное прерывание беременности. Впоследствии же благодаря успехам медицины живорождение окажется возможным на том сроке беременности, при котором искусственное прерывание беременности ныне производится исключительно по желанию потенциальной матери. И если аборт будет происходить в форме, не затрагивающей органы жизнеобеспечения плода, как должен поступать с ним медицинский персонал? Пойдёт ли речь в данном случае о принудительном материнстве? Или государство должно будет брать на себя обязательства по воспитанию таких детей? Именно эти вопросы медики зададут правоведам. Ответ должен быть только одним. Человек обладает достоинством, которое предопределяет особое уважение не только к нему как существующему субъекту, но и к различным формам его существования, в том числе и дородовой.

Глава 4. Окончание права на жизнь

     Окончание права на жизнь определяется не вполне одинаково со смертью.

     Традиционно и в медицине, и в правоведении выделяют два вида смерти - клиническую и биологическую. Клиническая смерть сопровождается остановкой сердца. Но современная медицина с помощью проведения реанимационных мероприятий способна вернуть человека к жизни. Иными словами, состояние так называемой клинической смерти во многих случаях обратимо, поэтому человеку, находящемуся в таком состоянии, должна оказываться помощь. При биологической смерти (фактическая смерть головного мозга или церебральная смерть) организм человека не может функционировать самостоятельно и констатация смерти мозга даёт юридическую и моральную возможность прекратить методы поддержания такого существования [73]. Однако внешние функции организма могут поддерживаться специальными препаратами бесконечно долго. Исходя из этих предпосылок, возник вопрос: считать ли человека умершим, если фиксируется смерть головного мозга?

     В ряде стран – Италия, Франция, Финляндия, США (12 штатов) и др. – изданы специальные законодательные акты, в которых подтверждается, что человека следует считать умершим с момента установления смерти мозга [74].

     В России первый опыт законодательного регулирования определения момента смерти приходится на начало 1990-х годов. В Закон от 22 декабря 1992 г. «О трансплантации органов и (или) тканей человека» [75] была включена ст. 9 «Определение момента смерти», в соответствии с которой органы и/или ткани могут быть изъяты у трупа для трансплантации, если имеются бесспорные доказательства факта смерти, зафиксированного консилиумом врачей-специалистов. Заключение о смерти даётся на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга (смерть мозга), установленной в соответствии с процедурой, утверждённой Министерством здравоохранения Российской Федерации. Приказом Минздрава РФ от 20 декабря 2001 г. № 460 была утверждена Инструкция по констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга [76]. Несмотря на важное значение указанной Инструкции, следует отметить, что она имеет значение  первую очередь в трансплантологии.

     Что касается момента определения смерти человека и прекращения реанимационных мероприятий, то Основы законодательства РФ об охране здоровья 1993 г. ссылаются на Инструкцию по определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприятий, утверждённую Приказом Минздрава РФ от 4 марта 2003 г. № 73 [77]. До принятия этой Инструкции не были законодательно определены признаки смерти, принятые в обычной медицинской практике, что вызвало проблемы на этой почве. Введение данной Инструкции является важным законодательным документом, впервые определяющим признаки биологической смерти (необратимой гибели человека). В этом акте выделяются также стадии умирания, их определение, установки, когда реанимационные мероприятия прекращаются или не проводятся.

     Таким образом, современная медицина, войдя в новую фазу научно-технического прогресса, ставит на иной уровень субъективное мнение врача по вопросу жизни и смерти [78]. Приведённые российские документы показывают, что именно от медиков зависит констатация смерти, свидетельствуемая лишь по формально-определённым признакам.

     Рассмотрим, что же представляет собой смерть человека с точки зрения права. Смерть как правовое состояние может наступить по четырём основаниям [79]: 1. В результате естественных причин или несчастного случая. В правовом смысле в данном случае речь идёт о нейтральных обстоятельствах; 2. В результате противоправных действий третьих лиц (противоправные обстоятельства); 3. В результате реализации собственной воли (правомерные негативные обстоятельства) [80]. Здесь речь идёт о самоубийстве. 4. В результате исполнения смертного приговора, вынесенного компетентным судебным органом. В данном случае смерть субъекта можно рассматривать в качестве следствия правомерных позитивных обстоятельств (решение суда, вынесенное на основании действующего уголовного законодательства, соответствующее интересам общества). 

     По способу установления и юридического закрепления смерть является состоянием объективным. Она в обязательном порядке регистрируется в органах записи актов гражданского состояния. В качестве основания юридической смерти выделяют: 1) наступление биологической смерти, удостоверенной медицинским работником; 2) вступление в законную силу решения суда, вынесенного в порядке п. 8 ч. 2 ст. 264 ГПК РФ об установлении факта смерти в определённое время и при определённых обстоятельствах в случае отказа органов записи актов гражданского состояния в регистрации смерти [81]; 3) вступление в законную силу решения суда об объявлении гражданина умершим при установлении судом факта отсутствия человека и каких-либо сведений о нём в месте его проживания в течение пяти лет; 4) вступление в законную силу решения суда об объявлении гражданина умершим при установлении судом факта, что человек пропал без вести при обстоятельствах, угрожающих смертью или дающих основание предполагать его гибель от определённого несчастного случая, и отсутствие самого человека в течение 6 месяцев; 5) вступление в законную силу решения суда об объявлении гражданина умершим при установлении судом факта, что человек пропал в связи с военными действиями, и отсутствие самого человека в течение двух лет со дня окончания военных действий.

     В отличие от других правовых состояний, главной чертой смерти является то, что в момент её наступления само существование субъекта права становится фикцией [82]. Умерший человек прекращает существование как элемент объективной реальности, как биологическое существо, однако остаётся частью реальности правовой. Смерть представляет собой правовое явление одностороннего характера – она создаёт права и обязанности для определённого круга субъектов права, кроме самого умершего. Для умершего человека смерть - абсолютный правопрекращающий юридический факт, однако для остальных субъектов права она может выступать правопрекращающим, правообразующим, правоизменяющим юридическим фактом.

Глава 5. Ограничение права на жизнь

     Наличие прав личности, их законодательное закрепление и защита - главный, если не единственный реальный показатель цивилизованности существующего строя, эффективной работы государства в лице его государственных органов власти.

     Решение всех вопросов права должно иметь в своей основе незыблемые и непоколебимые принципы гуманизма и охраны прав человека. И когда утверждается, что «права человека являются высшей ценностью», то при этом имеется в виду сам человек как носитель этих прав. Без человека, вне человека, в отрыве от него любые права превращаются в пустую абстракцию. «Права есть условие и составная часть жизни индивида» [83].

     Но следует отметить, что, несмотря на провозглашение Комитетом по правам человека в Генеральном Комментарии к Международному пакту о гражданских и политических правах права на жизнь "высшим правом, умаление которого не допускается даже при чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации..." [84], естественное право человека на жизнь, даже с точки зрения международных документов, не такое уж безграничное и абсолютное. Достаточно обратиться к основаниям ограничения права на жизнь, предусмотренным Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод [85] и к Конституции РФ [86], воспроизводящей формулу ст. 29 Всеобщей декларации прав человека [87], но уточняющей ее применительно к российской действительности.

     Согласно Конституции РФ права человека и гражданина (в том числе и право на жизнь) могут быть ограничены при наличии одновременно следующих условий: 1) федерального закона; 2) для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55).

     Статьей 2 Европейской Конвенции предусмотрено, что: «Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание». Далее устанавливаются исключения из правила: «Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы: а) для защиты любого лица от противоправного насилия; b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях; с) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа».

     В российском уголовном законодательстве основание а) отражено в институте необходимой обороны. При этом для «специальных субъектов» обороны, к которым, в частности, относятся сотрудники органов внутренних дел, в ситуациях, когда нападение представляет угрозу жизни и здоровью другого лица (лиц), действия по пресечению противоправного посягательства являются профессиональной обязанностью, а не правом соответствующих лиц.

     Первая часть положения b) находит себя в норме, закрепляющей правомерность причинения вреда при осуществлении задержания лица, совершившего преступление. Деяние не выходит за рамки правомерного поведения в том случае, если смерть была причинена по неосторожности. Вопрос о допустимости умышленного лишения жизни при осуществлении задержания относится к категории дискуссионных. В частности, в юридической литературе высказано мнение, в соответствие с которым «в исключительных случаях при задержании лица допустимо умышленное причинение смерти» [88]. Вторая часть положения b) также получила свое развитие в ст. 15 Закона РФ «О милиции» [89], в которой идет речь о пресечении побега из-под стражи лиц, задержанных по подозрению в совершении преступления; лиц, в отношении которых мерой пресечения избрано заключение под стражу; лиц, осужденных к лишению свободы, а также для пресечения попыток насильственного освобождения этих лиц.