Право на жизнь

     Из чего же складывается право на жизнь? Разные исследователи дают свой ответ на этот вопрос. К примеру, Л. Н. Линик полагает, что в содержание права на жизнь включается защита жизни и содействие жизни. Говоря о «защите жизни», она одновременно использует термин «охрана жизни». Однако защита применяется от нападения, покушения, непосредственной угрозы жизни, а охрана предоставляется как гарантия безопасности в момент, когда непосредственной опасности ещё не существует. Под «содействием жизни» Л. Н. Линик понимает такие мероприятия, которые должны способствовать жизни при отсутствии противника, т.е. это «право на гарантию в значении благ» [32]. Иными словами, одним из элементов права на жизнь является право на существование, т.е. «признаваемое за каждым членом общества право на вещи и услуги, необходимые для поддержания его существования раньше, чем удовлетворены менее важные потребности других» [33]. Некоторые учёные [34] считают такое толкование права личности на жизнь необоснованно расширенным. Однако это ошибочное предположение, так как тот же самый минимальный уровень жизни, который Л. Н. Линик назвала материальными условиями, правом на социальное обеспечение, пенсию, необходим каждому человеку, иначе ему просто не на что будет жить, что приведёт к такой цепочке последствий, завершающим звеном в которой станет смерть человека. Это недопустимо, ибо данные условия являются гарантиями государства, которое обязано охранять и защищать права и свободы человека и гражданина, в том числе и право на жизнь. Как раз об этом и говорила Л. Н. Линик, различая необходимые условия существования и условия для более достойного существования [35], которые не входят в предмет содержания права на жизнь, так как оказываются за рамками обеспечения для каждого из необходимых условий существования. На наш взгляд, термин «содействие жизни» излишен, потому что охрана жизни предполагает обеспечение необходимых условий существования, например, обеспечение необходимого минимального жизненного уровня, защиты от нападения извне (государственная безопасность), права на охрану окружающей среды, права на здоровье и др. Поэтому содействие жизни, выделенное Линик Л. Н. и относящееся к содержанию права на жизнь, правильнее назвать охраной. Это - содействие безопасности данного человека, его непосредственная охрана.

     Интересна позиция М. Н. Малеиной, рассматривающей право личности на жизнь как право на сохранение жизни (индивидуальности) и право на распоряжение жизнью. Помимо таких элементов содержания права на сохранение жизни, как отказ от войны и участи в ней (проведение политики сокращения вооружений и безусловного отказа от применения ядерного оружия), отказ от смертной казни (стремление государств к полной отмене смертной казни), установление порядка применения огнестрельного оружия и нахождения его в гражданском обороте, М. Н. Малеина включает в него и право на сохранение человеческой индивидуальности, обусловленное, по е мнению, достижениями современной медицины. Проблема, как полагает автор, касается лиц, подвергшихся операции коррекции биологического пола, трансплантации органов и тканей животных, использования искусственных органов и тканей, создания человеческого организма с заранее запрограммированными методами генной инженерии, клонирования и т.д. [36]. Отнесение данного круга вопросов к проблеме права на жизнь является неверным, ибо такие методы реконструкции человека не приводят к ущемлению данного права - человек по-прежнему живёт. Следовательно, об этих проблемах следует говорить совершенно в другом аспекте и в другом исследовании. Кроме сохранения жизни, М. Н. Малеина рассматривает право на жизнь в аспекте распоряжения своей жизнью, т.е. возможности подвергать себя значительному риску (работа космонавтов, каскадёров, сотрудников внутренних дел и др.) и решать вопрос  о прекращении жизни (эвтаназия, самоубийство, смертная казнь). Похожая точка зрения у Н. В. Кальченко, которая одним из аспектов права на жизнь выделяет право на свободное распоряжение своей жизнью [37]. Она видит возможность добровольного принятия лицом решения о преднамеренном риске, осознанного изъявления его воли, направленной на достижение некой положительной цели в интересах самого человека, других лиц и всего общества. Положительный характер цели определятся с точки зрения её правомерности и соответствия этическим критериям. Непременным фактором обладания свободой в выборе формы, при которой жизнь ставится в опасное положение, выступают условия реализации права, исключающие при этом угрозу жизни других лиц [38].

     Включение распоряжения жизнью М. Н. Малеиной и Н. В. Кальченко в содержание права на жизнь мы считаем неправильным, т.к. в содержание любого права должны входить лишь те возможности, существование которых немыслимо без осознания и закрепления этого права (здесь речь идёт о праве как юридической возможности, а не о праве как естественной возможности каждого), а право распоряжаться своей жизнью в демократических условиях существует в любом случае. М. Н. Малеина и Н. В. Кальченко рассматривают право на жизнь как философскую категорию, т.е. широко исследуют право на жизнь, не ограничиваясь только рамками права. Они смешивают два понятия: юридическую возможность – право на жизнь и право жить как философскую категорию. Право жить как раз и обозначает возможность распоряжения собственной жизнью.

     Кроме распоряжения собственной жизнью, Н. В. Кальченко рассматривает право на жизнь как право на неприкосновенность [39], выделяя право на неприкосновенность жизни в международном и во внутригосударственном аспектах. Международный аспект данного права может быть определён как право на мир, которое означает отказ от войны как средства разрешения конфликтов. Право на неприкосновенность жизни во внутригосударственном аспекте Н. В. Кальченко рассматривает как право личности на свободу от любых незаконных посягательств на её жизнь со сторон государства, его представителей либо частных лиц. Данное право реализуется, в виде правового состояния и защищается нормами уголовного законодательства [40]. С данной позицией следует согласиться, ибо Н. В. Кальченко говорит как раз о гарантиях государства по охране и защите жизни, о которых уже было сказано выше.

      Т. М. Фомиченко придерживается точки зрения, согласно которой право на жизнь складывается из права на неприкосновенность жизни и права на свободное распоряжение ею [41].

     В. М. Танаев формирует право на жизнь из трех блоков: собственно право на жизнь, право на риск и право на прекращение жизни (право на смерть) [42]. Его трактовка первого блока очень широка и включает в себя: право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на благоприятную окружающую среду, право на достаточный жизненный уровень и право на защиту жизни. Что же касается «права на смерть», то многие учёные считают его юридическим нонсенсом и полагают, что формальное закрепление права на смерть в рамках права на жизнь компрометирует сущность права, направленного на защиту жизни.

     По нашему мнению, сторонники узкого толкования права на жизнь искусственно ограничивают его рамки. Они видят содержание права на жизнь в первую очередь в "недопустимости произвольного лишения жизни" [43]. В этом случае жизнь человека понимается как биологическое и психическое функционирование организма как единого целого.

          Сторонники широкого понимания человеческой жизни не ограничиваются биологическим и психическим функционированием организма, а трактуют ее как социальное явление, внутри которого человек находится в многочисленных связях и отношениях. И в этом плане право на жизнь, помимо запрета на произвольное лишение жизни, включает "создание государством правовых, социальных, экономических и иных условий, обеспечивающих нормальную, полноценную, достойную человеческую жизнь" [44].

          Содержания этой позиции сходно следующему определению: "Под правом на жизнь следует понимать комплекс активных действий всех государственных и общественных структур, каждого человека по созданию и поддержанию безопасных социальной и природной сред обитания, условий жизни. К этим факторам относятся политика государства, обеспечивающая отказ от войны, военных способов разрешения социальных и национальных конфликтов, целенаправленная борьба с преступлениями против личности, незаконным хранением оружия и т.п." [45].

     Сторонники такого подхода определения права на жизнь требуют, чтобы государства предпринимали определенные меры в этом направлении. В поддержку такой позиции, например, высказался Европейский Комитет по правам человека, заявив, что государства-участники должны делать все возможное для снижения младенческой смертности и увеличения продолжительности жизни, особенно предотвращать недоедание и эпидемии [46]. Хотя отмеченные положительные меры охватывают только отдельные аспекты жизни человека, этот подход используется во многих зарубежных правовых системах при требовании принятия положительных мер и в других областях.

     Позитивный характер права на жизнь (ст. 2 Европейской Хартии по правам человека) признан также Европейским судом по правам человека. Например, в деле L.C.B. против Великобритании суд заявил: первая же фраза ст. 2(1) обязывает государство не только воздерживаться от умышленного или незаконного лишения жизни, но и принимать необходимые меры для защиты жизни тех, кто находится под его юрисдикцией [47]. Аналогично звучали выводы о том, что этот подход «может быть истолкован очень широко, с тем, чтобы потребовать от государства предпринять положительные меры для обеспечения адекватного уровня здравоохранения, достаточного питания и приемлемых жилищных условий, безопасности условий труда или жизни» [48].

          Как видим, хотя в соответствии с такой трактовкой Европейской Хартии по правам человека придется пойти дальше в защите экономических и социальных прав, чем первоначально предполагали ее авторы, динамичное толкование Хартии не исключает такого прочтения. Оно также будет соответствовать подходу Европейского Комитета по правам человека в соответствии с Международной конвенцией о гражданских и политических правах [49]. Более того, такое толкование права на жизнь в соответствии с международным законодательством по правам человека гораздо более адекватно ситуациям, которые угрожают жизни человека в современном мире. «Долг государства - обеспечить удовлетворение потребностей выживания каждого человека, находящегося в его юрисдикции, должен считаться неотъемлемым компонентом права на жизнь в современном смысле этого понятия» [50].

     Таким образом, широкое и либеральное толкование права на жизнь предполагает принятие позитивных мер государствами-участниками Международной конвенции о гражданских и политических правах в экономической и социальной сферах. Этот подход представляет собой значительный шаг на пути реализации принципа взаимозависимости гражданских и политических прав, с одной стороны, и экономических и социальных прав - с другой.

Глава 2. Юридическое закрепление права на жизнь

     Для человека наивысшим благом является жизнь. Именно поэтому положение о праве на жизнь провозглашено всеми важнейшими международно-правовыми документами по правам человека.

     Так, в ст. 3 Всеобщей декларации прав человека, констатируется, что "каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность" [51].

     В ст. 6 Международного пакта о гражданских и политических правах сказано: "Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни" [52].

     Связь права на жизнь и запрета произвольного её лишения подчеркивается и в Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. [53].

     Региональные конвенции также придерживаются устоявшейся традиции. Аналогична по содержанию Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека [54].

     Фундаментальный характер права на жизнь широко признается как международными судами по правам человека, так и многими теоретиками, исследующими эту область общественно-правовых отношений [55]. Более того, определение права на жизнь как "неотъемлемого" (ст. 6 Международной конвенции о гражданских и политических правах) показывает также, что оно является частью международного обычного права.

     В Российской Федерации основные принципы и нормы международного права нашли отражение в действующем законодательстве. Основой отечественной правовой базы права индивида на жизнь является Декларация прав и свобод человека и гражданина 1991 г. (принята постановлением ВС РСФСР N 1920-1 от 22 ноября 1991 г.) [56] и Конституция Российской Федерации 1993 г., в ч. 1 ст. 20 которой народ установил, что «каждый имеет право на жизнь». Основным достижением Конституции РФ стало повышение внимания к защите личных прав и свобод человека. Эти конституционные положения направлены на утверждение либерально-демократической концепции «человек, его права и свободы - высшая ценность» и возведение ее в правовой абсолют (ст.2) [57].

     Значение конституционного закрепления права на жизнь трудно переоценить. При этом российский путь не является чем-то особенным. Как показывают исследования, не менее 90 национальных конституций, принятых после 1948 г., закрепили это право.

     Итак, право на жизнь - одно из важнейших личных прав и свобод, гарантирующее существование человека как биологического существа и субъекта общественных отношений, закреплённое в законодательстве большинства стран мира.

Глава 3. Возникновение права на жизнь

     Право на жизнь - это «субъективное правомочие, имеющее формально-атрибутивное оформление» [58], поэтому следует различать такие категории, жизнь и право на жизнь. Соответственно, возникает проблема определения момента возникновения субъективного права на жизнь и момента возникновения самой жизни: различны ли они и зависят ли друг от друга.

     Факт рождения связывается с отделением плода от тела матери. Однако ребёнок может родиться изначально мёртвым. Для исключения данных случаев медики используют такой термин, как «живорождённость», т.е. наличие безусловных врождённых рефлексов [59]. Приказом Минздрава РФ и Госкомстата РФ от 4 декабря 1992 г. № 318/190 была утверждена Инструкция об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода, в соответствии с которой живорождением «является полное изгнание или извлечение продукта зачатия из организма матери вне зависимости от продолжительности беременности, причём плод после такого отделения дышит или проявляет другие признаки жизни, такие, как сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры, независимо от того, перерезана пуповина и отделилась ли плацента. Каждый продукт такого рождения рассматривается как живорождённый» [60].    

     Кроме определения момента наступления жизни, возникает смежный вопрос, являющийся предметом многих споров: на какой стадии своего развития человеческий эмбрион или плод приобретает права человека?

     Поскольку на сегодняшний день в законодательстве отсутствуют единые критерии определения правового статуса человеческого эмбриона, в правоведении ведутся споры на этот счет. Камнем преткновения является вопрос о моменте возникновения гражданской правоспособности человека: с какого момента человек становится субъектом права (физическим лицом) - с момента рождения или с момента зачатия?

     По мнению большинства правоведов, человеческий зародыш не наделён субъективными правами: человек становится субъектом права лишь в том случае, если он родится, и притом родится живым. При этом часть правоведов считают, что зачатый ребенок наделён условной гражданской правоспособностью, другие же склоняются к тому, что закон просто охраняет будущие права насцитуруса (от лат. nasciturus - плод в чреве матери), не признавая его правоспособным лицом [61].