Утопия как проект Т. Компанелла и Т. Мора

Следует отметить, что большинство  крупнейших западных исследователь  идеологии, также как и значительное число современных, исходят из понимания идеологии исключительно как ложного, превращенного сознания, способа осмысления и подхода к оценке социальных реалий исключительно через призму иллюзий, предрассудков, стереотипов частной социально-классовой позиции субъектов. К их числу относятся такие крупнейшие ученые, как М. Шелер, Э. Дюркгейм, М. Вебер, К. Манхейм и другие. При этом К. Манхейм исходил из того, что идеология может характеризовать не только определенную сферу или часть мыслительной деятельности индивида, например его понимания и оценки политических и правовых отношений, но и мыслительно-когнитивную деятельность субъекта в целом.

Идеология рассматривается К. Манхеймом  как выражение и проявление неких  глубинных «ложных структур сознания», как органическая часть интеллектуального дискурса индивида в целом. «Примером ложного сознания третьего типа, - указывает исследователь, - может служить такое сознание, которое оказывается несостоятельным в своем познании, необходимом для ориентации в мире…ложным и идеологичным является то сознание, которое по типу своей ориентации отстает от новой действительности и поэтому по существу заслоняет ее с помощью устаревших категорий».

Этот подход к пониманию природы  идеологии как тотальности сознания, особого иллюзорного способа  миропонимания, а значит и главной, превалирующей роли идеологии как в политическом и правовом, так и социальном целеполагании в целом, подход, возникший в эпоху становления «идеологоведения», становится определяющим для наиболее крупных современных западных исследователей. Именно такой подход имеет место в работах представителей одного из наиболее крупных течений в западной социологии и философии – Франкфуртской школы социальной философии.

Такому пониманию идеологии  не противоречит, а, как показали некоторые исследователи, даже выступает исключением подтверждающим правило, широко распространенная доктрина деидеологизации. На то, что доктрина деидеологизации по существу является новой идеологией, или новой идеологической парадигмой, очень метко указывает А. А. Зиновьев. «Западное общество считается неидеологическим. – Пишет он. – Существование особой западной идеологии отрицается. Но это на самом деле есть одна из идей западной идеологии. Она существует, причем является более мощной, чем была советская, по всем основным характеристикам – по числу занятых в ней людей, по средствам распространения и вдалбливания ее в головы людей, по пропитанности ею всей сферы общества»⁹.

Отметим попутно, что понимание идеологии как исторической «тотальности», как целой духовной формации в развитии общественного и индивидуального сознания индивидов, имплицитно содержится и в позиции самого указанного автора. «Идеология спрятана, растворена, рассеяна во всем, что предназначено для менталитета людей … Она слита с внеидеологическими феноменами настолько, что вторые просто немыслимы без нее. Это делает ее неуязвимой для критики. Она везде и во всем, и поэтому, кажется, будто ее вообще нет. Люди там даже не замечают, что с рождения и до смерти постоянно находятся в поле действия идеологии. Они потребляют ее вместе со всем тем, что они потребляют для своего ментального питания.

Делают они это без всякого усилия, без принуждения, свободно». Однако в рамках данной работы у нас нет необходимости рассматривать историю развития данного понятия, существующие современные теоретико-методологические подходы к исследованию идеологии. Тем более, что всему этому уделено достаточно внимания со стороны целого ряда современных исследователей, опираясь на работы которых, мы можем рассмотреть интересующий нас аспект данного формообразования общественного и индивидуального сознания. К числу таких работ, содержащих в себе развернутое и последовательное изучение идеологии, относятся исследования Ю.Г. Волкова. Как показывает Ю.Г. Волков, противоречивы как сам исследуемый феномен, так и мнения о нем, способы его понимания.

Неправомерным является также утверждение о том, что для идеологии совершенно не характерно давать целостную, всеобъемлющую и обобщенную картину действительности. Как справедливо полагает Ю.Г. Волков, совсем напротив, идеология включает в себя ярко выраженную мировоззренческую составляющую, всегда дает человеку целостное представление о мире, обществе, человеке. Давая обобщенный теоретико-содержательный образ идеологии, указанный ученый пишет: «Идеология в целом, и политическая в том числе, это определенная система философских, научных, художественных, нравственных, правовых, политических, экономических, социологических знаний и ценностей о мире, обществе, человеке, лежащих в основании формирования и развития общества и личности. Идеология дает также представление о месте и роли человека в мироздании, о смысле жизни личности, о лучшем устройстве будущего общества, к которому должны стремится все граждане мира. Идеологические знания и ценности организуют, регулируют, направляют и интегрируют деятельность людей в духовной, политической экономической, социальной и семейно-бытовой сферах жизни общества, объединяют страны с однотипной идеологией в цивилизации, обеспечивают целостность социосферы в целом. Идеологическая власть повелевает и управляет идеологической деятельностью индивидов, а также координирует и направляет деятельность государственной, политической, экономической форм власти общества… правящая идеология – это не только идеологическое учение, а четко организованная целостная идеологическая структура общества, своего рода «мозг и разветвленная нервная система» общества».

Особенностью  современного подхода к идеологии  выступает понимание ее как сложного не только социально-политического, но и социокультурного феномена, как своеобразного способа мышления и даже мировидения.

Современные исследователи обращают пристальное внимание на новые аспекты и грани идеологии, по-новому переопределяют ее место и роль в духовной составляющей общественной жизнедеятельности, ее взаимосвязи и взаимодействия с другими компонентами ее структуры. Указывая на новые грани осмысления идеологии, ее духовно-культурную многомерность, известный отечественный философ и политолог В.П. Макаренко пишет о возможности «изучать идеологию как систему взаимодействующих символов и структурно взаимовлияющих смыслов»

И далее: «При таком подходе все понятия, которыми оперирует идеология, становятся метафорами. Культурными схемами, шаблонами и картами проблематичной социальной реальности, матрицами коллективного сознания. Человек строит идеологии как схематические образы социального порядка».

Таким образом, самыми существенными характеристиками идеологии в этой ее ипостаси выступают: системный характер содержащихся в ней взглядов и идей; определенная обоснованность, аргументация предлагаемого видения и подхода к реальности; практическая направленность, программная форма предлагаемых взглядов, идей и указаний¹⁰.

Исходя из этого, мы можем придти к выводу, что не подлежит сомнению самая существенная роль идеологии в системе духовно-практической деятельности социальных субъектов и важность выполняемых ею функций.

Вместе с тем, можно зафиксировать парадоксальную ситуацию, проявляющуюся, прежде всего в том, что история осмысления феномена идеологии есть в большей степени истории ее критики, ее определения как одностороннего и искаженного воспроизведения социально-исторической действительности, «фальшивого сознания» и т.п. В самой большей мере это связано с тем, что наряду с обычным, «нормальным» функционированием системы духовно-практической деятельности людей, в самом значительном числе случаев в ней возникают сложные трансформации и метаморфозы, проявляющиеся как в неадекватном выражении действительных потребностей и интересов исторических субъектов, так и практике достижения ими своих целей и задач.

Культурно-исторический и социально-политический контекст жизнедеятельности носителя различных форм сознания, в том числе – а для нас это очень важно – и утопического, таким образом, предполагает конкретный анализ идеологии определенных субъектов – индивидов-идеологов, классов, прослоек или групп –выявление ее специфических национальных духовно-культурных условий, мировоззренческих предпосылок, общественно-исторической и социально-политической обусловленности. Как особо отмечает М. К. Мамардашвили: «В применении к идеологическим отношениям Маркс интерпретировал превращенную форму как ложное сознание, то есть не как субъективное индивидуальное заблуждение, а как общественно необходимую видимость отношений, воспроизводящуюся в представлениях их агентов.

Именно превращенные формы действительных отношений являются содержанием мотивов, побуждений к действию непосредственных агентов общественных отношений».

Поскольку идеология относится  к тому целостному уровню идеально-когнитивной  составляющей жизнедеятельности социальных систем, метаморфозы которой обуславливают ее тип, способ видения реальности и т.п., к идеологическим построениям того или иного класса, группы, социальной прослойки, вообще любого социального субъекта вполне применима данная найденная К. Марксом характеристика идеологии как «ложного сознания», исключительно иллюзорного, превращенного отражения действительности. Эта возможность превращаться в ложное сознание неоднократно воплощалась в политической истории общества, играла в ней достаточно существенную роль.

Социально-духовным феноменом, глубоко интегрированным в идеологию, без которого ее осмысление стало бы крайне односторонним и ущербным, выступает, как это уже было нами отмечено, утопия.

Те метаморфозы и превращения, которые происходят в идеологической сфере целеполагания самым непосредственным образом обуславливают особенности метаморфоз и превращений, связанных с утопией, выступают своеобразной матрицей ее видообразований и форм. И вместе с тем, именно анализ господства превращенных форм в идеологии открывает возможность понять противоречивость проявлений утопических учений, именно подвергшееся превращению, метаморфозе видообразования идеологии выступают опосредствующим звеном в действительном процессе генезиса и утверждения превращенных формообразований утопического сознания.

Идеология в форме «ложного сознания», как превращенная форма исходного содержания системы идеалов, ценностно-мировоззренческих ориентиров, задач, способов и средств деятельности социальных субъектов, формулируемых и развиваемых в процессе целеполагания, имеет целый ряд своих отличительных особенностей и характерных черт.

Для обозначения данного превращенного  формообразования идеологии мы считаем возможным использовать понятие «идеологема». Это понятие в определенной мере уже используется в целом ряде дисциплин социально-философского и политологического характера, в достаточно близком по семантическому смыслу значении, но в данном конкретном значении впервые применяется нами¹¹.

Прежде всего, идеологема представляет собой одну из специфических форм и способов существования идеологии. Идеологема представляет собой одну из крайних форм идеологической системы, ее модифицированное выражение.

Предварительно мы можем указать  на следующие характерные особенности идеологемы, как специфического выражения идеологических построений:

• идеологема является «закрытой» системой в целеполагающей деятельности социально-исторических субъектов, ее основные идеалы, постулаты, оценки, практические указания носят строго обязательный, однозначный и не подлежащий пересмотру характер;
• идеологема не развивается, она способна к бесконечному расширению, перенесению ее основных принципов на новые сферы реальности, она может быть разрушена, но она не способна к развитию и саморазвитию;
• ее изменение и преобразование происходит путем перелицовки и переформулировки определенного, заранее достаточно жестко заданного указанного набора идеалов, принципов, оценок, практических указаний;
• в рамках идеологемы практически невозможна рефлексия, критический анализ и пересмотр ее основных положений;
• эта невозможность критического анализа связана с тем, что идеологема – превращенная форма идеологической системы и оперирует квазипредметными образованиями, скрывающими, выражающими на самом деле лишь косвенным образом, реальные социальные явления и процессы и манифестирующими лишь видимые, хотя практически и достоверные, социальные феномены и свойства;
• процесс утверждения идеологемы есть процесс нарастания, а затем и превалирования утопических идей, превращения утопизма в одну из фундаментальных спецификаций идеологемы;

Как это ни покажется парадоксальным, но в праксеологическом отношении идеологема функционирует более эффективно, чем «нормальная» идеология, особенно в кризисные эпохи исторического развития, в условиях резкого обострения политических противоречий между различными социальными субъектами, при наличии конфликтов и социальных войн. В таких ситуациях для идеологов социальных групп как никогда более велик соблазн использовать мобилизующий потенциал идеологем, вывести из «поля» возможной критической рефлексии, предлагаемые ими основные идеологические постулаты, ценностные ориентиры и т. п. Не случайно, что такие кризисные ситуации становятся одной из внешних социально-исторических предпосылок генезиса идеологемы, или «мутации» нормальной системы идеологии. Однако между условиями и предпосылками данного модифицированного выражения идеологии существует и обратная связь¹².

Идеологема стремится закрепить, воспроизвести условия и предпосылки своего генезиса и утверждения, а для этого включить их в цели и задачи социально-политической деятельности «своих» субъектов.

Осмысление природы идеологемы, в свою очередь дает ключ к пониманию природы трансформаций и перевоплощений утопии в ее духовно-практической ипостаси, в которой утопические построения в своей адекватной форме выступают трансляторами социальных идеалов, «общественного абсолюта», хранителями высших ценностно-мировоззренческих ориентиров, генераторами моделей всесовершенного общественно-государственного устройства и т.п. Или, несколько иначе говоря, открывает возможность теоретической реконструкции и разгадки одной из сложных проблем утопии и продуцирующих ее типа сознания и способа мышления, которой выступает парадоксальная способность утопических учений к смысловым метаморфозам их основных идей, к содержательной инверсии составляющих эти учения постулатов, максим; к полной переориентации направленности социальных идеалов и ценностно-мировоззренческих ориентиров, выступающих первоначалом утопических построений и определяющих духовные и практические выводы из них. Далее. Открывается возможность выявить что происходит с содержанием утопического учения, интегрированного в идеологему, ставшего конструктивным элементом ее внутренней смысловой структуры, изменившей свой облик и значение, переплавившись в тигле ментальности и совокупности социально-психологических установок исторических субъектов. Показать когда и при каких условиях утопическое учение дает духовную санкцию и может нести ответственность за социальные коллизии и катаклизмы, революции и войны, рассматриваться как синоним или обязательный компонент системы взглядов и типов мировоззрения, лежащих в основе тоталитаризма, милитаризма, классовой или социальной розни, национальной исключительности и т. п.