Психоанализ и философия

Второй особенностью третьего периода является расширение состава бессознательного, обогащение его качественно новыми и своеобразными  моментами.

Для второго периода  было характерно динамическое понимание  бессознательного как вытесненного. Вытесненное, состоявшее, главным образом  из сексуальных влечений, враждебно  сознательному “Я”. В своей книге  “Я и Оно” Фрейд предлагает всю  эту область психики, не совпадающую  с “Я”, называть “Оно”. - глубинный  слой бессознательных влечений, психическая "самость", основа деятельного  индивида, которая руководствуется  только "принципом удовольствия" безотносительно к социальной реальности, а порой и вопреки ей.

“Оно” - это та внутренняя темная стихия вожделений и влечений, которую иногда так остро ощущает  человек и которая противостоит его разумным доводам и доброй воле.

"Я" (Ego) - сфера  сознательного, посредник между  "Оно" и внешним миром,  в том числе природными и  социальными институтами, соизмеряющий  деятельность "Оно" с "принципом  реальности", целесообразностью  и внешнеполагаемой необходимостью. “Оно” - это страсти, “Я” - это разум и рассудительность. В “Оно” нераздельно властвует  принцип наслаждения; “Я” - носитель  принципа реальности. Наконец, “Оно”  - бессознательно.

До сих пор, говоря о бессознательном, Фрейд имел дело только с “Оно”: ведь вытесненные  влечения принадлежали именно ему. Поэтому  все бессознательное представлялось чем-то низшим, темным, аморальным. Все  же высшее, моральное, разумное совпадало  с сознанием. Этот взгляд неверен. Бессознательное  не только “Оно”. И в “Я”, и притом в его высшей сфере, есть область  бессознательного. Бессознателен исходящий  из “Я” процесс вытеснения, бессознательна совершающаяся в интересах “Я”  работа вытеснения. Таким образом, значительная область “Я” также оказывается  бессознательной. На этой области и  сосредотачивает свое внимание Фрейд  в последний период. Она оказывается  гораздо шире, глубже и существеннее, чем казалась вначале.

Высшую бессознательную  область в “Я” Фрейд называет “Идеал - Я”.  "Идеал - Я" (Super - Ego) - внутриличностная совесть, своего рода цензура, критическая инстанция, которая  возникает как посредник между "Оно" и "Я" в силу неразрешимости конфликта между ними, неспособности "Я" обуздать бессознательные  порывы и подчинить их требованиям "принципа реальности".

“Идеал - Я” - это  прежде всего тот цензор, веления  которого выполняются вытеснением. Затем он обнаруживает себя в целом  ряде других, очень важных явлений  личной и культурной жизни. Оно проявляется  в безотчетном чувстве вины, которая  тяготеет над душою некоторых  людей. Сознание не признает этой вины, борется с чувством виновности, но не может его преодолеть. Далее, к  проявлениям “Идеал - Я” относится так называемое “внезапное пробуждение совести”, случаи проявления человеком необычайной к себе самому строгости, презрения к себе, меланхолии и пр. Во всех этих явлениях сознательное “Я” принуждено подчиняться силе, действующей из глубины бессознательного, но в то же время моральной.

Пытаясь проникнуть в механизмы работы человеческой психики, Фрейд исходит из того, что  глубинный, природный ее слой ("Оно") функционирует по произвольно выбранной  программе получения наибольшего  удовольствия. Но поскольку в удовлетворении своих страстей индивид сталкивается с внешней реальностью, которая  противостоит "Оно", в нем выделяется "Я", стремящееся обуздать бессознательные  влечения и направить их в русло  социально одобренного поведения. "Оно" исподволь, но властно диктует  свои условия "Я".

Как покорный слуга  бессознательных влечений, "Я" пытается сохранить свое доброе согласие с "Оно" и внешним миром. Это  ему не всегда удается, поэтому в  нем самом образуется новая инстанция "Идеал - Я", которая царит над "Я" как совесть или бессознательное  чувство вины. "Идеал - Я" как  бы является высшим существом в человеке, отражающим заповеди, социальные запреты, власть родителей и авторитетов. По своему положению и функциям в  психике человека "Идеал - Я" призвано осуществлять сублимацию бессознательных  влечений и в этом смысле как бы солидаризируется с "Я". Но по своему содержанию "Идеал - Я" ближе к "Оно" и даже противостоит "Я", как поверенный внутреннего мира "Оно", что может привести к  конфликтной ситуации, ведущей к  нарушениям в психике человека. Таким  образом, фрейдовское "Я" предстает  в виде "несчастного создания", которое, подобно локатору, вынуждено  поворачиваться то в одну, то в другую сторону, чтобы оказаться в дружеском  согласии как с "Оно", так и  со "Идеал - Я".

Хотя Фрейд признавал "наследственность" и "природность" бессознательного, вряд ли правильно  утверждать, что он абсолютизирует силу и власть бессознательного и  всецело исходит из необузданных влечений человека. Задача психоанализа, в том виде, как ее сформулировал  Фрейд, заключается в том, чтобы  бессознательный материал человеческой психики перевести в область  сознания и подчинить его своим  целям. В этом смысле Фрейд был  оптимистом, так как верил в  способность осознания бессознательного, что наиболее рельефно было им выражено в формуле: "Там где было "Оно", должно быть "Я"". Вся его  аналитическая деятельность была направлена на то, чтобы по мере раскрытия природы  бессознательного человек мог овладеть своими страстями и сознательно  управлять ими в реальной жизни.

Фрейд определяет бессознательное  как несловесное; оно превращается в предсознательное (откуда всегда может перейти в сознание) посредством  соединения с соответствующими словесными представлениями.

Фрейд осознавал  трудности, которые вставали на пути овладения бессознательным, долго  бился над решением этой проблемы, постоянно внося коррективы в  понимание природы бессознательного и составляющих его ядро так называемых "первичных влечений".

Учение Фрейда прославилось прежде всего тем, что проникло в  тайники бессознательного, или, как  иногда говорил сам автор, "преисподнюю" психики. Значение концепции бессознательного для познания человека состоит в проникновении в его бытие на большую глубину, чем классическое сознание, т.е. мысль, понимаемая как объективное познание и как представление. Наш мир представлений, как и каждый из его элементов, доступен для восприятия лишь посредством инстанции, несводимой к нему, - сферы побуждений, желаний, потребности, действия, труда, придающих ему форму: эта форма предшествует формам мысли, и мысль может воспринять ее лишь задним числом. Поэтому результаты наших размышлений об аффекте, побуждениях и т.д. нисколько не ведут нас к отрыву от мира, где живут люди, но напротив, заставляют нас вернуться к его корням, чтобы выявить действительно движущую силу природы, подлинный разум.

4. Мировоззрение К. Г. Юнга.

Карл Густав Юнг - психиатр, психолог и культуролог  родился 26 июля 1875 года в местечке Кесвиль, недалеко от Базеля, в Швейцарии. Отец его был пастором евангелической реформаторской церкви. О его деде - Карле Густаве старшем ходили легенды. Говорили, что он - незаконный сын Гете, на которого он был внешне похож. Дед Юнга был хирургом, немного  поэтом, политиком-революционером. Очень  интересовался психиатрией и  основал лечебницу для слабоумных детей. Другой дед со стороны матери - доктор богословия, составитель грамматики древнееврейского языка, любил общаться с душами усопших. Отец Юнга имел степень  доктора филологии, но, разуверившись  в науке, полностью отдался вере. Таким образом, семейное окружение  Юнга - это врачи, священники, учителя, поэты, лингвисты.

Как и в гимназии. Юнг отлично учился в университете, вызывая удивление своих сокурсников  тем, что помимо учебных дисциплин  он отдавал много времени изучению философии. До последнего года обучения он специализировался по внутренним болезням, ему уже было обеспечено место в престижной мюнхенской клинике. В последнем семестре нужно было сдавать психиатрию, он открыл учебник и прочитал на первой странице, что психиатрия есть "наука о личности". "Мое сердце неожиданно резко забилось, - вспоминал Юнг в старости. - Возбуждение было необычайным, потому что мне стало ясно, как при вспышке просветления, что единственно возможной целью для меня может быть психиатрия. Только в ней сливались воедино два потока моих интересов. Здесь было эмпирическое поле, общее для биологических и духовных фактов, которое я искал повсюду и нигде не находил. Здесь же коллизия природы и духа стала реальностью"4. Человеческая психика является местом встречи науки и религии, конфликт между ними преодолим на пути подлинного самопознания. Тут же было принято решение, которое удивило всех - психиатрия считалась самым непрестижным для медика занятием, хотя бы потому, что все успехи медицины в XIX в. не привели к заметным результатам в лечении психических заболеваний. После окончания университета Юнг переезжает в Цюрих, начинает работать в клинике Бургхёльци, руководимой видным психиатром Э.Блейлером. 

Базель и Цюрих  имели для Юнга символическое  значение как два полюса европейской  духовной жизни. Базель - живая память европейской культуры. 

В университете не забывали о преподававшем в нем  Эразме и учившемся Гольбейне, на филологическом факультете преподавали  профессора, лично знавшие Ницше. Интерес Юнга к философии мог  вызвать недоумение у медиков, но философия считалась в Базеле необходимой стороной культуры. В  Цюрихе же она, наоборот, считалась  непрактичным "излишеством". Кому нужны все эти ветхие книжные  знания? Наука тут рассматривалась  как полезное орудие, ценилась по своим  приложениям, эффективному применению в индустрии, строительстве, торговле, медицине. Базель уходил корнями в  далекое прошлое, в то время как  Цюрих устремлялся в столь  же далекое будущее. Юнг видел  в этом "раскол" европейской  души: рассудочная индустриально-техническая  цивилизация предает забвению свои корни. И это закономерно, ибо  душа окостенела в догматическом  богословии. Наука и религия вступили в противоречие именно потому, полагал  Юнг, что религия оторвалась от жизненного опыта, тоща как наука уходит от важнейших  проблем, она держится плотского  эмпиризма и прагматизма. "Мы стали  богатыми в познаниях, но бедными  в мудрости", - напишет он вскоре. В созданной наукой картине мира человек есть лишь механизм среди  других механизмов, его жизнь утрачивает всякий смысл. Необходимо найти ту область, где религия и наука не опровергают друг друга, а наоборот, сливаются в поисках первоистока всех смыслов. Психология сделалась для Юнга наукой наук - именно она, с его точки зрения, должна дать современному человеку целостное мировоззрение. 

В своих поисках "внутреннего человека" Юнг  не был одинок. У многих мыслителей конца XIX - начала XX вв. мы обнаруживаем то же негативное отношение и к  мертвому космосу естествознания, и  к церкви, и к религии. Одни из них, например Толстой, Унамуно, Бердяев, обращаются к христианству и дают ему самое неортодоксальное толкование. Другие, испытав душевный кризис, создают  философские учения, которые иногда не без основания называют "иррационалистическими", - так появляются прагматизм Джеймса  или интуитивизм Бергсона. Ни эволюцию живой природы, ни поведение самого примитивного организма, ни тем более  мир человеческих переживаний не объяснить законами механики и физиологии. Жизнь есть вечное становление, гераклитовский поток, "порыв", не признающий закона тождества. И вечный сон материи, круговорот веществ в природе, и  вершины духовной жизни суть лишь два полюса этого неудержимого потока. 

Кроме "философии  жизни" Юнга задела и мода на оккультизм. На протяжении двух лет он принимал участие в спиритических сеансах, познакомился с обширной литературой  по астрологии, нумерологии и Другим "тайным" наукам. Эти увлечения  студенческих лет во многом 
 

определили характер позднейших исследований Юнга. От наивной  веры в то, что медиумы общаются с духами умерших, он скоро отошел. Сам факт общения с духами, кстати сказать, отрицают и серьезные оккультисты. Астральные тела не принимают участия  в земной жизни, медиумы вступают в контакт лишь со своеобразными "раковинами", "психическими оболочками", сохраняющими отдельные черты населявшей их личности, которая к этому времени  уже покинула астральный мир и  перешла в более высокое измерение. Эти оболочки обладают лишь видимостью жизни, они оживляются психической  энергией впавшего в транс медиума (или, во время столоверчения, энергией его участников). Поэтому в непроизвольном письме, в речах медиума могут проявиться какие-то реплики умерших, но о подлинном общении с духами не может быть и речи, поскольку материализуются лишь какие-то осколки этой "раковины", соединившиеся к тому же с идеями и впечатлениями медиума. 

Медиумом была дальняя  родственница Юнга, полуграмотная девушка, не склонная к актерству и надувательству. Состояния транса были неподдельными; об этом свидетельствовало хотя бы то, что не окончившая гимназии девушка  будучи в трансе переходила на литературный немецкий язык, которым в обычном  состоянии не владела (швейцарский  диалект сильно отличается от литературного  верхненемецкого). Как и большая  часть сообщений "духов", это  не выходило за пределы того, что  было доступно сознанию медиума: на бессознательном  уровне она могла владеть литературным немецким. "Духами" оказывались  как бы "отколовшиеся" части  ее личности, лежавшие за пределами  сознания. Однако имелось одно важное исключение. Малограмотная девушка  явно ничего не знала о космологии гностиков-валентиниан II в. н.э., не могла  она придумать столь сложную  систему, но в сообщении одного из "духов" эта система была изложена детальным образом. 

Эти наблюдения легли  в основу докторской диссертации  К.Г. Юнга "О психологии и патологии  так называемых оккультных феноменов" (1902). Данная работа до сих пор сохранила  определенное научное значение - Юнг  дает в ней психологический и  психиатрический анализ медиумического транса, сопоставляет его с галлюцинациями, помраченными состояниями ума. Он отмечает, что у пророков, поэтов, мистиков, основателей сект и религиозных  движений наблюдаются те же состояния, которые психиатр встречает у  больных, слишком близко подошедших к священному "огню" - так, что  психика не выдержала, произошел  раскол личности. У пророков и поэтов к их собственному голосу часто примешивается  идущий из глубин голос как бы другой личности, но их сознанию удается овладеть этим содержанием и придать ему  художественную или религиозную  форму. Всякого рода отклонения встречаются  и у них, но зато имеется интуиция, "далеко превосходящая сознательный ум"; они улавливают некие "праформы". Впоследствии Юнг назвал эти праформы архетипами коллективного бессознательного. Они в разное время появляются в сознании людей, как бы всплывают  независимо от воли человека; праформы автономны, они не определяются сознанием, но способны воздействовать на него. Единство рационального и иррационального, снятие субъект-объектного отношения в интуитивном прозрении отличают транс от нормального сознания и сближают его с мифологическим мышлением. Каждому человеку мир праформ открывается в сновидениях, которые оказываются основным источником информации о психическом бессознательном.