Предмет истории и философии науки. Соотношение и перспективы взаимодействия философии и технических наук

Предмет истории и философии науки. Соотношение  и перспективы взаимодействия философии  и технических наук.

1.1. Философия науки, ее предмет  и основные проблемы

Философия науки – это область, лежащая  на границе философии и конкретного  научного (математического, естественнонаучного, гуманитарного, социального, технического) знания. Это область, где интересы двух областей человеческого познания «перекрещиваются», где становится очевидным, что всеобщее, составляющее предмет философского познания, существует не в чистом, «выкристаллизованном» виде, а в неразрывном единстве с особенным и конкретным, т. е. предметом научного познания. Нельзя понять в полной мере всеобщее в отрыве от особенного и конкретного. И наоборот, нельзя по-настоящему понять конкретное, если не рассматривать его в единстве с особенным и всеобщим.

Как известно, существуют различные науки: математика, естествознание, гуманитарные, социальные и технические науки. Количество и уровень знания в любой научной  дисциплине непрерывно изменяются в  ходе ее исторического развития благодаря как творческим усилиям людей, занятых в науке, так и достаточно тесной взаимосвязи с состоянием культуры и общественной жизни в целом. Изменения особенно заметны в современной науке с присущими ей тенденциями дифференциации и специализации знаний. Поэтому возникает потребность философского осмысления особенностей научного познания как в науке в целом, так и в отдельных научных дисциплинах. Так что вместе с изменениями научного знания происходят изменения и в философии науки.

Разные  области науки при всех их различиях  являются именно науками и вместе с тем – частями некоего  целого – «Науки». Положения общей  философии науки (или в обычном, более коротком выражении – философии  науки, т. е. Науки) при надлежащем их обобщении – которое, разумеется, не может быть неизменным, раз и навсегда данным, а изменяется вместе с развитием науки и философии в целом – распространяются на все ее части, на все «науки». Вместе с тем мы обнаруживаем и существенные различия в самом процессе и результатах философских размышлений по поводу разных наук, связанные с их особенностями и различиями их предметов.

Соответственно, уже на протяжении XX в. складывались специализированные области знания в философии науки. Например, можно  отметить существование философии математики, или исследований в области философских вопросов математики, философии физики (философских вопросов физики), философии биологии (философских вопросов биологии) и т. д. Равным образом философское осмысление материала гуманитарных и социальных наук приводит к появлению, например, философской антропологии, или исследований в области философских вопросов дисциплин антропологического цикла, философии языка (философские вопросы языкознания), философии истории (философские вопросы исторической науки) и т. д. При всей специфичности технических наук, обусловленной их взаимосвязями с самой техникой и инженерно-техническим творчеством, философское осмысление их материала тоже порождает вполне особенную область философии технических наук, среди которых в настоящее время интенсивно развивается философия информатики. Разумеется, ни о каком «жестком водоразделе» здесь говорить нельзя: где, так сказать, заканчивается общая философия науки и начинаются философские вопросы конкретных наук? Во всяком случае, в настоящее время существует огромное количество содержательных философских положений, уместных при осмыслении материала любой науки.

Науку как сложное системное явление  необходимо рассматривать с нескольких позиций. С одной стороны, наука  определяется как совокупность знаний определенного рода и процессов их получения,т. е. процессов познания. С другой стороны, наука является социальным институтом, т. е. определенной организацией названного процесса, сформировавшейся на конкретном этапе исторического развития и продолжающей развиваться. Социальные формы организации науки разнообразны и представлены в обществе такими учреждениями, как научно-исследовательские институты, академии наук, университеты, кафедры, лаборатории и т. п. Работающие в них люди непосредственно заняты не только исследованиями (индивидуальными или коллективными), проектированием, разработками и материальным обеспечением этих исследований, проектов и разработок. Они участвуют в разнообразных формах научного общения (дискуссии, конференции, издания, монографии, учебники), читают лекции и т. п.[1]1  
Иными словами, ни один ученый не работает в «научном вакууме»: на самом деле все исследователи пребывают в пространстве социального института науки, будучи связанными друг с другом своего рода «классной доской», воплощенной в совокупности (открытых) публикаций и непосредственных взаимосвязей. Даже тогда, когда исследователь работает один, процесс (открытия, изобретения, доказывания и т. д.) находится под сильным воздействием знаний и навыков, хранящихся в памяти исследователя как результат предшествующей коммуникации. 
[Закрыть] Социально-организационным формам, в которых воплощена научная деятельность, соответствуют свои особые идеалы, стандарты, ценности, совокупность которых можно назвать этосом науки.

Наконец, наука является особой стороной и областью культуры и всегда погружена в социально-культурный контекст, взаимодействуя с философией, искусством, мифологией, религией, политикой, средствами массовой информации.

Выделим самые характерные  черты научного знания.

1. Систематичность.  Еще Кант в качестве  неотъемлемой черты  науки отмечал  систематичность  научного знания: именно этим, как он неоднократно подчеркивает в свой «Логике», наука отличается от обыденного знания, представляющего собой «простой агрегат»[2]2  
См., например: Кант И. Логика // Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 379. . И об этом же он писал ранее в своем главном труде – «Критике чистого разума»: «…Обыденное знание именно лишь благодаря систематическому единству становится наукой, т. е. из простого агрегата знаний превращается в систему…»[3]3  
Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 486. 
Следует иметь в виду, что наука не является раз и навсегда застывшей системой. Она изменяется, развивается: не все области науки и отдельные дисциплины, составляющие ту или иную область, возникают одновременно, а возникнув, они, будучи взаимосвязанными, тем не менее развиваются не «синхронно», не идут «нога в ногу» и, так сказать, в одном и том же темпе. И нет в этой системе «абсолютной завершенности» и взаимосвязи каждого научного знания буквально со всеми другими знаниями.

2. Воспроизводимость.  Всякий научный  результат, будучи  таковым, предполагает  возможность его  многократного воспроизведения – и самим его автором, и другими членами научного сообщества – при наличии тех необходимых условий, в которых он был получен. При этом еще действует принцип ceteris paribus– «при прочих равных условиях», т. е. предполагается, что те факторы, которые не входят в явном виде в формулировку результата, остаются неизменными. Скажем, в законе Ома устанавливается прямая пропорциональность между значениями напряжения и силы тока в проводнике (коэффициентом пропорциональности является величина, обратная сопротивлению проводника). Однако при этом предполагается, что речь идет об «обычных» условиях, т. е. влажность в помещении остается в «обычных» границах, температура – постоянной и тоже «обычной», разного рода незначительными электромагнитными привходящими воздействиями можно пренебречь, поскольку они тоже остаются «обычными», и т. д. Но в ушедшем веке было открыто и подробно изучено явление сверхпроводимости[4]4  
Напомним, что один из ученых, внесших серьезный вклад в изучение явления сверхпроводимости, – В. Л. Гинзбург, лауреат Нобелевской премии по физике 2003 г. 
 
 
[Закрыть]. Оказывается, что при очень низких температурах прямая пропорциональность между значениями напряжения и силы тока в проводнике нарушается – сила тока увеличивается.

3. Выводимость. Научное  знание предполагает  возможность получения  нового знания  в виде следствий  из содержания  данного результата, имеющихся теоретических положений и фактов, а также нередко и из дополнительно принимаемых допущений, посредством логических выводов, математических расчетов, методов формализации и т. д. Обратим внимание на то, что «выведение следствия» в данном случае понимается не просто как чисто логический вывод, скажем, в форме силлогистического умозаключения, а в общем смысле: так, например, решив систему уравнений, составленных на основе содержания данного научного результата, мы после интерпретации полученных решений («корней уравнений») получаем новое знание. Разумеется, в построении соответствующего метода решения уравнений данного типа все законы логики соблюдаются.

4. Доступность для  обобщений и предсказаний. Система научного  знания организована  так, чтобы было возможно расширение этого знания за пределы той области, в которой оно было получено. Отметим при этом, что «предсказание» понимается не только во временном смысле, а предельно широко, т. е. как выход за границы той области знания, в которой данное знание было получено. Под обобщением же понимается распространение данного результата на все явления соответствующей предметной области.

5. Проблемность. Система  научного знания  характеризуется  тем, что решение  какой-то одной  проблемы наряду  с полученным результатом (положительным или отрицательным ответом на соответствующий вопрос) означает также появление возможности сформулировать новые проблемы; это нередко не менее ценно, чем сам результат. Так что с решением всякой научной проблемы общее число нерешенных проблем, стоящих перед данной наукой, не уменьшается, а возрастает[5]5  
Этот факт остроумно подмечен в знаменитом высказывании Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю». 
 
 
[Закрыть].

6. Проверяемость. Научные  знания представляют  собой системы  таких утверждений,  которые удовлетворяют  требованию принципиальной  проверяемости. Речь  идет, во-первых, о  том, что в предполагаемой проверке мы касаемся самого существа того явления, к которому относится проверяемое утверждение. Во-вторых, утверждение признается принципиально проверяемым, если вполне выяснено, как соответствующий опыт (наблюдение, эксперимент, моделирование и др.) можно было бы осуществить. Имея в виду это значение понятия «принципиальный», мы можем в конкретном случае даже и не ставить этот опыт, сберегая тем самым ресурсы (материальные, энергетические, информационные). Например, принципиально проверяемым является сегодня утверждение о том, что возможен пилотируемый полет на Марс; но такой полет требует больших затрат, и потому пока он не состоялся[6]6  
Например, российские специалисты планируют экспедицию на Марс только в 2030 г. 
 
 
[Закрыть].

Есть  еще третье значение понятия «принципиально проверяемое утверждение»: утверждение должно быть доступным для  того, чтобы можно  было попытаться его опровергнуть. В самом деле, подтверждение посредством опыта какого-то утверждения обладает хоть какой-нибудь значимостью, только если опыт мог бы его и опровергнуть. А утверждение, которое может быть согласовано с любым исходом опыта и которое вследствие этого, очевидно, нельзя проверить, не является научным.

7. Критичность. Всякое  научное утверждение  время от времени  – по мере появления  новых фактов и  построения новых  теорий – пересматривается. При этом «пересмотр»  вовсе не означает  полного «забвения» данного результата. Фактически, дело сводится к уточнению области его применимости. Так, с появлением теории относительности Эйнштейна физическая теория Ньютона не перестала использоваться для объяснения тех случаев движения, когда скорость тел на много порядков меньше скорости света.

8. Ориентация на  практику. Научное  знание в той  или иной форме  ориентировано на  практические потребности  общества и тесно  связано с практикой.  Именно практика  является основой  научного познания  и обеспечивает  его разнообразными средствами познания. Практика – движущая сила научного познания, влияет на приоритеты научных исследований и определяет их «портфель заказов».

Нетрудно  видеть, что приведенный  перечень мог бы быть и длиннее. Например, в нем нет такой  черты, как истинность. Но эту черту, очевидно, и нет оснований включать: обязательным является стремление ученого к истине, а при этом многие вполне научные утверждения, «отслужившие свою службу», – как, например, утверждения аристотелевской физической теории или утверждения химической теории, основанной на концепции «теплорода», – давно уже квалифицированы как ложные. Что касается стремления к истине, «нацеленности» научного знания на истинность, то эта черта, как и еще одна черта, объективность, фактически отражена в нашем перечне, хотя и косвенно. Иначе о чем же говорят воспроизводимость, критичность, проверяемость и др.? Фактически, отражены в перечне также развиваемость, незавершенность, перестраиваемость, или – если воспользоваться терминологией современной неклассической логики – немонотонность научного знания[7]7  
Приведенные характеристики по своему содержанию не являются независимыми друг по отношению к другу; например, то, что научное знание имеет выводной характер, конечно же, связано и с его систематичностью, и с его доступностью для обобщений и предсказаний. Иными словами, количество характерных черт научного знания можно было бы уменьшить. Но для этого пришлось бы ввести некоторые новые и притом необычные понятия и слова. А взамен мы получили бы множество логически независимых друг по отношению к другу черт, и их количество уменьшилось бы. Вполне очевидно, это – сугубо формальный результат, не представляющий интереса в данном случае, а заслуживающий внимания только в случае аксиоматизированных систем. 
 
 
[Закрыть].

1.2. Взаимосвязь истории  науки и философии  науки

Философии чего-то, т. е. философствования над каким-либо объектом и явлениями, которые составляют его жизнь, очевидно, не может возникнуть, пока не возникло само это что-то, сам объект.

И соответственно не может  быть философии науки, пока нет самой  науки. Нет и истории  науки, пока нет науки, – такое заключение тоже очень простое. Так что, размышляя о взаимосвязи философии науки и истории науки, мы сталкиваемся с проблемой происхождения науки и проблемой ее периодизации.