Нужна ли философия в современном ВУЗЕ

НУЖНА ЛИ СОВРЕМЕННОМУ ГОСУДАРСТВУ ФИЛОСОФИЯ

Продолжаем  начатый в нашем журнале N3 (17) 2002 г. разговор о месте и роли философии  и идеологии в современном  российском обществе. 

На вопросы  главного редактора журнала "Государственная  служба" Валерия Кучера отвечает директор Института философии РАН, академик Российской академии наук Вячеслав Степин. 

Когда-то философию  называли наукой наук. Но ее воспринимали и в качестве служанки богословия, и как идеологическое оружие Коммунистической партии. Но всегда предполагали, что  именно философия даст ответы на все  вопросы о смысле жизни, о будущем  и о настоящем. В некоторых  странах философия стала фундаментом  общества. А что можно сказать  о философии спустя 10 лет после  краха марксизма-ленинизма, когда  не стало ни одной школы, которая  бы претендовала на знание конечного  итога развития человечества? 

- В Вашем  вопросе мне видится несколько  тем. Поэтому предлагаю разделить  вопрос на несколько частей. 

- Согласен. 

- Так вот,  чтобы ответить на вопрос, является  ли философия наукой наук, учителем  жизни или и тем и другим  вместе, надо иметь представление  о том, чем занимается философия,  для чего она нужна человечеству. 

- Мне кажется,  что в обыденном сознании утвердилось  мнение о философии как науке  абстрактной, далекой от повседневных  потребностей и забот конкретных  людей, далекой от реальной  жизни. Или это не так? 

- На самом  деле это не так. Философия  обсуждает как раз такие проблемы, которые выступают как смыслы  жизни, мировоззренческие ориентиры  человека, регулирующие его поведение  и деятельность. 

- Интересно  знать, как это достигается? 

- Попытаемся  в этом разобраться. Социальная  жизнь организуется так, что  в ней есть некоторые мировоззренческие  основания, которые обеспечивают  воспроизводство того или иного  вида общества, присущих ему типов  личности и образа жизни. 

Что это  за основания? Мы привыкли считать, что  главным является экономика, способ производства - так учил Маркс. Но это  лишь частично верно. Дело в том, что  если общество уподобить живому организму (а это идет от Спенсера к Марксу - образ, кстати, давно присутствующий в европейской культуре), то аналогом естественного отбора в социальной жизни является способ производства, определяющий тип взаимоотношения  того или иного общества с природой и другими обществами через экономическое  развитие. 

И тут Маркс прав (он, кстати, от классического дарвинизма очень многое взял). Действительно, способ производства, экономическое развитие во многом определяют, какие общества выживут, какие погибнут, какие будут иметь преимущества в конкуренции друг с другом и в военных столкновениях. Но отсюда еще не следует, что способ производства, развитие экономики являются единственной и исчерпывающей причиной изменений в социальной жизни, единственной причиной появления новых типов общества. Последарвиновское развитие биологии и целой плеяды других наук, которые связаны с анализом сложных саморазвивающихся систем, показало, что в любой такой системе есть особые информационные структуры, которые хранят предшествующий опыт взаимодействия системы со средой, а также опыт ее организации. Такими информационными структурами в биологических организмах являются их генетические коды. 

Аналоги генетических кодов есть и в обществе. В их функции выступают основания  культуры, ее фундаментальные ценности. Подобно тому, как генетические мутации  определяют изменения биологических  организмов и являются необходимым  условием появления новых биологических  видов, подобно этому изменения  базисных ценностей культуры являются необходимым условием становления  новых типов общества. Другой вопрос, насколько эти общества будут  жизнеспособны. Это определит их будущее экономическое развитие. Но пока сохраняются базисные ценности культуры, ее смысло-жизненные ориентиры, до тех пор они будут как гены "печатать" определенный тип общества, воспроизводить его. Только изменения этих "генов" порождают радикальные перемены общества. 

А дальше уже  экономика определит, какие общества жизнеспособны, а какие обречены на стагнацию и прозябание. 

- Вы заговорили  о социуме, о смысложизненных ориентирах общества. Объясните, пожалуйста, что Вы вкладываете в эти понятия? 

- От этих  понятий зависит то, как живет  человек, как он строит отношения  с природой и с другими людьми. Это понимание того, что есть человек, природа, пространство и время, что есть человеческая деятельность, личность, свобода, справедливость, совесть, честь, труд. Эти фундаментальные понятия часто называют категориями (универсалиями) культуры. Те смыслы, которые заложены в универсалиях, это и есть тот самый культурно-генетический код, который определяет корневую систему социального мира. В разных обществах универсалии культуры могут иметь разные смыслы. По-разному может пониматься добро и зло, справедливость и право, общество и личность. Например, в новоевропейской культуре доминирует ценность автономной и суверенной личности. Кстати, идея прав человека развивалась с опорой именно на эту ценность. Но человек традиционалистских обществ не принял бы такого понимания личности. В этих обществах личность формируется в системе жестких, веками воспроизводившихся корпоративных связей, как принадлежащая к строго определенной насте, клану, сословию. 

Человек уже  с рождения был закреплен за определенным местом в кастово-сословной системе, ему предстояло усвоить определенный тип профессиональных и иных навыков, чтобы продолжить эстафету традиций. В современной же техногенной  цивилизации человек становится личностью именно благодаря тому, что он жестко не привязан к некоторой одной корпоративной структуре, не сращен с ней, а может гибко строить свои отношения с другими людьми, включаясь в разные социальные общности и в разные традиции. В свое время наш известный философ и науковед М.К.Петров предложил мысленный эксперимент: как посмотрел бы человек традиционалистских обществ на нас, людей, усвоивших ценности новоевропейской культуры. Он бы с недоумением воспринял наши идеалы личности. Я приведу цитату из М.К.Петрова, из его книги "Язык, знак, культура", посмертно изданной в 1991 году. С точки зрения человека, воспитанного в традиционалистских ценностях, европейцу "с детства прививают вздорную мысль о том, что он способен стать всем, и, когда европеец взрослеет, включается в специализированную деятельность, он до конца жизни остается разочарованным человеком, носителем несбыточных и, естественно, несбывшихся надежд, озлобления и зависти к ближним, которые, по его мнению, заняты как раз тем, чем лучше их мог бы заняться он сам. Ни в юности, ни в зрелые годы европеец не знает ориентиров собственной жизни, не в состоянии понять ее цели, безрассудно мечется от одной специальности к другой, всю жизнь что-то осваивает... 

Как дикари говорят: Я - попугай, я - выдра, я - крокодил, так европеец твердит - я личность. Это его тотем... 

...Может  быть поэтому личность - самое чувствительное и болезненное место европейца. Если погладить личность европейца по шерсти, похвалить его как личность и сказать ему, по возможности в присутствии других европейцев, "ты личность", европеец на глазах начнет распухать от тщеславия и гордости. Но, не дай Бог, погладить личность европейца против шерсти - без драки не обойтись. Поэтому европейцы то живут мирно, когда они без конца уверяют друг друга, что они личности, то враждуют и ссорятся, когда им это надоедает". 

Смыслы универсалий  культуры не всегда осознаются человеком. Спросите у "человека с улицы", что такое справедливость. Определение  справедливости он, скорее всего, и  не даст, но он знает, что это такое. Он скажет, что такой-то поступок справедлив. а такой-то несправедлив. Он усвоил смыслы того, что считать справедливостью в процессе социализации и воспитания. Категория справедливости дает ему шкалу оценок и способ селекции многообразного социального опыта, выявления образцов, на которые следует ориентироваться. И так обстоит дело со смыслами многих: универсалий культуры. В своем сцеплении они задают предельно обобщенного картину места человека в мире, которая определяет не только понимание, но и оценку и переживание человеком мира. Соответственно этой картине человек строит свое поведение и деятельность. 

- В таком  случае, как повлиял генетический  код на появление капитализма,  к чему, как известно, тяготеет  современная Россия? 

- Есть две  трактовки, объясняющие причины  возникновения этого общественного  строя. Одна позиция - это точка  зрения Маркса, когда он говорил  о том, что капиталистическое  общество можно понять, уяснив, как  происходило первоначальное накопление  капитала, как появились свободная  рабочая сила и взаимоотношения  труда и капитала. А вторая  позиция соответствует взглядам  Вебера, который говорил, что для  понимания генезиса капитализма  нужно понять, какие сущностные  изменения в сознании людей  произошли в эпоху Ренессанса, Реформации и раннего Просвещения,  как возникал в эти эпохи  дух капитализма, свойственные  его культуре понимания личности, рациональности. этики, отношения к природе и т.д. И здесь Вебер был прав, хотя его позиция не отрицает результаты марксовского анализа. Они просто разные срезы брали. Но та область, которую анализировал Вебер, чрезвычайно важна, ибо без этого не поймешь, как рождается новое общество. 

- Но вернемся, однако, к философии. 

- Философия  нужна там и тогда. где и когда подготавливаются коренные перемены социальной жизни. Если бы общество не изменялось, то и философия была бы не нужна. 

- Когда же  наступает золотой час философии? 

- Когда старые  мировоззренческие ориентиры, старые  жизненные смыслы перестают регулировать  социальную жизнь, сцеплять разнообразные  виды поведения и деятельности  людей, тогда наступает сложный  период в социальной жизни.  Традиция уже не обеспечивает  отбор и трансляцию социального  опыта. Вспомним знаменитое изречение  из "Шмлета" Шекспира: "Распалась связь времен". Человек не может определиться в том, что взять от отцов и дедов и что передать детям и внукам. Он не знает, какой мудрости их научить, чтобы они хорошо и достойно жили. Старые ценности уже не удовлетворяют людей, наступает эпоха пересмотра этих ценностей, эпоха духовных революций. Начинается мучительный поиск новых ориентиров. Перед людьми встают проблемы, что такое добродетельная жизнь, в чем проявляется отныне справедливость, в чем смысл жизни и т.д. И как только человек задает такие вопросы, он вступает на почву философских размышлений. Задача философии заключается в том, чтобы ценности и жизненные смыслы, которые лежат в недрах культуры, вынести на суд разума. И с его помощью прояснить, в чем ущербность прежних смыслов, которые уже не организуют жизнь общества, и найти новые. Философы критикуют традиционные смыслы, которые неосознанно применяются людьми, и одновременно ищут и предлагают новые мировоззренческие идеи. Включение этих идей в культуру - сам по себе сложный и часто длительный процесс, предполагающий борьбу идей, их признание и непризнание. Но после того как эти новые идеи появились в культуре, они могут стать кристаллизаторами новых мировоззренческих ориентиров, из философских понятий перерасти в новые смыслы универсалий культуры, воплощаясь в этических, религиозных, эстетических учениях, в произведениях литературы и искусства, в политических идеологиях и движениях. Они начинают эмоционально воздействовать на людей и постепенно, погружаясь в глубины культуры, превращаться в новые смысложизненные установки. Так рождается новая социальная жизнь, начинается переход к новому типу общества. Разумеется, тотальная критика старых ценностей не возникает ни с того, ни с сего. Она определена кризисами социальной жизни, которые в свою очередь выражают неспособность прежнего общества ответить на возникшие исторические вызовы. 

Но философия  не ограничивается только тем, что осуществляет критически-поисковую работу по отношению  к базисным ценностям культуры в  эпоху кризисов. Она делает эту  работу непрерывно и систематически. Тем самым она готовит общество к возможным будущим переменам. 

Радикальные изменения общества невозможны без  духовной революции. Всякой революции  политической предшествует революция  духовная, революция в умах, затрагивающая  базовые ценности культуры. 

- Вы это  относите и к периоду расставания  с коммунистическим режимом? К  перестройке, начатой Горбачевым  и Ельциным? 

- В какой-то  мере, да. Перестройка была попыткой  ответить на исторический вызов,  который возник перед советским  обществом в 70-80-х годах. Тогда  Запад осуществил научно-техническую  революцию, которая создала предпосылки  для перехода к постиндустриальному  развитию. Мы же этого осуществить  не смогли, хотя и много говорили  официальных речей о необходимости  соединения НТР с преимуществами  социализма. 

Но получилось, что советский вариант социализма не только не имел преимуществ, но и  создавал препятствия для развертывания  НТР. Стремление к идеологической стерильности, порождавшее жесткий контроль за распространением информации, плюс негибкость централизованной плановой экономики стали серьезным барьером на пути освоения информационных технологий и внедрения "ноу-хау" в производство. 

Осмысления  этих обстоятельств в то время  не произошло, хотя идеи демократизации, гласности и рыночной экономики (скорее интуитивно, чем рационально  понятые) выражали необходимые тенденции  перемен. 

"Общественное" и "личное", "план" и "рынок", "правовое общество" и "права  человека" - философско-теоретические  споры вокруг этих понятий  были критическим переосмыслением  социалистических ценностей, но  на первых порах они были  целенаправлены установкой, что социализм проявит свои преимущества, если его реформировать. В дальнейшем споры выплеснулись на страницы газет и журналов, приобрели остро-публицистический характер и приняли форму сопоставления: социализм или капитализм, что лучше? А затем многолюдные митинги, лозунги "Долой партократию", ельцинская революция - что вышло, то вышло. Но тоталитарное здание в конце концов было взорвано. Другое дело, как из-под его обломков, говоря словами Солженицына, выбраться. Но это уже другой и сложный вопрос.