Научные революции

Образ науки в философии  ХХ в.

1. Несциентистские образы науки.
2. Философия науки в России.

     В данной лекции будут рассмотрены  концепции науки, в которых прослеживается линия критики науки.

     В первую очередь это экзистенциализм. Экзистенциалисты обосновывали общий тезис об ограниченности Н как способа понимания мира.

    Во-первых, наука в современных условиях – формализованное, осуществляющееся по правилам, вооруженное инструментальными  технологиями и дисциплинарно расчлененное исследование. Поэтому свои объекты  она формализует, делит на части и теряет целостность видения своих объектов. Бердяев сравнивает науку со свечой, которая освещает лишь ту ступень лестницы, на которой находится, и неспособна увидеть свет, льющийся с вершины лестницы.

    Второе, что наука теряет (вслед за целостностью) – это ценностный смысл своих объектов. Особенно это характерно для гуманитарных наук, которые работают со смысложизненными ценностями, но так, что именно как ценности их и не воспринимают. “Когда специалист знакомится с мыслью древнего автора, он не помышляет о том, считать ли написанное истиной. Ему важно, кто повлиял на этого автора, насколько его взгляды согласуются с тем, что он писал в других книгах, какая фаза в его развитии или в общей истории мысли этим иллюстрируется, как все это повлияло на более поздних писателей, как это понимали (в особенности коллеги данного специалиста), что сказали ученые в последнее десятилетие и каково “состояние вопроса в настоящее время”  (К.Льюис). В результате опять оказывается, что научный, профессиональный подход упускает истинный смысл предмета.

     Третье, что теряет наука - личностное, индивидуальное, конкретное начало, отдельный человек. Это оборотная сторона ориентации науки на познание всеобщего, существенного, необходимого – она ориентирована на общее, следовательно, не может воспроизвести индивидуальное во всей ее неповторимости. Как нельзя в науке воспроизвести целостность и гармоничность природы, высоту национального духа, так нельзя научно схватить моментальность и остроту исторической ситуации, своеобразие личности. Г. Марсель: “Не следует забывать, что если превосходство науки состоит в том, что она для всех, то этому превосходству сопутствует тяжкое метафизическое возмездие. Наука для всех только потому, что она ни для кого в отдельности”. Наука объективна, следовательно, безлична.

    Получается, что от науки все время ускользает как раз самое главное. Хайдеггер  говорит: "Необходимое в науках - природа, человек, исторические события, язык - в качестве этого необходимого для наук и с помощью их приемов недоступно ... Положение, царящее во всей области науки ... есть постоянная обойденность недоступного необходимого".

    И еще два «греха» науки следуют  за этим ее образом. Демистифицируя и  рационализируя мир, загоняя его  в абстрактные схемы и логические сети категорий, наука в конечном счете дегуманизирует представление о нем. “Мир объективный или, вернее, объективированный делается все менее и менее таинственным, не таинственны даже бесконечные звездные миры ... Самое страшное, когда в иные минуты думается, что все плоско и конечно, нет глубины и бесконечности, нет тайны. Это и есть развержение небытия” (Бердяев, «Самопознание»). Поскольку науке доступно в мире лишь упорядоченное и рациональное, она к этому и сводит всю картину действительности; мир предстает как противостоящий человеку гигантский механизм, и себя человек воспринимает либо как простую часть этого механизма, рациональную и в себе, и в отношении к целому, либо как носителя силы в этой системе силовых отношений, соответствующим образом организовывая свои действия.

    Деромантизируя  мир, наука и сама утрачивает ореол  былого обаяния как интеллектуальное приключение, романтическое дерзание. Наука в современном обществе институциализируется, все больше превращаясь в отрасль производства. Она заимствует из производства организационные формы, иерархические административные структуры, к ней начинают применяться законы рынка. В результате наука теряет собственные духовные традиции и былую гордость, отступая, по выражению Хайдеггера, “в социальную неприметность всякого общеполезного труда”. Это отражается даже в лексике: например, в английском языке наряду с традиционным понятием scientist появляется research-worker, который производит научные результаты так же, как любую продукцию на конвейере. Хайдеггер: «Ученый-эрудит исчезает. Его сменяет исследователь, состоящий в штате исследовательского предприятия. Это, а не культивирование учености придает его работе острую злободневность. Исследователю уже не нужна дома библиотека. Кроме того, он везде проездом. Он проводит обсуждения на конференциях и получает информацию на конгрессах. Он связан заказами издателей. Они теперь заодно определяют, какие должны быть написаны книги”.  

       Франкфуртская школа (Теодор Адорно, Макс Хоркхаймер, Герберт Маркузе). Это группа авторов, многие из которых были сотрудниками Института социальных исследований, который с 1930 г. возглавлял Хорхаймер. С Франкфуртской школой впоследствии связаны Эрих Фромм и Юрген Хабермас.

     Наука у них рассматривается как  атрибут власти и тоталитаризма.  В «Диалектике просвещения» Адорно и Хоркхаймера: наука ведет к покорению и подавлению природного начала во внешнем мире и в самом человеке. Наука приучает человека к рациональному мышлению, но такой человек более управляем, тоталитарные режимы – это вообще очень рациональное устройство (концлагерь, где все используется). В процессе образования человеку навязывается определенное видение мира вообще и социальной реальности. Кроме того, наука в современном обществе оторвана от тех, кто занят практическим трудом.

     Феминизм  обращает внимание в науке на идеологию вторжения в природу, ее покорения, т.е. идеологию насилия как базовую интенцию. Соответственно наука рассматривается как маскулинное предприятие, и всегда она так строилась – в ней действовали мужчины и строили ее со своей точки зрения.

     Феминизм  критикует и считает необходимым  изменить:

1. реальную дискриминацию женщин в науке;
2. научные исследования, направленные на обоснование дискриминационных идей, напр., в социобиологии (чем мужской стиль мышления отличается от женского);
3. содержательную сосредоточенность науки на мужской деятельности. Напр., история войн и политических переворотов – это мужская история. Он д.б. дополнена историей трансформации повседневной жизни;
4. агрессивный стиль мышления в науке. Необходимо изменение самих принципов построения науки: гуманизация ее целей, восстановление связи с социальными ценностями, повышение ответственности ученых перед обществом, устранение из духовной атмосферы науки идеологии насилия над природой.

     Особенность российского науковедения образуют три возобновляющиеся идеи.

     (1) Наука в России воспринималась  как извне пришедшее в культуру, иностранное нововведение. Она была "завезена" в Россию Петром 1. Сомнение в органичности науки  в российской культуре присутствует у многих. Даже В.И.Вернадский в «Лекциях по истории науки» приводит Россию в пример культурно-исторического региона, в котором отсутствует наука как элемент культуры (до Петра). У Данилевского наука – «самый характеристический плод европейского культурного типа развития» (Россия и Европа. М., 1991. С.242.), и он говорит, что сделанное славянскими народами в науке незначительно в сравнении с другими культурными типами – греческим и европейским.

     (2) Критика науки – европейской  науки – за объективизм и  рационализм. Флоренский: «Кто занимается естествознанием, не с природой живет, а силится создать ей тюрьму из понятий» («Столп и утверждение истины»). Он противопоставляет научному взгляду «чувство природы» - особое чувство единения с природой, позволяющее подлинной науке проникнуть вглубь, в отличие от европейской науки, способной воспринять лишь «кожу вещей». Федоров противопоставляет «городской науке» (европейский тип) «сельскую», крестьянско-христианскую, которая возникла в Византии, не получила там развития, но имеет перспективы в России.

     Что должна представлять собой эта подлинная  наука? Она должна быть ценностно  ориентирована и служить высшим целям. Она должна открывать для  человека глубинную целесообразность природы, пробиваться к целостному постижению мироздания. Она не должна отрываться от живого чувства и вообще от живого соприкосновения с реальностью. В отечественной философии науки нашла отражение характерная для русской теории познания идея дополнения рационального познания сверхрациональным, эмоциональным (Бердяев), «познание делается любовью» (Флоренский). В таком познании не противопоставляются субъект и объект – они существуют в единой мировой стихии, и это означает, что к тому, что изучается, возникает отношение как к личному началу. Также не противопоставляются друг другу разные способы познания – эмпирическое и логическое, рациональное и мистическое, размышление и откровение. Наконец, не противопоставляются наука и религия. Очень многие – Флоренский, Федоров, Франк, Лосский, Бердяев, Соловьев – говорят о необходимости сопряжения науки и религии. Например, у Федорова: «Религия, наука, искусство – все это силы собирающие, но взятые в отдельности, они немощны» и он за «синтез науки и искусства в религии».

     (3) тезис об обусловленности, т.е.  о зависимости содержания науки от общества, в котором она возникает, идея национальной науки. Этот тезис у Данилевского сформулирован так: «Наука по необходимости должна носить на себе отпечаток национального точно так же, как носят его искусство, государственная и общественная жизнь, одним словом, все проявления человеческого духа». У Флоренского есть статья «Наука как символическое описание», в которой сравнивается английский стиль в физике с французским и немецким. Отметим, что там он обильно цитирует Маха, Герца, Дюгема. Европейское науковедение этим почти не занималось, только во второй половине ХХ в обратило на это внимание. Таким образом, русская философия науки отчасти предвосхитила идею социокультурной специфики науки.