Категория материи в истории философии

Таким образом, монизм может  быть двух видов — материалистическим, если субстанция материальная (телесная), и идеалистическим, если субстанцией является мышление. Идеалистический монизм, в свою очередь, может быть тоже двух видов. Если в основе мира находится мышление (сознание, ощущение) самого человека — это субъективный идеализм, а если субстанцией является мышление надчеловеческое, то это объективный идеализм Монизм должен объяснить все существующее с помощью одной субстанции. Если идеализму необходимо объяснить существование телесных (материальных) вещей, то материализму — существование мышления. Как же решаются эти проблемы?

Для субъективного идеализма  материальные вещи есть мышление о  них, комплекс ощущений человека, то есть материи как таковой не существует. Последовательное проведение этой идеи приводит к выводу, что в мире нет ничего, кроме собственного сознания. Такой подход в философии получил  название солипсизм. Но сами философы не хотят считать себя солипсистами. И Беркли, и Фихте, чья философия  вела к солипсизму, утверждали, что  другие люди тоже существуют.

Для объективного идеализма  материя — это вид небытия, из которого мышление создает вещи, то есть тоже материи как таковой  для человека не существует. Вещи в  этом случае есть инобытие идеи. Так  утверждали Платон и Гегель.

Идеализм не отрицает существование  вещей, которые мы воспринимаем, только объясняет не так, как материалисты. Основой, субстанцией вещей в  идеализме является сознание.

Материализм, заявляя, что  кроме материи в мире ничего нет,  объясняет мышление как свойство материи. То есть самостоятельно, само по себе мышление не существует. Отсюда, не может быть ни бессмертной, ни материальной души. Никаких биополей для объяснения сознания материалистам не требуется. Субстанцией наших ощущений, и представлений является материя. Если идеализм считает, что наше представление цветка состоит из особой идеальной субстанции, то материализм объясняет это представление особым состоянием материи. В данном случае образ цветка — это особое состояние высокоорганизованной материи — мозга.

Из представлений о  субстанции сложился субстанциональный  подход при объяснении явлений мира. Этот подход все свойства вещей, их изменения объясняет изменениями  состояния одной и той же субстанции.

Итак, необходимость объяснения многообразия вещей в мире, их возникновения  и уничтожения породила представления  об основе всего существующего —  субстанциях. Если признавалось существование  только одной субстанции, то сразу  возникала проблема объяснения многообразия бытия. Для идеализма такой проблемой  является существование телесных вещей, а для материализма — существование  мышления, сознания.

3. Естественнонаучные и философские доказательства материального единства мира.

Осознание материального  единства мира явилось результатом тысячелетнего развития науки и практики. Когда-то было весьма распространено противопоставление земного и небесного миров.В последний помещали всех небожителей, он считался вечным и нетленным, в отличие от бренной материи. Развитие астрономии, физики и других наук опровергло эти верования. Были познаны законы движения планет и других космических тел, исследован их химический состав. Было доказано единство физико-химического состава земного вещества и вещества других планет, звезд и галактик, раскрыты общие законы движения материи, которые проявляются как в земных условиях, так и в космосе. На основе развития физики и химии удалось достоверно предсказать такие состояния

материи, которые отсутствуют  на Земле и в Солнечной системе, – сверхплотные состояния вещества, нейтронные звезды, объяснить в общих чертах природу энергии звезд, этапы их эволюции. Мощный процесс интеграции наук способствовал формированию единой естественнонаучной картины мира как движущейся и развивающейся материи.

«Единство мира, — писал  Энгельс, — состоит не в его  бытии... Бытие есть вообще открытый вопрос, начиная с той границы, где прекращается наше поле зрения. Действительное единство мира состоит  в его материальности, а эта  последняя доказывается не парой  фокуснических фраз, а длинным  и трудным развитием философии  и естествознания» .

В этом высказывании бытие  как наличное существование многообразия вещей (понятие чистого бытия  отвергается в материализме) Энгельс  сопоставляет с материей. Первое представляет собой непосредственно данное, это  то, наличие чего мы можем констатировать, используя свои органы чувств. Поскольку  на каждом новом этапе познания в  круг человеческих ощущений включено ограниченное (хотя и постоянно возрастающее) число единичных объектов бытия, постольку мы в принципе не можем  судить исчерпывающим образом о всем многообразии бытия. Отсюда если единство мира свести к его бытию, то придется отказаться от признания всеобщего характера указанного единства, ибо за пределами «поля зрении» единство мира все снова и снова будет представать открытым вопросом, что как раз и служи

почвой для спекуляций по поводу существования всякого  рода духовных субстанций и внемировых, мистических, сверхъестественных сил. Примечательно, что вера в религии определяется как уверенность в существовании невидимого. Главная же ограниченность тезиса о том, что единство мира состоит в его бытии, заключается в абстрактном отождествлении материи и сознания. Общее для всех неодушевленных и одушевленных предметов «утверждение, что все они существуют,— отмечает Энгельс,— не только не может придать им никаких иных, общих или необщих, свойств, но на первых порах исключает из рассмотрения все такие свойства» .

Если единство мира состоит  не в бытии, а в его материальности, то как это следует понимать? У  Энгельса на этот счет, к сожалению, нет соответствующих конкретных пояснений, но есть общая логика рассуждений  по проблеме материи и материального  единства мира, которая и помогает адекватно понять приведенную выше его мысль. С первого взгляда  кажется правильным трактовать эту  мысль так: единство мира состоит  в материальности, поскольку последняя  есть некое свойство, присущее всякой реальности. Однако здесь сразу же возникает вопрос: почему материальность мира доказывается (т. е. выявляется опосредованным путем) в результате длинного и трудного развития философии и естествознания, а не фиксируется непосредственно  в опыте как всякое другое свойство? Главная же трудность при понимании  материальности в качестве всеобщего  свойства, лежащего в основе единства мира, и прежде всего единства бытия  и мышления, заключается в необходимости  признания материальности сознания. В. И. Ленин, как известно, такого рода признание считал путаницей и  грубой философской ошибкой. Все  это вынуждает искать иную трактовку  проблемы материального единства мира.Утверждая, что «действительное единство мира состоит в его материальности», а не в его существовании, Энгельс этим подчеркивает необходимость осмысления материи как внутренней природы всего многообразного бытия и одновременно фиксирует методологическое значение такого понимания материи для решения проблемы единства мира.

4. Материя как субстрат: субстратное основание единства мира.

Характерной чертой античной эпохи познания является первоначальное исследование качественной и количественной определённостей бытия. Не случайно основными структурными элементами мышления древних философов выступили  представления о качестве и количестве. На первом этапе научного познания иначе и не могло быть. В. И. Ленин  отмечал: «Сначала мелькают впечатления, затем выделяется нечто, – потом  развиваются понятия качества (определения  вещи или явления) и количества» .

Будучи основной характеристикой  вещей, качество стало исходным пунктом и вместе с тем определяющей логической формой, использовавшейся философами античности при рассмотрении ими реальной действительности. Изучение качества как стабильно данной характеристики конкретного бытия, стремление объяснить многообразие качества приводило мыслителей к поиску его причины, скрытой за внешностью вещей основы их существования.

Такой причиной и основой  считались некоторые первоначала (вода, воздух, огонь, земля и т.п.), заключавшие в себе, по мнению древних, источник порождения качественно различающихся  вещей. Примечательно то, что сами первоначала античных натурфилософов являлись также некими вещами. Процедура объяснения многообразия качества сводилась в конечном итоге к мысленной редукции многого к единому, но в пределах одной и той же всеобщей формы – качественной определённости. Вещи объяснялись через вещи.

Выдвинутые мыслителями  античности такие первоначала, как  вода, воздух, огонь, земля, по отношению  ко всем другим предметам природы  имеют то же самое особенное существование. Они в своём бытии не отличаются от бытия всего остального, что  имеется в природе. Этот факт лучше  всего свидетельствует о том, что сущность мира, материя, осмысливалась  натурфилософами в форме вещи.

В поисках первосущности древних мыслителей выразилась не только взятая ими из обыденного опыта первая форма предметности в осмыслении материи (т.е. понимание материи как наглядно данной вещи), но и стремление найти единство в самом же многообразии вещей. Для последнего же требовалась способность, позволяющая в определённой мере оторваться от всего непосредственно сущего, противопоставить содержанию чувственных восприятий в мысли схваченную и так или иначе в ней выраженную сущность бытия.

Соотношение мышления и объективной  реальности в античной философии  рассматривалось в плоскости  выявления различий между рациональным и чувственным. Иного анализа основного вопроса философии в то время не могло и быть, поскольку в центре внимания философов стоял вопрос о создании целостных картин мира, а отношение человека к последнему исследовалось лишь как отношение созерцания. Мир относительно человека брался в форме взятого из мифологии тождества объекта с субъектом познания. Древние, ведя речь о чувственном, не сомневались в достоверности и реальности ощущений и восприятий, поэтому рассматривали их больше не как образы, а как сами явления внешней действительности.

Понимание материи как  вещи – ведущий способ осмысления реальной действительности – в эпоху античности у разных философов имело свои оттенки и особенности. Так, представление атомистов о материи существенно отличалось от представления о ней милетцев. Это отличие выявляется в двух отношениях: в понимании качественной определенности первоначала и в мере противопоставления чувственного и рационального в осмыслении этого первоначала.

Атомы Левкиппа и Демокрита уже не обладают даже такой качественной данностью, какой обладала вода Фалеса, выступавшая неким качественно-бескачественным субстратом. Они есть своеобразные бескачественные единицы бытия, отличающиеся друг от друга формой, порядком и положением («строем», «соприкосновением», «поворотом»), что и служит источником разнообразия материального мира.

Границы каждого атома, таким  образом, определяются не тем, что он есть сам по себе, по своим внутренним характеристикам, а некоторым внешним  для него соотношением. Атомы, будучи основой всякого конкретного  бытия, источником порождения бесконечного качественного многообразия, между  тем сами по себе не имеют никакого качества. «Атомы, – согласно Демокриту, – суть всевозможные маленькие тела, не имеющие качеств». Они есть некие пространственно-геометрические сущности, пределы которых задаются их количественными соотношениями, которые определяются внутренней природой атома как абсолютно неделимого. Если бы ему были присущи качества (свойства), он перестал бы быть однородной единицей бытия, т.е. утратил бы свою неделимость.

Различие в способах отрицания  качества при рассмотрении первоначала  милетцами и атомистами выражало собой степень противопоставления у тех и других чувственного и рационального. Если первоначала милетцев чувственно даны человеку, то атомы не могли быть предметами опыта. Атом как первоначало есть прежде всего продукт мысли, рационального познания. У атомистов при осмыслении первоначала обнаруживается более абстрактный подход, теоретическое у них превалирует над эмпирическим. Это был новый шаг вперед в понимании первоначала. Мысль философов при рассмотрении первоначала стала все больше опираться на абстрактно-логические средства.

Однако и у атомистов  рациональное сопряжено с чувственным. Эта связь у них, правда, не столь явная, как у милетцев. Идея атомов зарождалась как обобщение фактов реальной действительности, как вывод, следовавший из признания эмпирически констатируемой делимости и множественности предметов материального мира.

У милетцев в понимании первоначала рациональное выражалось в форме чувственного, наглядно данного. У атомистов в понимании первоначала рациональное, не утрачивая связь с чувственным, находит новую форму своего выражения, форму своеобразного идеализированного объекта, в определенной мере находившуюся в соответствии с природой рационального, теоретического познания. Милетцы и атомисты в решении вопроса о соотношении рационального и чувственного в понимании первоначала были стихийными диалектиками. Разделение и даже противопоставление того и другого они осуществляли на основе изначально принятого единства чувственного опыта и разума.

Раскрытие сущности бытия  представляло собой главную задачу, которая сразу же встала перед  зарождавшейся философией как теоретическим  мышлением. В античности эта задача посредством поиска первоначал. Такой  способ мысленного освоения сущности бытия определялся уровнем развития общественной практики и логикой  познания мира.

Всеобщей формой предметности в осмыслении внешней действительности в то время выступила непосредственно  данная в ощущениях познающего человека вещь с ее качественными и количественными характеристиками. Вырастая из чувственного опыта, теоретическая мысль осуществлялась на первых порах в формах эмпирического знания, в структуре тех представлений о внешнем мире, которые

приобрели прочность проверенных  и как бы извечно заданных способов духовного освоения реального мира. Первоначала рассматривались в  виде конкретно данных вещей. Общее отождествлялось с единичным. В связи с этим представления античных натурфилософов о первоначалах следует рассматривать в качестве зародыша, эмбриона понятия материи.