Истина как центральная проблема познания

     Сказанное верно в основном по отношению  к естественнонаучному познанию. Несколько иначе, и гораздо сложнее, обстоит дело в социальном познании. Особенно показательна в этом отношении  такая наука, как история, которая  в силу недоступности, неповторимости своего предмета – прошлого, зависимости  исследователя от доступности источников, их полноты, достоверности и др., а также весьма тесной связи с  идеологией и политикой господствующих классов, более всего склонна  к искажениям истины, к заблуждениям и ошибкам субъективного плана. На этом основании она не раз подвергалась отнюдь не лестным отзывам, ей даже отказывали в звании науки. Особенно подвержена «ошибкам» история в руках антинародной власти, принуждающей ученых сознательно отказываться от истины в пользу интересов власть имущих. Хотя каждый «летописец» несет моральную ответственность перед обществом за достоверность фактов, однако хорошо известно, что ни в одной области знания нет такой их фальсификации, как в области общественной. Д. И. Писарев писал, что в истории было много услужливых медведей, которые очень усердно били мух на лбу спящего человечества увесистыми булыжниками [10, с. 204]. Люди нередко молчали об опасной правде и говорили выгодную ложь. Что только они ни делали в угоду своим интересам, страстям, порокам, тайным замыслам: жгли архивы, убивали свидетелей, подделывали документы и т. д. Поэтому в социальном познании к фактам требуется особо тщательный подход, их критический анализ. При изучении общественных явлений необходимо брать не отдельные факты, а относящуюся к рассматриваемому вопросу всю их совокупность. Иначе неизбежно возникает подозрение, и вполне законное, в том, что факты выбраны или подобраны произвольно, что вместо объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом преподносится, как говорил В.И. Ленин, «субъективная стряпня для оправдания, быть может, грязного дела» [6, с. 302]. Анализ фактов необходимо доводить до раскрытия истины и объективных причин, обусловивших то или иное социальное событие. Поэтому заведомо ложные «исследования» должны подвергаться этически ориентированному контролю со стороны общества.

     Подлинный человек науки должен иметь смелость высказать истину и спорные положения, если он не сомневается в их достоверности, безотносительно к давлению вненаучных факторов. Время реабилитирует перед судом научной мысли любое учение, если оно истинно.

     Истина  вторична. Понятие конечной или неизменной истины – всего лишь призрак. Любой  объект познания неисчерпаем, он постоянно  изменяется, обладает множеством свойств  и связан бесчисленными нитями взаимоотношений с окружающим миром. Считалось, к примеру, что химический состав, свойства и состояние воды изучены досконально. Однако была обнаружена так называемая тяжелая вода с неведомыми ранее свойствами. Каждая ступень познания ограничена уровнем развития науки, историческими условиями жизни общества, уровнем практики, а также познавательными способностями данного ученого, развитие которых обусловлено и конкретно-историческими обстоятельствами, и в определенной степени природными факторами. Научные знания, в том числе и самые достоверные, точные, носят относительный характер. Относительность знаний заключается в их неполноте и вероятностном характере. Истина поэтому относительна, ибо она отражает объект не полностью, не целиком, не исчерпывающим образом. А в известных пределах, условиях, отношениях, которые постоянно изменяются и развиваются. Относительная истина есть ограниченно верное знание о чем-либо.

     Парадоксально, но факт: в науке каждый шаг вперед – это открытие и новой тайны, и новых горизонтов незнания. Это  процесс, уходящий в бесконечность. Человечество вечно стремилось приблизиться к познанию абсолютной истины, пытаясь  максимально сузить «сферу влияния» относительного в содержании научного знания. Однако даже постоянное расширение, углубление и уточнение наших  знаний в принципе не может полностью  преодолеть их вероятность и относительность. Получается, что научное знание представляет собой всего лишь тянущуюся из глубины веков цепь догадок, лишенных устойчивой опоры достоверности.

2.4 Конкретность истины

     Конкретность  истины – один из основных принципов  диалектического подхода к познанию – предполагает точный учет всех условий, в которых находится объект познания. Конкретность – это свойство истины, основанное на знании реальных связей, взаимодействия всех сторон объекта, главных, существенных свойств, тенденций его  развития. Так, истинность или ложность тех или иных суждений не может быть установлена, если не известны условия места, времени и т. д., в которых они сформулированы. Суждение, верно отражающее объект в данных условиях, становится ложным по отношению к тому же объекту в иных обстоятельствах. Верное отражение одного из моментов реальности может стать своей противоположностью – заблуждением, если не учитывать определенных условий места, времени в роли отражаемого в составе целого. Например, отдельный орган невозможно осмыслить вне целого организма, человека – вне общества. Суждение «вода кипит при 100 градусах по Цельсию» истинно лишь при условии, что речь идет об обычной воде и нормальном давлении. Это положение утратит истинность, если взять так называемую тяжелую воду и изменить давление.

     Каждый  объект наряду с общими чертами наделен  и индивидуальными способностями, имеет свой уникальный «контекст  жизни». В силу этого наряду с  обобщенным необходим и конкретный подход к объекту: нет абстрактной истины, истина всегда конкретна. Истинны ли, к примеру, принципы классической механики? Да, истинны применительно к макротелам и сравнительно небольшим скоростям движения. За этими пределами они перестают быть истинными.

     Принцип конкретности истины требует подходить  к фактам не с общими формулами  и схемами, а с учетом конкретной обстановки, реальных условий, что никак  несовместимо с догматизмом. Особенную  важность конкретно исторический подход приобретает при анализе процесса общественного развития, поскольку  последний совершается неравномерно и к тому же имеет свою специфику  в различных странах.

2.5 Противоречивый характер истины

     Противоречивость  истины как широкой и общей  гносеологической категории раскрывается в ленинской теории истины теории, являющейся неотъемлемой частью теории познания диалектического материализма.

     Основным  тезисом материалистической диалектики в учении об истине является признание ее объективной природы. Объективная истина – это такое содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, т.е. не зависит ни от человека, ни от человечества. Другими словами, в познании нельзя абстрагироваться, с одной стороны, от человека, от его деятельности, от субъективности, а с другой – в самом познании есть содержание, которое не зависит от субъекта (человека и человечества), от которого в равной степени нельзя абстрагироваться. Такая постановка проблемы отражает суть материалистической диалектики и ее противоположность как субъективизму, так и метафизическому материализму, «ибо можно отрицать элемент относительного в тех или иных человеческих представлениях, не отрицая объективной истины, но нельзя отрицать абсолютной истины, не отрицая существования объективной истины» [6, с. 124].

     Нельзя  абстрагироваться от субъекта потому, что, во-первых, познание всегда было и  будет человеческим, относительным  к уровню развития науки и практики и, во-вторых, только точная оценка элемента субъективности в знании позволяет  провести грань между истиной  и заблуждением. И метафизики, и  субъективисты грешат прежде всего тем, что отказываются дать точную оценку субъективности знаний, поскольку первые игнорируют субъективность либо ищут рецепты ее полного устранения; вторые вообще стирают грань между субъективным и объективным, а следовательно, между истиной и заблуждением.

     Весьма  характерно в этом смысле замечание  В.И.Ленина по поводу заявления П.Дюгема о том, что «закон физики, собственно говоря, не истинен и не ложен, а приблизителен». «В этом «а», - писал В.И.Ленин, - есть уже начало фальши, начало стирания грани между теорией науки, приблизительно отражающей объект, т.е. приближающейся к объективной истине, и теорией произвольной, фантастической, чисто условной...» [6, с 329]. В то же время можно и нужно абстрагироваться от субъекта, с тем чтобы, во-первых, признавать наши ощущения образами внешнего мира, считать мир богаче, живее, разнообразнее, чем он кажется, понимать, что «относительные истины представляют из себя относительно верные отражения независимого от человечества объекта, - что эти отражения становятся все более верными» [6, с. 328], и, во-вторых, уметь видеть истинность наших знаний именно в соответствии их с действительностью и сознательно стремиться к повышению степени такого соответствия. Сам же факт соответствия знания объекту, поскольку такое соответствие достигнуто, не зависит ни от человека, ни от человечества.

     В каком отношении находятся субъективное и объективное в знании, зависит  от уровня развития данной теории. Противоречие между тем и другим постоянно  развивается. Оно разрешается в  одних отношениях и обостряется  в других с развитием человеческого  познания и практики. Наука постоянно  вскрывает субъективный характер наших  знаний, но она же находит и способы преодоления этой субъективности, перехода к объективному рассмотрению (правда, тоже отягощенному субъективностью, но уже в каких-то иных отношениях).

     Диалектика  субъективности и объективности  знаний в развитии истины находит  свое внешнее выражение в борьбе гипотез, догадок, мнений, претендующих на научность, а также в оценках  истинности этих догадок и мнений. С одной стороны, «всякое первоначальное знание о принципиально новом, будучи объективно заблуждением, не сознается  как таковое его творцами. Такое  осознание приходит впоследствии, когда  уже возникает истинное знание о  принципиально новом» [5, с. 241]; с другой стороны, «на первых этапах своего существования это истинное знание большинством воспринимается как заблуждение, зачастую как заблуждение в его превосходной степени — абсурд» [5, с 248].

     Таким образом, учение об объективной истине предполагает четкое различение истины как соответствия мысли объективной  реальности, и мнения об истине, т. е. оценки той меры, в какой истинно  наше знание. Соответствие характеризует  непосредственное отношение высказанной  мысли к тому объекту действительности, который отражает данная мысль. Исторически  условна форма, в которой выражено знание, а не факт его соответствия действительности.

     Повышение степени соответствия требует уточнения, изменения, развития или даже замены этой мысли другой, относящейся к  тому же объекту действительности. Мнение о степени ее соответствия всегда исторически обусловлено  уровнем развития познания и практики, существующими традициями и установками  и со временем может быть заменено на противоположное мнение.

     Итак, объективная истина – это объективное  содержание субъективного по своей  форме образа действительности, оценка же истинности знания – это субъективное мнение по поводу того, имеется или  отсутствует такое содержание у  образа. Соответствие мысли и действительности возможно в определенном отношении  и в определенных пределах, оценка истины касается того же образа, но взятого  во всем его объеме и соотнесенного  с действительностью как целым.

     Так, гелиоцентрическая теория в том  виде, как она была сформулирована Коперником, была истинной поскольку устранила геоцентризм предшествовавшей теории, однако в то же время она была и неистинной, коль скоро включала идеи о конечности мира (о сфере неподвижных звезд), круговом характере орбит планет, эпициклах и т.д.; оценка же ей давалась в целом, во всем ее содержании.

     Оценки  тоже развиваются и изменяются: они  могут быть перенесены с целого на детали, сменяться на противоположные и т.д. Изменение оценок зависит от развития не только того конкретного знания, которое оценивается, но и множества других знаний, от общей культуры. Так, победа коперниканской концепции была обусловлена не только развитием этой теории, но и успехами в физике и борьбой нового мировоззрения со средневековой схоластикой и духовным гнетом религии.

     Существует  еще одна особенность соотношения  объективной истины и ее оценки. Понятие истины характеризует мысль (скажем, формирующееся новое знание на каком-либо этапе его развития) с точки зрения соответствия ее действительности, тогда как оценка выражает признание или непризнание ее истинности, принимая в расчет прежде всего не это соответствие действительности (еще не установленное точно), а меру соответствия нового знания существующему, старому. Мысль может оцениваться как неистинная и при условии очевидного соответствия ее действительности, но когда она находится в явном несогласии с системой имеющихся знаний. Так, идея невозможности построения вечного двигателя была признана учеными лишь в XVIII в., хотя еще Леонардо да Винчи приводил веские аргументы в ее пользу. Или другой пример: великие ученые XVIII в. вопреки очевидным фактам отвергали мысль о существовании метеоритов как «грубое суеверие».

     В то же время при согласии какого-либо утверждения с накопленным знанием  неполнота его соответствия действительности не препятствует оценке этого утверждения  как истинного. Об этом свидетельствует, например, существование на протяжении столетий астрологии.

     Поскольку развитие знания противоречиво и  включает борьбу различных концепций, подчас имеющих разное мировоззренческое  и идеологическое содержание, постольку  базис оценок оказывается «разорванным», вследствие чего одна и та же мысль  может оцениваться разными людьми по-разному. В конечном счете совпадение истинности теории и ее оценки обусловлено исторически, проверяется практикой, в которой в конечном счете воплощается суверенность человеческого мышления.