"Исскуственный интелект" и проблема субъективного в философии

       Существуют, однако, возражения и против функционального  подхода. Рассмотрим тезис об "элиминации" субстратных свойств мозга на уровне субъективных явлений. Обосновывая  этот тезис, обычно указывают на то обстоятельство, что многие психические  функции могут быть успешно имитированы  с помощью цифровой вычислительной машины, т.е. с помощью физической системы, отличающегося от мозга  своим субстратным составом, устройством, видами используемой энергии, принципами обработки информации. Это говорит  о том, что психические функции  не привязаны жестко к определенному "виду" материи и даже не привязаны  к определенной форме ее организации. Что касается этого аргумента, то здесь можно возразить, что ни одна компьютерная программа пока еще  не способна во всем объеме имитировать  психическую деятельность человека. Более того, можно усомниться в  самой разрешимости проблемы компьютерной имитации человеческой психики. Если бы психические функции  были инвариантны по отношению к субстратному составу их материального "носителя", то замена этого носителя функционально тождественным, но физически совершенно отличным (из других материалов и т.д.) субстратом никак не отразилась бы на психических функциях. В таком случае не изменилось бы и описание субъектом своего внутреннего мира (т.к. рефлексия - это тоже одна из психических функций). Таким образом удалось бы доказать, что субъективное - есть нечто независимое от субстрата, есть функция "в чистом виде" в которой никак не отражены физические свойства реализующего ее носителя.

       Здесь необходимо учитывать, что принцип "инвариантности функции по отношению  к субстратному носителю", на который  существенно опирается функциональный подход, не является чем-то абсолютным (по крайней мере, применительно  к устройствам, осуществляющим обработку  информации). На практике, степень инвариантности существенно зависит от сложности  решаемых задач, необходимого быстродействия и других параметров. Так, простейшие задачи можно решить при помощи механического  арифмометра, для более сложных  задач круг устройств, способных  решить эти задачи, неизбежно сужается. Чем выше набор требований к вычислительному  устройству, тем в большей степени ограничен выбор материалов, форм организации и видов энергии, посредством которых можно осуществлять соответствующие вычисления. Не исключено, что достижение уровня "вычислительной мощности" человеческого мозга сделает выбор, по крайней мере, части субстратного носителя "вычислительного процесса", воплощенного в нашем сознании, однозначным и также однозначным образом фиксирует способ организации вычислительного процесса. Факт существования ощущений и образов, а также факт осмысленности переживаемого - эти факты, вопреки функционализму, отнюдь не инвариантны к субстратному составу "вычислительного устройства" и способу переработки информации. Напротив, они, по-видимому, как раз и определяются этим способом переработки и тем субстратом, из которого состоит устройство, перерабатывающее информацию. Поскольку способ обработки информации в мозге определяется его физическим устройством, то, очевидно, ошибочным оказывается тезис функционализма об "элиминации" физических процессов в мозге на уровне субъективных переживаний. Утверждая, что субъективность есть некое системное свойство, отсутствующее в неорганической материи, и скачкообразно (эмерджентно) возникающее при достижении определенного уровня ее организации, мы тем самым приписываем системным свойствам безусловную реальность.

       Если  мы эмпирически обнаружим отсутствие изоморфизма физического и субъективного, то мы, очевидно, должны, невзирая на теоретические  возражения, признать правоту функционализма. Таким образом, речь должна идти не об "опровержении" функционализма, а о его более корректной формулировке.

       Как подчеркивает Е.М. Иванов, функционализм  можно рассматривать как разновидность  более общей "атрибутивной" теории субъективного, которая утверждает, что субъективное не тождественно материи, но есть ее свойство.

       Можно утверждать, что функция сознания не может быть физически реализована  с помощью какого-либо алгоритмического устройства, подобного компьютеру. Речь здесь идет о физической нереализуемости, а не об алгоритмической невычислимости, т.е. не о принципиальной невозможности  существования алгоритма, способного, в принципе, имитировать функцию  сознания. В последнее время, однако, в литературе интенсивно обсуждается  вопрос об алгоритмической вычислимости или невычислимости функции сознания. Сторонники идеи алгоритмической невычислимости функции сознания (в частности, Р. Пенроуз )опираются на так называемый "геделевский аргумент", предложенный Дж. Лукасом еще в начале 60-х  годов. Теорема Геделя о неполноте формальных систем накладывает ограничения на любые системы искусственного интеллекта, но не накладывает соответствующих ограничений на человеческий интеллект.

       Теорема Геделя о неполноте утверждает, что  при определенных условиях, накладываемых  на формальный язык и множество истинных утверждений этого языка, не существует формальной дедуктивной системы, полной и непротиворечивой относительно данного  языка и множества истинных утверждений  данного языка. Иными словами, любая  непротиворечивая дедуктика будет  неполной, т.е. не будет доказывать все  истинные утверждения данного языка. Фактически это означает, что в  достаточно богатом языке существуют принципиально недоказуемые истинные утверждения - независимо от того, какую  формальную систему доказательств  мы выбрали (для разных дедуктик, естественно, недоказуемыми будут разные утверждения, но для любой дедуктики такие  недоказуемые утверждения непременно должны существовать).

       Геделевский аргумент не накладывает ограничения  на интеллект человека, что можно  обосновать уже самой возможностью для человека определить множество  истинных высказываний в составе  достаточно богатых формальных языков (например, множество истинных высказываний арифметики), которое, согласно теореме  Геделя, не может быть получено с  помощью какой-либо автоматической (алгоритмической) процедуры. Человек  способен, опираясь на интуицию, определить то, что искусственный интеллект  в принципе определить не способен. Так, множество истинных утверждений  арифметики алгоритмически неперечислимо, т.е. не может являться множеством значений какой-либо алгоритмически вычислимой функции, но, тем не менее, интуитивно представляется, что человек всегда способен отличить истинное арифметическое высказывание от ложного (по крайней  мере, в принципе). Отсюда следует, что  человеческий интеллект не может  быть эквивалентным какой-либо алгоритмической  системе.

       Отметим, что можно говорить об алгоритмической  невычислимости функции сознания "вообще" и в том случае, если мы рассматриваем  сознание в бесконечной временной  перспективе. Вполне возможно, что не существует какой-либо алгоритмической  процедуры, которая была бы способна проявлять себя как человеческий интеллект при условии неограниченного  времени функционирования. Это означает, что при условии неограниченного  времени жизни, человеческое существо, возможно, рано или поздно начнет весть  себя так, что ни одно алгоритмическое  устройство не сможет заранее предвидеть его реакции.   
 

       В последнее время возникла  модель сознания - в которой "феноменальная реальность" связывается с функцией лишь одного специфического мозгового функционального модуля (не обязательно имеющего компактную внутримозговую локализацию). Эта модель позволяет, с одной стороны, снять (отчасти) остроту проблемы субстратной основы феноменальной целостности сознания, а с другой естественным образом объясняет существование бессознательного психического. "Мое" феноменальное сознание коррелятивно лишь функции выделенного нейронального модуля, т.е. я испытываю какие-либо субъективные переживания только в том случае, если задействована строго определенная функциональная подсистема мозга. Деятельность же других функциональных подсистем никакими "моими" субъективными феноменами не сопровождается.

       Поскольку феноменальная реальность связывается  с одним единственным функциональным модулем мозга, то естественно возникает  вопрос о специфике функции данного  модуля. В настоящее время предложено несколько концепций, объясняющих  специфику функции сознания с  позиций "модульного" подхода. Типичным примером может служить гипотеза о функции сознания, предложенная Б. Баасом (так называемая, "театральная  метафора").

       Модель  функции сознания, продложенная Б. Баасом, заимствована из компьютерных наук. В  качестве прообраза сознания Баас взял предложенную А. Ньюменом и Х.А. Саймоном вычислительную архитектуру "глобального  рабочего пространства" (global workspace). Принцип действия этой вычислительной архитектуры можно понять с помощью  метафоры "театра". Баас сравнивает чувственную репрезентацию информации в сознании со сценой театра, а бессознательные  процессы - со всеми остальными элементами театра: зрителями, рабочими сцены, осветителями и т.п..Специфика сцены, как особого места в театре, заключается в том, что происходящее на сцене доступно всем, тогда как все остальное - очень немногим. Если сознание - это нечто вроде сцены, то функцию сознания можно определить как функцию обеспечения "глобального доступа" к той информации, которая попадает на "сцену" сознания.

       Сознание, с этой точки зрения, не обладает какой-либо специализированной функцией содержательной обработки сенсорной  или иной информации, но действует  как универсальный интегратор и  распределитель информации. По сути, сознание представляется в данной модели как  некий "центральный процессор", выполняющий функцию "доски объявлений" : через этот процессор все другие "бессознательные процессоры" осуществляют обмен информацией.

       Модель  Бааса несомненно имеет ряд позитивных сторон. Так, она объясняет зачем  наш мозг строит интегральную модель сенсорного входа, переживаемую нами в  виде полимодального "перцептивного  поля". Просто эта модель необходима для более эффективного обмена информацией  между различными функциональными  блоками мозга. Существенный недостаток данной модели, однако, видится в  том, что сознание здесь отождествляется  с чувственной составляющей сферы  субъективного, то есть рассматривается  как некий "экран" на который  пассивно проецируется изображение  окружающего нас мира.

       Можно указать целый ряд моделей  функции сознания, во многих отношениях сходных с моделью Б. Бааса (модели Г. Эдельмана, Г. Мандлера, Д. Шактера, Дж. Кихлстрома, Дж. Андраде и др.). Не все авторы, однако, согласны с тем, что сознание не обладает специализированной функцией. Так, например, Дж. Грей полагает, что "феноменальный мир" есть как  бы "выход" нейродинамической  функциональной подсистемы мозга, которую  он назвал "компаратором" ."Компаратор" - это такой функциональный блок, который осуществляет непрерывное  сопоставление текущего состояния  восприятия внешнего мира с предыдущими  состояниями. Эта гипотеза  получила известная как феномен ”повтороного входа” подкреплена нейрофизиологическими данными и способна объяснить большое число особенностей устройства нашего сознания, например, непрерывность потока чувственных переживаний, феномен непроизвольного внимания ко всякой новой и неожиданной информации, феномен перцептивной установки и многое другое.

       Б. Шенон, в свою очередь, высказывает  предположение, что функция субъективных феноменов заключается в том, что они выполняют роль своего рода "медиатора" в информационных процессах, внося в эти процессы элементы стохастичности, спонтанности. Функциональная роль феноменальных  данных подобна, по мнению Б. Шенона, роли шума в каналах связи. Все дело здесь в том, что феноменальные  качества являются общими для весьма разнородных семантических единиц (желтое солнце и желтый помидор) и, поэтому они потенциально несут  в себе богатый набор случайных, с точки зрения семантического содержания самих информационных единиц, ассоциаций. Шенон приводит пример ассоциации слов сходных по звучанию, но не имеющих  достаточной семантической близости для того, чтобы ассоциироваться  по смыслу. Благодаря "воплощенности" чистой информации в феноменальную  форму происходит как бы отстройка, дистанцирование процессов обработки  информации от жестко заданной системы  семантических связей и за счет этого  становится возможным привлечение  нового, неожиданного даже для самого субъекта, когнитивного материала, что  создает дополнительные степени  свободы. В этом случае функция сферы субъективного понимается как функция "феноменальных качеств" и эта функция непосредственно связывается с творчеством, элементом новизны.

       Отсюда  вытекает отмеченная, в частности, Н. Блоком, потенциальная возможность  существования феноменального сознания без осуществления характерной  для него функции и наоборот, осуществления  функции сознания в отсутствии субъективных переживаний (последнюю возможность  Н. Блок иллюстрирует примером со "слепозрением" - возможностью ограниченного зрительного  восприятия в условиях полного отсутствия зрительных образов). Этот вывод, на первый взгляд, противоречит данным самонаблюдения. Мы не замечаем в нашем собственном  внутреннем мире каких-либо развернутых, поэтапных действий или операций, которые можно было бы связать  с процессом построения чувственного образа, процессами осмысления или  процессами выработки поведенческих  решений. Субъективно нам, как правило, сразу дан конечный результат: сформированный образ, полный смысл воспринятого, готовое  решение. Ошибка здесь заключается  в предположении, что упомянутые функции сферы субъективного  должны осуществляться наподобие того, как это происходит в компьютере - в виде развернутой во времени  серии операций с отдельными единицами  информации. Однако нет никакой необходимости  думать, что подобный развернутый  во времени способ обработки информации является единственно возможным. Прямое самонаблюдение показывает, что осознанное "понимающее" восприятие окружающего  осуществляется симультанно - в виде целостного, "вневременного" (не развернутого во времени, но и, вместе с тем, имеющего ненулевую временную протяженность) акта "схватывания" содержания и  смысла воспринимаемого. Нет оснований  думать, что за этой феноменально наблюдаемой  картиной функционирования сознания скрывается некий сукцессивный, развернутый  во времени процесс. Думать так - значит превращать сферу субъективного  в неадекватное и бесполезное  отображение действительных, подлинных  мозговых механизмов, осуществляющих высшие психические функции.

       Таким образом, как и многие другие объекты, рассматриваемые философией, область  “искусственного интеллекта” отличается сложным комплексным характером. Рассмотрение проблемы на различных  уровнях, тщательный ретроспективный  анализ позволяют наметить дальнейшие пути развития наших представлений  о механизмах мышления и сознания. Опыт разработки и создания систем “искусственного интеллекта” предостерегает от односторонних категоричных мнений по данному вопросу и требует  применения диалектического подхода. 

Литература